Владимир Шмерплинг - Котовский

• Название: Котовский
• Автор: Владимир Шмерплинг
• Издательство: Журнально-газетное объединение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1937

В настоящем издании представлен биографический роман о Григории Ивановиче Котовском (1881–1925).

---

На этот раз раненые молчали. Ольга Петровна сразу поняла: что-то случилось. И только один боец сказал как бы про себя: — А как там наш комбриг бедный, сильно его контузило… Ольга Петровна впрыснула раненому морфий, чтобы успокоить боль. Несколько секунд она была в оцепенении, а потом быстро собрала медикаменты и на фаэтоне выехала вперед, по дороге к деревне Горинка.

С вечера тучи обложили небо. Как только стемнело, разразилась гроза. Казалось, что бой еще продолжается. Изредка молнии вспышками освещали дорогу.

Ольга Петровна остановила первую подводу, которая ехала со стороны Горинки к Катербургу. Она зажгла пучок соломы и на телеге увидела Ваську-коновода, своего старого приятеля. Еще вчера она заставила его остричь волосы и выстирала ему гимнастерку… Коновод узнал «мамашу».

— Куда ранен? Сейчас перевяжу тебя.

— Не надо. Поспешите… Товарищ Котовский, должно, ранен, его перевязать надо. А я все равно помру: в живот… Передайте командиру привет!

Ездовой светил, а Котовская перевязывала стонавшего Ваську.

Здесь же, на дороге, она встретила штаб-трубача. Он сидел на своем Бельчике, держа на поводу Орлика. Орлик шел медленно, низко опустив шею, израненную осколками.

Штаб-трубач ничего не мог ответить на расспросы Ольги Петровны.

Скора показалась и тачанка, на которой лежал Котовский. В его голове не умолкал шум… Ему трудно было дышать. Горела грудь.

Григорий Иванович не узнал жену. В бреду он то вскакивал на повозке, размахивая кулаками, то хрипел и хватался за грудь.

Всю ночь он метался, звал жену, сидевшую рядом. Приходя в себя, он говорил Ольге Петровне:

— Я знал, что ты будешь со мной.

Утром Котовского в сопровождении жены отправили в тыл для лечения. Он очень тяжело переносил контузию.

Командование настаивало на том, чтобы как можно скорее доставить его в Одессу, к морю.

Котовскому было выдано удостоверение в том, «что он в славном бою под деревней Горинкой (в районе г. Кременца) тяжело контужен и направляется в тыл для лечения. Все гражданские и военные учреждения благоволят оказывать всемерное содействие для скорейшего восстановления здоровья выведенного из строя славного командира и возвращения его в дивизию».

Комбрига доставили в Проскуров, где железнодорожники снарядили специальный паровоз с прицепным вагоном.

* * *

Поезд уносил героического комбрига и его подругу в глубокий тыл, в Одессу, к морскому простору, который так любил Котовский.

Первый раз Ольга Петровна, врач бригады, покидала фронт. Это она организовала лазарет бригады и перевязочные пункты. В полуразрушенных бараках, в оставленных вагонах устраивала она операционную, палаты, кухню; добывала для бойцов подушки и матрацы. Ей, как никому, доверяли раненые и больные котовцы. Своей ласковой речью она словно успокаивала боль. Ольга Петровна приготовляла лекарства, прописывала процедуры, ставила компрессы, кормила тяжело больных и раненых, превращаясь то в сиделку, то в кухарку, а то и в лектора объясняла бойцам, как устроена земля, почему зимой падает снег; рассказывала о планетах, о писателях и о революционерах. Когда надо было, она сама делала опаснейшие операции, но как только представлялась возможность, разыскивала среди местных жителей бывших земских врачей-специалистов и вела их в свой лазарет. Раненые бойцы всегда настаивали, чтобы при операциях присутствовала Котовская. Каждый котовец чувствовал на себе заботу Ольги Петровны.

Днем и ночью, совершая тяжелые переходы, часто попадая под обстрел на передовой линии фронта, Ольга Петровна появлялась всюду, где нужно было оказать помощь.

Котовцы были уверены, что «мамаша» выходит их комбрига. В Одессе уже ждали прибытия раненого Котовского. Весь перрон был заполнен встречающими. Но, учитывая тяжелое состояние комбрига, было решено не утомлять его встречей. Его вынесли из вагона, когда встречавшие уже разошлись, оставив для него букеты живых цветов.

Котовский жил в Одессе в особняке на Французском бульваре. Всеми своими мыслями больной комбриг был на фронте, на галицийских полях, где его бригада продолжала наступление.

