В. Мэрисон - Отзвучавшая музыка

• Название: Отзвучавшая музыка
• Автор: В. Мэрисон
• Издательство: Захаров
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-8159-0755-3

Назвать В. Дж. Мэрисона мультиталантом — это будет ещё и преуменьшением. Он профессиональный музыкант, клавишник, и уже записывался в студии с лучшими музыкантами Голландии. Он и художник. Он и продюсер. Он в течение восемнадцати лет работал в рекламе и создал собственное процветающее рекламное агентство. Ввиду его аномального креативного потенциала трудно поверить, что когда-то он был служащим и проводил свои дни в создании статистических отчётов. Ах да, а потом ведь было ещё и писательство…

Оно, правда, было не потом, а всегда, но долгое время оставалось обделённым. В. Дж. Мэрисон написал когда-то сценарий комедии, которая так и не была поставлена, наполнил два тома стихами, но не потратил ни одной мысли на прозу. Пока в середине 1993 года не начал писать фантастическую историю — роман «Sperling» («Воробей») — и не предложил его в несколько издательств. Сразу два из них среагировали положительно, — и родилась новая звезда.

Цикл теперь уже из шести книг «Die Legende vom Meistermagier» («Легенды о магистре магии») считается на сегодняшний день лучшей фантастической серией, когда-либо написанной голландцем, и является классикой как в Голландии, так и в Бельгии. (С большим успехом она была издана и в Германии.) Её преемница, серия «Unmagier», окажется, возможно, ещё успешнее; первая книга серии уже заняла второе место в конкурсе на «Elf Fantasy Award» за лучшую книгу фантастики 2002 года. Серия выйдет и во Франции, готовится также английский перевод.

Наряду с этим В. Дж. Мэрисон писал и рассказы, которые публиковались в Голландии, Бельгии, Германии, Франции, Австрии, Швейцарии, Дании, Норвегии и Швеции.

И, конечно, В. Дж. Мэрисон не утратил и остальные свои таланты. Несколько обложек для своих книг он оформил сам. Для двух CD на основе истории «Магистра магии» — «Master Magician» и «On Goes The Quest» — он сочинил музыку, написал тексты, вместе с друзьями записал и издал.

Неудивительно, что в этом его рассказе речь идёт о музыке…

(А. Эшбах)

---

В. Дж. Мэрисон Отзвучавшая музыка

Государство-город Евровест.

Со своими девятьюстами миллионами жителей самая крупная и значительная после Ньювеста и Большого Йорка нация мира. Не девятьсот миллионов один, не восемьсот девяносто девять миллионов девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять, а точно девятьсот миллионов жителей, помещённых в одну область, ограниченную нанолазерной стеной. За четыре века до этого, прежде чем вступил в силу закон о квотировании, здесь располагались такие страны, как Германия, Франция, Люксембург, Бельгия и Голландия, с такими городскими кварталами и центрами, как Большой Париж, Берлин, Новый Франкфурт, Город Фландрия и Вест-Холланд-Дельта.

Сейчас у нас 2443 год. Мир находится во власти квотирования — высокосложной, созданной и контролируемой нанокомпьютерами системы, в которой достигнутые экономические и социальные способности человеческих индивидуумов сопоставляются с текущим курсом валют. Цель квотирования — держать население Земли на точно согласованном уровне. Если в определённый день года, Контрольный день, кривая курса индивидуума опускается ниже текущего курса, этот индивидуум немедленно умерщвляется, спрессовывается в строительный камень и добавляется в кладку Дворца человечества. Здание постоянно расширяется и находится на южной границе Евровеста на уровне Вольного государства Австро-Швейцарии. Стена километровой высоты толщиной в несколько десятков метров закрывает его от взоров людей. Так написано в хрониках государства-города, все жители которого имеют по экземпляру этих хроник, отпечатанному по старинке, на бумаге. При помощи персонального пульта управления каждый может запросить о текущих дополнениях.

На дворе год Водяного Грифа, день Альфа месяца Грутто. Ценком, управляющий Евровестом и контролирующий его, принял решение, что это звучит приемлемее, чем 03-05-2443.

Тёмные тучи ползут над площадью перед министерством квотирования. Крупные дождевые капли косо падают вниз и разбиваются о серые камни мостовой, отдалённо напоминающие мёртвых блестящих рыб. Здесь, в сердце бывшего Парижа, когда-то располагалась площадь Согласия. Античные камни мостовой и историческое строение министерства сохраняют в себе что-то от старомодного шарма, которым некогда, должно быть, обладал этот город.

Дождь разогнал с площади большинство людей, но Лайра знала, что ей нельзя далеко отходить от министерства, не в этот день. Она быстро направилась к зданию. «Жизнь — это деньги», — гласила световая надпись на цифровом фронтоне министерства, но Лайра наполовину прикрыла свои зелёные глаза. «Смерть — это деньги», — подумала она про себя и продолжила свой путь к порталу. Когда она поднималась по длинным ступеням здания, взгляд её снова устремился к фронтону, но теперь там красовался уже другой текст: «Бытие содержит в себе живые кирпичики Евровеста, небытие — мёртвые камни дворца».

— Всё кончится хорошо, — уверял её сегодня утром Хинрик, выделенный ей по договору брачный партнёр, пытаясь таким образом ободрить её. Но Лайра сделала, и правильно сделала, свои собственные вычисления, и по этим цифрам баланс её квоты приобретал однозначно неблагоприятное направление.

— В мой прошлогодний Контрольный день я получила уже второе предупреждение, — ответила она ему.

