Федор Щербина - История Кубанского казачьего войска

• Название: История Кубанского казачьего войска
• Автор: Федор Щербина
• Жанр: Военная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4444-0482-9

Книга знаменитого казачьего деятеля, исследователя и литератора Ф. А. Щербины расскажет читателям об истории Кубанского казачьего войска, о его быте, о схватках с горцами Кавказа, о том, как в течение столетий казачество выживало в непростых условиях. Вашему вниманию предлагается сокращенная версия прекрасного двухтомника, увидевшего свет накануне Первой мировой войны.

Возрастное ограничение: 18+

---

Января 28-го 1797 года умер и войсковой судья Головатый. Весь отряд черноморцев, бывший под его командой, значительно поредел от болезней и смертности. Казаки точно попали в заколдованное место; военных действий не было; тратились силы напрасно на ненужные передвижения и часто на непосильные работы. Сам главнокомандующий граф Валериан Зубов только переписывался из прекрасного далека с ближайшими начальниками казаков и регулярных войск. Все предприятие казалось до крайности неопределенным и непонятным. Черноморцы делали побеги в надежде найти какое-то казачье войско и военное дело. И персидский поход так же бестолково был закончен, как и начат. В мае 1797 года черноморцы, под командой полковника Чернышева, были направлены обратно на родину. Начались новые мытарства и неурядицы. Потерявши на персидских берегах почти половину своих товарищей, изнуренные и переболевшие казаки шли домой в Черноморию с чувствами нравственной обиды и неудовлетворенных справедливых требований.

Таким образом, персидский поход показал, что черноморцы, как и за Бугом, оказались пригодными «на персидских берегах» и для морской, и для пешей, и для кавалерийской службы и что при такой разносторонности они выполнили массу чисто хозяйственных работ, а в нужных случаях выказали замечательную отвагу, храбрость и самоотверженность. Но все это было куплено дорогой ценой наполовину вымершего отряда и смертью самого видного деятеля в Черноморском войске судьи А. А. Головатого.

Злоключения черноморцев, однако, не окончились с приходом казаков на Кубань. Черноморцы не могли помириться с тяжелыми лишениями, перенесенными ими в персидском походе, и выразили это в открытой жалобе на имя всего войска.

На первых страницах истории Черноморского войска резко напрашивается на внимание этот эпизод из жизни казачества, известный под именем персидского бунта. Черноморские казаки, преимущественно рядовая масса, возвратившись из персидского похода, открыто протестовали против произвола правящей партии — чиновной старшины, и искали вознаграждения за материальные лишения, произошедшие по вине начальства. Этот совершенно естественный протест и был обращен правящей старшиной в бунт. Персидский бунт поэтому интересен не столько сам по себе, сколько по тем обстоятельствам, которыми он был вызван, сопровождался и обусловливался.

Причины персидского бунта крылись глубоко в общественном переустройстве черноморского казачества, в тех коренных изменениях, которыми были поколеблены вековые устои казачьего демократического строя. Первые признаки этого бунта проявились еще во время персидской войны, в рядах персидского отряда черноморцев.

24 августа 1796 года полковник Великий сообщил с острова Сары Головатому, что из ста человек казаков, рубивших лес под командой полкового квартирмейстера Симона Порохни на Талышенских берегах, скрылись неизвестно куда, в ночь с 19 на 20-е августа, 39 человек команды. Отыскан был лишь один казак куреня Леушковского Савва Орленко, который показал, что бежавшие казаки направились по р. Куре в Грузию. Неизвестное Орленке лицо уверило казаков, что в Грузии будто бы «собирается казачье войско во главе с кошевым Растрепой». Казаки и ушли в это войско.

Из другого сообщения того же полковника Великого от 24 августа видно, что побег совершили казаки из двух команд — Семена Чернолеса и Симона Порохни. Чернолес, по его словам, лично развел часовых в караульные места и, проверяя караул за два часа до рассвета, обнаружил побег казаков. На другую ночь сам Чернолес наблюдал за командой, но ночью был сильный ливень, заставивший всю команду переходить с места на место. И опять не досчитались нескольких казаков. Другой старшина, Порохня, «был одержим» столь сильной болезнью, что не в состоянии был даже дать показания, как бежали у него казаки.

Впоследствии, в рапорте 27 сентября 1796 года кошевому Чепиге, Головатый дал подробные сведения об этом происшествии. Происшествию на острове Саре предшествовал другой побег казаков. Когда черноморцы стояли в Баку, то привозившие в армию провиант чумаки сообщили им, что в Грузии находилось до восьмисот казаков под главенством кошевого Растрепы и что грузинский царь платил им за службу отличное жалованье. Тогда же шесть человек из разных куреней пробовали бежать в Грузию, но все были пойманы. К Головатому был доставлен только один беглец — казак Левко Малый, а остальные пять были задержаны властями за ограбление какого-то купца.