Когда спала высокая температура и прошли боли в области живота, Григорий Иванович с палочкой в руке стал выходить из особняка. Ему хотелось обойти весь город, показать жене места, связанные с его пребыванием в подполье. Но непривычная слабость гнала его обратно в постель. Когда же ему становилось чуть лучше, его снова тянуло на одесские улицы, и он, прихрамывая, долго бродил, восхищаясь листьями катальп и тенью платанов.

Котовский решил, что нигде он так быстро не выздоровеет, как на Днестре, и без долгих сборов выехал в Тирасполь. Здесь хотел он закончить свое лечение и вынужденный отдых.

В Тирасполе Котовский часто ходил на берег Днестра, к могиле любимого им комиссара — большевика Христофорова. Отсюда он часами смотрел вдаль, на Бессарабию.

Однажды он решил искупаться в Днестре. Войдя в воду, он долго растирал грудь, радостно плескался и нырял, словно верил, что днестровская вода поможет ему преодолеть последствия контузии.

Он так увлекся купанием, что не заметил, как на той стороне переполошились агенты сигуранцы, то и дело наводившие на него свои бинокли. Из кордона выбежала стража.

В дни пребывания Котовского в Тирасполе, в городе состоялся уездный съезд комитетов незаможних селян.

Приднестровские бедняки пригласили Котовского побывать на съезде, помочь им советом, как лучше провести землеустройство, а также и в других делах. Они избрали его почетным председателем съезда.

Несколько дней продолжалась борьба за овладение Кременцом.

— Мы еще вернемся, — говорил недавно Котовский, когда бригада покидала Почаев.

Теперь бригада снова шла на Почаев. Временно командовал ею командир 1 полка.

Белополяки, отступавшие от Кременца, у Ново-Почаева перешли в наступление.

…23 июля 1920 года. Жаркий летний день сверкает над спокойной рекой Горынью и быстрой Иквой, притаившейся в камышах.

Среди холмов и пригорков возвышается Божья гора. Ее склоны обросли густым терновником, орешником и молодыми дубками. Здесь теснили белополяки котовцев со всех сторон. На Божьей горе расположили они батареи, пулеметы, минометы. Белополяки были уверены, что у подножья горы целиком погибнет ненавистная им красная бригада.

Котовцы мужественно шли на врага, на его орудия, извергавшие огонь. Один шел, а другой, рядом, падал, полз вперед на животе, раздирая лицо и руки о колючие ветви. Трупами лучших бойцов устилали подножье Божьей горы котовцы, пробивая брешь в рядах пилсудчиков. Когда же после четырехчасового боя кавалеристы вырвались из кольца, то тут же, вместе с подошедшей пехотой, вновь повернули на Божью гору.

В разгаре боя из садов соседней деревни вылетела 11 кавалерийская дивизия буденновцев. Она подоспела вовремя. Измученные долгим боем, котовцы, увидев буденновцев, забыли об усталости и бросились в новую атаку.

Белополяки выскакивали из окопов, кидали гранаты; не умолкал артиллерийский, пулеметный и ружейный огонь, гудела земля.

Пехотинцы лезли на гору, обрывали проволоку, скатывались назад и снова поднимались к вершине. Вниз летели камни. Но вот красноармейцы достигли вершины горы. Белополяки обезумели. Они бежали, оставляя обозы, батареи.

Немало красных бойцов легло у Божьей горы, но белополяков — горазда больше. Вся земля, все канавы и дороги от Божьей горы к Почаеву были устланы трупами зарубленных.

Вот они, уже знакомые стены Почаевской лавры, и дорога, которую с обеих сторон охраняют тополя! Вот она, река Горынь, омывающая волнистые берега Галиции! Кони котовцев скачут по галицийской равнине.

Вечером 24 июля кавалерийская бригада Котовского вступила в пределы Галиции, с упорными боями пробиваясь в глубь Западной Украины. Бойцы проходили по Галиции и всюду видели следы недавних разрушений. Эту землю взрывали германские «чемоданы», здесь происходили ожесточенные бои с немцами. Поля Галиции пересекались далеко тянувшимися окопами. Жители сел, еще не опомнившиеся от боев империалистической войны, с боязнью встречали бойцов Красной Армии.

Бойцы знали, что к ним присматриваются из каждого окна. Всем своим поведением старались они рассеять страх населения.

Конники вели себя безупречно. Они смотрели на местных жителей не взором гордых завоевателей, а с приветливой улыбкой. Опровергая россказни ксендзов и кулаков, они объясняли, что красные пришли сюда воевать только с помещиками и буржуазией, пытавшимися задушить и залить кровью молодую страну Советов.

Немало бедняков добровольно вступало в ряды Красной Армии. И от этого еще сильнее разгоралась злоба польских буржуазных националистов и контрреволюционеров.