Хинрик с решительным видом помотал головой, но в глубине его глаз за его всегдашней добротой она прочитала и сомнение, и смутный страх.

— Я заглянул на твоё место, — вдруг добавил он.

В его почти чёрных глазах вспыхнул странный огонь. Хинрик работал нанотехнологом в министерстве квотирования и отвечал за безотказность функционирования кресел. Работа его отдела по вполне понятным причинам подвергалась строгому контролю. Настолько строгому, что последняя неполадка была отмечена семьдесят лет назад.

Хинрик быстро прошептал:

— Удачи тебе, милая, — и коротко поцеловал её в губы.

Лайра ещё долго после этого раздумывала над его странным замечанием. Она мысленно представляла себе, как он сквозь античные стёкла своих очков разглядывает её сиденье для квотирования. Что он хотел этим сказать? Неужто он знал, что на сей раз она с высокой степенью вероятности умрёт на этом сиденье? Неужели ему уже ясно, что в мгновение бытия или небытия расклад окажется не в её пользу?

Лайра вошла в здание и приложила большой палец к пластинке идентификатора, который, помимо отпечатка, одновременно проверял и её ДНК.

— Ана Лайра Жермина фон Фукс, семь тысяч девятьсот пятнадцать дней, три часа, двенадцать минут и шестнадцать секунд, — сказал комп. — Бокс восемь-три-три, сиденье квотирования три-восемь-шесть-пять-пять-три-два-четыре.

Лайра встала на транспортировочную ленту, которая доставила её к закреплённому за ней месту. С неотвратимым, ленивым равнодушием она была отправлена навстречу своей участи. И ей вдруг показалось, что дальнейший путь в её неизвестное будущее поведёт вниз, в бездонную пропасть.

Её бокс на арене квотирования уже на три четверти был заполнен. Колесо квотирования вертелось без остановки, как оно делало это и в любое другое время дня и ночи. До её бокса восемь-три-три очередь должна была дойти только через полчаса. Лайра обратила внимание, что в окружающих её людях не было заметно никакого напряжения. Ежегодный Контрольный день был для них, казалось, второстепенным делом, чем-то вроде необходимой неприятности регулярного посещения зубного врача. В их мимике и жестах выражалась уверенность в том, что жизнь имеет прочное будущее. Лайра отвела свои чёрные локоны со вспотевшего лба и оглядела своих попутчиков. Все её мускулы были натянуты как струны, она чувствовала, как на неё накатывают невидимые волны тяжёлой головной боли.

— А, Лайра, ну вот, опять настал наш Контрольный день.

В поле её зрения попало улыбающееся лицо Смита, её спутника по ежегодным Контрольным дням и соседа по боксу. Смит был солидный сорокалетний мужчина и тоже демонстрировал сбивающую с толку самоуверенность человека, чья кривая квотирования наверняка лежит намного выше границы курса. Она припомнила, что по профессии он нанобиолог, имеющий несколько известных и всеми высоко оценённых публикаций.

Он протянул ей свою на редкость маленькую руку, которую она нехотя пожала тонкой вспотевшей ладонью. Он удивлённо взглянул на неё.

— Так волнуешься?

Лайра хотела взять себя в руки, но у неё уже невольно выскользнуло хрипловатое «Да».

— Но почему? — с искренним недоумением продолжал пытать её Смит. — Ты же молодая многообещающая актриса. Твоё имя известно всему Евровесту, и в последние месяцы ты сыграла несколько значительных ролей. Через спутниковые передачи твоя слава пробилась даже в некоторые заокеанские государства.

— Но слава добавит моему квотированию не особенно много пунктов и процентов, — возразила Лайра. Странным образом нервозность немного отпустила. — В остальных областях я вообще не продвинулась вперёд. Координация и экономические показатели, такие, как эффективность, у актёров вообще слабое место, а эмоциональный баланс, на мой взгляд, у меня сильно упал за последние недели. Не говоря уже о моей способности к сопереживанию.

Смит озабоченно нахмурился.

— Я не знал, что у тебя так плохи дела. Но хотя бы с договором тебе повезло? — Он имел в виду её брак с Хинриком, но не стал дожидаться ответа и пробормотал: — Как-нибудь пронесёт.

— Боюсь, что нет, — ответила Лайра отчётливее, чем намеревалась. — У меня уже было два преду…

Она резко осеклась. Разглашение деталей собственного курса квотирования влекло за собой ощутимые потери пунктов и процентов. Но, судя по взгляду Смита, он всё же понял, что она хотела сказать.

— Арена — нейтральная область, — быстро добавил он. — Всё, что происходит здесь, на курсе не сказывается.

— Бокс восемь-три-два, — объявил комп. — Тридцать секунд.

Они видели, как сто вызванных на этот день заняли свои места в соседнем боксе и подключились тонкими, как волос, нанотродами к пульту. Напульсные браслеты автоматически замкнулись с резким щелчком. Тут и там Лайра замечала дрожащие веки, трясущиеся пальцы и нервные жесты. Значит, она была всё же не единственным неуверенным человеком на всей арене.

Прозвучал удар гонга.

Комп приступил к монотонному считыванию хода кривых у людей в боксе восемь-три-два. Большинство значений лежало намного выше актуального курса. Где-то в середине кривая одного мужчины лет шестидесяти, тоже имеющего на своём счету уже два предупреждения, упала до значения, которое лишь на четыре тысячных доли превышало еврокурс. Когда цифровой указатель квотирования остановился над самым еврокурсом, Лайра увидела, как побелели костяшки пальцев этого мужчины. По его телу пробежала дрожь.