Аркадий Сахнин - Не поле перейти

• Название: Не поле перейти
• Автор: Аркадий Сахнин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Гришуня начал всех угощать и просил, чтобы ели не стесняясь, кто сколько хочет. Он ел сам и гордился тем, что эти яблоки специально для него прислал брат.

И все взяли по одному, и откусывали по маленькому кусочку, и, покачивая головами, говорили, какие вкусные яблоки, и видели, как он доволен. Но тут совершенно неожиданно и обиделась мать на сыновей. Незаметно она подала знак Саше, чтобы он вышел, и в коридоре набросилась на него так, что парень не знал, куда деваться. Она сказала, будто он вместе со своим братом Гришкой совсем потерял стыд и совесть. Она велела, пусть и брату передаст, чтобы ели по-настоящему, а не ломались, как барышни, и набрали бы полные карманы яблок с собой, и ничего с ними не случится, потому что желудки у них железные, а Гришуптэ эти зеленые камни погубят.

Через три года, когда Саша уже вернулся из армии, а Гриша женился и получил отдельную комнату, принесли вторую посылку от Федора. Вышло это так.

Пришел срок, и Федору выдали новое обмундирование, в том числе сапоги. Не задумываясь, он снял свои, еще совсем хорошие, без единой заплатки, и вместе с большим куском сала, килограмма в два или даже три, послал Гркшуне. В письме написал, что сапоги дарует Александру Осиповичу, а сало - для общего пользования.

Посылок от Федора больше не поступало, но письма были. Правда, последние годы писем нет, видно, потому, что занят человек и ему некогда. Зато сестра Дарья, которая живет под Новосибирском, пссепг.ет Гришупю. В первый свой приезд она рассказала, ч го муж зарабатывает мало и как трудно ей жить с т:с?:я детьми. Когда ушла, Александр Осипович сказал:

- Не по-братски ты поступаешь, Гришуня.

- Почему? - удивился тот.

- Ну как же? Легко ей, думаешь, с тремя детьми?

А у тебя пенсия, мог бы и помочь. Не чужая она тебе.

- Так пенсия же у меня солдатская. Ведь у самих не хватает, растерялся Гришуня.

- Э-э! -махнул рукой Зарубин. - Денег всегда не хватает. Я бы на твоем месте послал...

С того дня Гришуня стал помогать сестре. Не каждый месяц и не помногу, а все-таки помощь.

Довелось Гришуне за эти десять лет встретиться и с Антоном. Это было после женитьбы Саши, когда он уже получил свою комнату, а в родительской стало соссем просторно. Там остались только дед Осип, отец с матерью и Гришуня. Правда, просторно было только днем, когда люди на работе, и ночью. А в остальное время почти каждый день приходили Гриша с Аней и дочерью Наташенькой да Саша со своей женой Галей, и все равно набивалась полная комната. Но, как говорят, в тесноте, да не в обиде. Может быть, сыновья так часто и не ходили бы сюда, не будь больна мать. Сердце последние годы стало сильно сдавать, а дел по дому немало. Вот и собираются все вместе, чтобы помочь хозяйке.

Так вот, о встрече с Антоном. Как-то Сашин товарищ, шофер с "Победы", получил задание развезти пакеты в учреждения, расположенные во всех концах города. Было это в канун праздника, и он сказал: "Бери Галю, поедем иллюминацию смотреть". Но Саша взмолился: "Давай Гришушо возьмем, он ведь никогда не видел ни города, ни иллюминации".

Гришуню уложили поперек заднего сиденья, так, чтобы голова была повыше и ему все хорошо было видно. Когда экскурсия закончилась, решили навестить мать Гришуни. Они не знали, что она умирала. Антона дома не было.

Через неделю, в день похорон, Саша снова привез Гришуню в Кривощеково и сказал, что вернется за ним часа через три. Вскоре пришел Антон. Он удивился и поэтому забыл поздороваться, а сразу спросил: кто его доставил сюда и как будет дальше? Гришуня ответил, что за ним приедут. Антон только насмешливо улыбнулся и сказал: "Дурачок ты, дурачок, тебя ведь просто подкинули, кто же за тобой приедет?"

И все время, пока там был Гришуня, брат то и дело спрашивал: "Ну где же они, почему не едут? А адрес их ты знаешь?"

Потом в соседней комнате начались поминки (комнату Гришуни и комнату своей жены Антон обпенял на две). Гришуне тоже хотелось выпить рюмку в память матери, но никто ему не принес, и, как только вернулся Саша, они уехали.

Несколько лет назад в доме Зарубиных произошло знаменательное событие. Выехал сосед по квартире, и его жилплощадь передали им. Теперь у них отдельная двухкомнатная квартира со всеми удобствами, и у Гришуни, как он выражается, собственный кабинет.

