Борис Дедюхин - Тяжелый круг

• Название: Тяжелый круг
• Автор: Борис Дедюхин
• Издательство: Современник
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1984

Многие тысячелетия служит людям лошадь — прекрасное творение природы. И сейчас, в век техники, она по-прежнему необходима человеку. Он совершенствует породы лошадей, и немалую роль в этом процессе играют конноспортивные состязания. Повесть «Слава на двоих» рассказывает о единственном в истории мирового спорта успехе Николая Насибова, который на чистокровном скакуне Анилине трижды выиграл Большой приз Европы.

В романе «Тяжелый круг» основное внимание писателя сосредоточено на судьбах подростков, будущих мастеров-наездников. Воссоздавая мир соревнований, с его риском, провалами и победами, автор показывает становление личности спортсменов.

---

Вообще-то публика на трибунах довольно пестрая. Одни игроки сдержанно-молчаливы, словно бы посвящены в некую тайну. Иные нервны, болтливы, третьи стоят с вытаращенными глазами, четвертые, более чем на самом деле, пьяны, пятые украдкой оглядываются, когда разворачивают программки с заветными и должными их нынче обогатить отметками.

— Играть или не играть — у меня нет двух мнений, — говоря это, мужчина с огромным брюхом, но в спортивном костюме, энергично двигает плечами: так водится, что каждый, одевший тренировочный костюм, моментально чувствует себя спортсменом, видимо, сразу резко повышается жизненный тонус.

— Стало быть, вы выигрываете? — с завистью спрашивает его второй, человек с лицом желтым и желчным.

— Никогда.

— Зачем же играете?

— Я перестал задавать себе этот вопрос.

Нет, это игроки явно не криминальные.

Целая группа возбужденных и пестро одетых людей.

— Мустанг!

— Ни один мустанг за ним не угонится.

— Это что, подарок?

— Да, Сизарь — не подарок.

— Какой подарок, ничего себе — подарок, Сизарь-то?

— Я и говорю: не подарок!

— Темнят.

— Факт, затемнили.

Жаргон, вообще говоря, тотошный, но уж очень люди разболтались: очевидно, это просто малоденежные игрочки.

— Эх, не умею я играть на скачках!

— Это хорошо.

— Чего хорошего: я же все равно играю.

Нет, и эти двое — не то.

— Вы отдыхаете по путевке?

— Нет, я непутевный, дикарь.

Нет, не то.

— Хотите, скажу, у кого из жокеев сегодня день рождения? — заговорщицки обращается пожилой серьезный человек. Это один из торговцев секретами, вынужденных из-за безденежья делиться сокровенными сведениями.

— После скачек пообедаем на высшем уровне?

— В «Храме воздуха» или на «Красном солнышке»?

Явно не то.

— Ставь в лоб!

А это вот уже, кажется, тото: у советующего играть лошадь в «лоб» лаковые туфли изгвазданы навозом… Тот, который совет получил, вздрогнул, как конь при ударе стартового колокола, и начал судорожно протесняться сквозь толпу к окошку кассы. Протеснился, вцепился в косячок, сует четвертную и всю — «в лоб», на одну лошадь! Выпростался из толпы и — через две ступеньки на третью: на другой этаж побежал, зачем, интересно знать? Ага, и тут ставит «в лоб».

Может быть, это и профессиональные игроки, но вполне может статься, что просто азартные одиночки, случайно заполучившие на конюшне верные сведения.

— Эй, солома, секи сюда! — говорит это человек торопливо, хотя и старается казаться степенным, полное доверие внушающим. — Все дело в Ваське, как он скажет.

— Ну и что?

— А то, что сади, не думай, на «тройку». Да живой ногой, кассы закроют! Выигрыш исполу, а деньга будет, как в волшебной сказке.

Это, ясно, разорившийся прохиндей ловит простачков. Если «тройка» не придет — его Митькой звали, будет нового простофилю искать, ипподром большой.

— Слушай, друг, — очень доверительно, едва ли не со слезой, говорит дядя лет почтенных, вида благообразного. — Вот взял я, понимаешь ты, десяток билетов наудачу в дубле. И, скажи ты, в самое яблочко угодил, видишь, «азик» мой финишировал сейчас. Я его связал с «пятеркой», а это — лошадь-верняк.

— Поздравляю.

— Спасибо, но вот в чем дело, друг, не рассчитал я: мне на процедуру в три тридцать, на этой вот, через две минуты, электричке надо ехать в Ессентуки. А скачка через четверть часа, такая досада!

— Так пропустите процедуру.

— Никак нельзя: врач-зануда грозил из санатория меня выписать.

— Да, печальный случай.

— Выручай, друг.

— Каким образом?

— Возьми мои билеты. Конечно, по себестоимости, за червонец жалко отдавать, накинь хоть петушка, с барышом большим будешь.