С переходом казаков из Баку на остров Сару деятельную агитацию о побеге в Грузию к кошевому Растрепе повел казак куреня Сергиевского Онисько Козырь. Под его именно влиянием бежало 39 человек в Грузию. Онисько Козырь уверил казаков, что о существовании казаков в Грузии он лично слышал от донского казака, приезжавшего курьером из армии к Талышенскому хану.

Не зная дороги в Грузию, казаки разделились на две партии, направившиеся разными путями. Об этом уведомил Головатого Талышенский хан Мустафа. Для поимки бежавших казаков Головатый отправил отряд под командой полковника Великого и полкового есаула Коротняка. Эти старшины поймали 10 беглецов, «отощавших без пищи и раскаивающихся в своем побеге». Остальные 28 человек скрылись неизвестно куда. Прошел слух, что они перебрались через горы в Муганскую степь. Но Головатый предполагал, что бежавшие казаки, по незнанию дороги и трудности прохода в Грузию, не попадут в нее, но и «стыда ради» не вернутся обратно в армию, а, вероятно, попытаются пробраться на Кубань. Что сталось с этими казаками, об этом сведений в исторических материалах не оказалось.

Таким образом, персидскому бунту на месте в Черномории предшествовали попытки казаков отыскать желательный строй казачьего уряда и отношений с кошевым Растрепой во главе. Начался же он самым обыкновенным образом и на законных, так сказать, основаниях. Недовольные казаки заявили претензию на свое начальство и подали прошение по этому предмету в «Черноморское войсковое общество», как означено в прошении. Видно, что сами казаки или, по крайней мере, те, кто руководил ими, желали стоять на почве неоспоримых фактов, облеченных в юридическую форму. В прошении «от атаманов и казаков» двух пеших полков, бывших в персидском походе, подробно изложены претензии рядового казачества к чиновной старшине.

Неудовольствия первых на вторых начались со времени отправления отряда в поход. До Усть-Лабы багаж целой тысячи пехоты доставлен был на войсковых волах. Отсюда же и до Астрахани наняты были вольные чумаки и за провоз ими казачьего багажа удержано было по 50 коп. из жалованья каждого казака, всего 500 рублей. Казаки покупали также на свой счет сено и деготь.

Из лагеря близ Болдинского монастыря у Астрахани казачья старшина посылала казаков на частные работы к графу Валериану Зубову, Ахматову и другим без платы за труд.

На персидском берегу вблизи Баку казаков заставили складывать в бунты казенный провиант, «с отдышкой по два часа в день». За выполнение этой работы им назначено было по 5 коп. с четверти. Но команда в 300 человек ничего не получила.

Остальные 200 человек поставлены были сначала на Китный Бугор для нагрузки и выгрузки провианта с купеческих судов до октября месяца.

Затем, по приезде в Персию, казаки выполняли такие же работы на Саре и в Сальянах. За все это должна была заплатить им казна. Но только сто человек получили часть вознаграждения по 4 р. 50 к. на казака и сто человек по 1 р. 50 коп.

Отряд казаков за рубку леса для дров, фашин и возведение батарей получил только 40 р., а 10 р. были удержаны.

Запас казачьего провианта в 64 четверти, хранившийся в Баку, продан казачьей старшиной по 1 р. за четверть на 660 рублей, которых казаки также не получили.

За возведение батарей казакам выдано было две бочки горячего вина, но казаки выпили только по три порции, а остальное вино осталось у командующего.

При отправлении казаков из Баку в Россию на судах до Кизляра на больных казаков было отпущено горячее вино, но вино получали только казаки, бывшие на одном судне с полковником (Чернышевым), а на остальных суднах вина «вовсе не видали».

380 казаков, следовавших сухим путем, получили только по 4 порции горячего вина; провиант же получали от казны весом, а казакам раздавали «несправедливой мерою», отчего казаки терпели «дороговизну и голод» и истратили собственных денег по 1 р. 20 коп. на человека.

Когда весь казачий отряд остановился на обратном пути в Екатеринограде, то в лагере завели ссору двое старшин, из которых один уличал другого в утайке порционной дачи, причем обвиняемый «стал бить по щекам» обвинителя, а полковник (вероятно, Чернышев) приказал последнего арестовать. В лагере же при Павловской крепости полковник и все собранные старшины начали упрашивать обвинителя потушить дело, «а тот, который бил по щекам, просил прощения, падая до ног с тем, чтобы не заносили жалобы». Потерпевший простил обидчика.