Я приехал к Зарубиным в одиннадцать утра. На стук никто не ответил, но дверь приоткрылась. В углу большой прихожей стояла девочка лет четырех, прижав к уху спичечную коробку, от которой тянулся куда-то тонкий шпагат.

- Я слушаю, - серьезным тоном говорила она. - Это детский сад.

Из комнаты донесся мужской официальный голос:

- Скажите, пожалуйста, как ведет себя девочка Наташенька?

- Очень хорошо, - тем же тоном отвечала она, - .

передайте дяде Гришуне, что это наша самая лучшая девочка.

Это говорили "по телефону" дочь Гриши Зарубина и Григорий Григорьевич Бродягин.

В доме Зарубиных я провел три дня. В одном из разговоров, на какие-то мои слова о совсем чужом человеке, Александр Осипович заметил: "Так это формально чужой, а по эпохе он мне брат".

1961 год

СОРОК МИНУТ ОГНЯ

В Атлантическом океане нам встретился танкер "Лиски". Он шел к катастрофе. Никто не мог этого предвидеть, и люди радовались, потому что танкер держал путь к родным берегам. Он был белый и длинный.

Почти четверть километра. Издали судно походило на ракету. Мешала только единственная надстройка на корме.

Задолго до этой встречи я был на "Лиски" в нашем порту. Любому посетителю танкера обязательно дают сопровождающего - для предупреждения возможной оплошности. Обстановка здесь как в пороховом погребе. Был солнечный день, и сквозь открытые люки в пустых танках отчетливо были видны пары и газы не то нефти, не то бензина. Сизые, густые, они медленно клубились, таинственно передвигались, точно исполинская амеба нащупывала искорку, хотя бы такую, как тлеющая табачная крошка. Этого вполне достаточно для взрыва и самовоспламенения.

Сеть пожарных рукавов и труб оплетала танкер. Их длина исчислялась многими километрами. В специальных помещениях стояли сотни и сотни черных баллонов, похожих на снаряды гаубиц. Баллоны соединены между собою тончайшими трубками и представляют одну мощную систему. В них противопожарные средства под давлением 150 атмосфер.

На всех палубах, надстройках, в коридорах лежали изготовленные к бою брандспойты на бесконечных рукавах. Сверкали лаком расчехленные лафетные стволы.

В боевую готовность были приведены системы паротушения и пенотушения.

От солнечных лучей может нагреться палуба, и тогда взрыв газов, воспламенение станет неизбежным.

Поэтому в солнечную погоду или в районе тропиков приводят в действие систему орошения, и вся главная палуба омывается водой.

Иной мир в служебных и жилых помещениях надстройки.

Пластик, красное дерево, хром и никель, телевизоры последних моделей в красных уголках и клубе, бассейны для купания и выложенные метлахской плиткой ванные комнаты для матросов, новейшее навигационное оборудование, автоматическое управление - все, что создала передовая конструкторская мысль современного кораблестроения, было на "Лиски".

Пересекая Атлантику, танкер шел в Туапсе. В чужом порту он опустошил свои восемнадцать нефтяных бассейнов, выбросив точно мониторами больше тридцати тысяч тонн нефти за одни сутки.

С океана все члены экипажа дали радиограммы домой: "Прибываем Туапсе четырнадцатого". Такое же сообщение получила жена первого помощника капитана врач Варвара Николаевна Трегубенко. Она, как и жены других моряков танкера, живет в Одессе. Но в Одессу танкер не зайдет. В Туапсе его напоят нефтью до отвала, и он отправится к берегам Японии.

Взяв на три дня отпуск за свой счет, Варвара Николаевна поехала на аэродром. Здесь встретилась с женой старшего механика Токаревой и ее шестилетней дочерью Иришей, женой начальника радиостанции Галиной Невечеря с обоими детьми - Сережей и Леной и другими женщинами и детьми, тоже спешившими к приходу "Лиски". Самолет доставил их в Адлер, там пересели на автобус до Сочи, а оттуда на электричке приехали в Туапсе.

..."Лиски" приближался к родному порту. Теперь уже никто из встречавших не беспокоился о судьбо своих близких. Беспокоятся, когда провожают, когда судно уходит в рейс. Когда томительно тянутся дни, недели, месяцы. Когда узнают, что танкер после разгрузки в чужом порту идет не домой, а в новое далекое плавание и никому не известно, когда вернется.

Город жил своей обычной жизнью, не зная о нависшей над ним опасности. В порту и на судах шла обычная работа. Шла она, незаметная и предательская в трубопроводе нефтепирса. Изо дня в лень, постепе - но и неумолимо нарастали пирофорные отложения в трубах. И воздух, чистый, живительный воздух, становился источником смерти: пирофорные отложен!

в присутствии воздуха самовоспламеняются и неизбежно ведут к взрыву.