Понятно, еще один пройдоха. Его прием до обидного (тому обидно, кто клюнет на него) примитивен. Он «уступает» давнишние некозырные билеты, на которых в какой-то скачке когда-то, может и не сегодня даже, какой-то «азик» связывался в дубле, скажем, с каким-то «пятым». Возможно, этот человек тоже мелкий плутишка, но не исключено, что и злостный тотошник. У воров ведь, известно, деньги не держатся. Случается, что иной завсегдатай ипподрома — аферист, который в иные времена ворочает крупными суммами и в каждый игорный день, даже бы и неудачный, непременно ходит ужинать в самый фешенебельный ресторан, вдруг начинает собирать на трибунах пустые бутылки, чтобы тут же сдать их в буфет, а вырученные деньги поставить «в лоб».

Тотошника легко выделить в ипподромной массе по одному главному признаку: он всегда зол. Обыкновенный игрок может быть расстроенным и недоумевающим, ликующим, нервным, нетерпеливым, но у него никогда не увидишь в глазах порочности. А у тотошника с лица ничто не может стереть нечестивости и хронического недовольства, он лют, даже если в выигрыше: либо досадует, что мало рискнул и надо было бы больше билетов покупать, либо его огорчает некрупная выплата, либо ему жалко делиться с соучастниками, так как, по его убеждению, основная заслуга в коллективно обстряпанной махинации принадлежит лично ему.

Действуют они методами низкими, в силу необходимости им приходится ловчить, искать хитроумные ходы, использовать психологические моменты.

Тотошка — такое дно, на которое уважающий себя жокей опуститься никак не может.

3

Олег знал несколько жокеев, связанных постоянно с тотошкой, — каждый из них был просто незначительным человеком, просто дурным, бесталанным ездоком и нерадивым работником, но непременно с хвастливостью, претензиями, чванством. Вон идет Какикава, смотрит весьма амбициозно, будто и не получил только что на пол-литра. Его услуги оплачиваются столь мизерно потому, что он почти никогда не может повлиять на ход скачки — угощают его просто так, на всякий случай, чтобы он невзначай не спутал карт.

Анна Павловна как-то пожаловалась:

— Из-за этих мухлевщиков совершенно обесценивается игра. Они берут так помногу билетов и так дробят выплату, что честной публике просто нет смысла рисковать. — Сказала она это неспроста, не для информации, а имея свой интерес, заключила: — Надо бы непременно тотошников наказать.

Когда Олег усомнился в возможности сделать это, она и предложила развернутый план, который загодя разработала с помощью Зяблика и Какикавы.

Окончательный самосуд над преступным миром тотошки Анна Павловна перенесла на нынешний день.

В жокейской, когда Олег ликвидировал на бриджах пузыри от коленок, к нему подкатился Зяблик:

— Есть идея. Давай в конце-то концов пришлепнем тяжелой дланью всех паразитов, которые кормятся за наш счет! И при этом — так, попутно — и себе хоть малую толику денежек в карман положим, по заслугам, конечно, по-честному, а-а?

Олег знал, что у Зяблика давние и кровные счеты с тотошкой, он мог поверить в искренность его негодования, но участвовать в этом не хотел, а в прошлое воскресенье сам себе дал клятву, что никогда больше в жизни ни в одной скачке не будет руководствоваться ничем, кроме желания победить. Чтобы не затягивать сейчас разговор, не слушать никаких увещеваний, он постарался быть погрубее — поднес к лицу Зяблика утюг и сказал:

— Они тебе в прошлом году одно ухо разорвали, так я тебе второе припалю!

Но это было только начало.

Из паддока Олега выманила и усадила рядом с собой на скамейку Анна Павловна.

— Олежек, — пропела сладко, — не подумайте, что я злоупотребляю вашим добрым ко мне и Виолетте отношением — нет, нет, упаси бог! — но в том, что предлагают Какикава и Зяблик, есть здравый смысл, а главное — благая цель. — Заметив, что Олег сразу посмурнел, Анна Павловна забыла заготовленные фразы и пустилась во вдохновенное фантазирование: — Понимаете, Виолетта решила сделать цирковой аттракцион с участием собачек и лошадей, вернее, одной лошади, а еще точнее — с одним из детей всемирно известного Анилина, представляете себе, какова будет реклама! Но купить ребенка Анилина нашему цирку не по карману, разве что самого бесталанного… Если какой-то из них, пусть и не блестящий потомок знаменитого отца своего, но все же достаточно выразительный, попадет в Виолеттины руки, поверьте, она приумножит славу этого лошадиного клана. — Анна Павловна говорила так страстно, что почти и сама верила в свое сочинение.

Олег слушал заинтересованно. Если вначале думал, что не скажет Анне Павловне ни за что ничего о нынешнем скаковом дне, то сейчас вдруг все выболтал.

Анна Павловна повторила в уме заполученные сведения («Фаворит — в первой скачке — ночью чуть простыл, кашляет», «Во второй сменился фонарь — снята лучшая лошадь», «Третья и четвертая скачки будут запутанными — все лошади одинаковы по шансам, и любая может прийти первой», «В восьмой скачке есть только «пятерка», и больше никого»), вернулась к главному: