Филипп Грибанов - Ну ты же мужчина!, или МеЖполовые парадоксы

• Название: Ну ты же мужчина!, или МеЖполовые парадоксы
• Автор: Филипп Грибанов
• Издательство: Феникс
• Жанр: Публицистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-222-13627-0

Эта книга написана на основе эпизодов повседневной жизни и затрагивает проблему взаимного непонимания между людьми в основных жизненных вопросах.

В книге говорится о женских предрассудках в отношении мужчин и о нежелании признать их пагубность, которая заключается прежде всего в том, что женщина, рассуждающая и действующая шаблонно, в результате обнаружит рядом с собой аналогичного мужчину, если вообще обнаружит. Парадоксальность же ситуации в том, что при знакомстве и развитии отношений с мужчиной женские манеры часто имеют вполне четкое объяснение, а иногда даже диктуются правилами приличия. Как бы страстно женщина ни мечтала встретить достойного спутника, подобные поступки только отдаляют ее от такой возможности.

Несмотря на некоторую категоричность тезисов и выводов. само произведение соавторов, двух современных мужчин, тоже является точкой зрения, изложенной живым, приглашающим к диалогу языком.

---

Щелк — и в рядах без причины опасливых прибыло!

Щелк — и еще один ревнивец разбил женщине лицо!

Щелк — и еще одна молоденькая пава шипит: «Ну че тебе надо?»

Щелк — и опять кто-то в слове «цефализация» видит неумение обходиться с дамой!

Щелк — и в воздухе пудовой гирей повисло «я первая мужчинам не звоню»!

Я видел — наши игры с каждым днем

Все больше походили на бесчинства, —

В проточных водах по ночам, тайком

Я отмывался от дневного свинства.

Я прозревал, глупея с каждым днем,

Я прозевал домашние интриги.

Не нравился мне век, и люди в нем

Не нравились — и я зарылся в книги.

В. С. Высоцкий «Мой Гамлет»

Дина Георгиевна и Нина Григорьевна, будьте здоровы и счастливы.

Кирилл

А теперь я хочу на время оказаться по ту сторону линии фронта, поспорить сам с собой.

На архипелаге Мьей, что в Андаманском море у берегов. Мьянмы, островные бирманцы очень изобретательно подошли к летоисчислению собственных жизней. Там блюдется традиция обратного отсчета возраста. Рождается малыш — и ему сразу отвешивают шестьдесят лет, чтобы он потом, взрослея, в численном выражении молодел год от года. Перешагнувших шестидесятилетний рубеж там уважительно величают «дважды родившийся». А если сто двадцать лет проживешь — два раза обнулишь одометр! Добрый и развлекательный это трюк, но природу не перехитришь, «износ машины» все равно однонаправлен. И вопрос в том, какой дорогой ты проедешь, что сделаешь по пути…

Андрей Кончаловский совершенно справедливо отметил такую нашу особенность, как неуважение к старости и страх старости. Ежимся мы при мысли о ней — прямо хоть бирманское ноу-хау внедряй в наше сознание! Наверное, умный человек не должен быть

этому подвержен, потому что страх старости в будущем — это признание своего эгоизма и недальновидности в настоящем. Мы хотим жить для себя, в огромном всемирном «я», вне времени, а поэтому нас так нервируют образы собственного дряхления. Но коль уж мы одарены такой способностью, как моделирование процессов, ее надо использовать с толком. И тогда старость будет выглядеть чем-то большим, чем убийственный набор «виагра — утка — вставная челюсть». Она будет восприниматься как время результатов. Результатов собственных земных дел, собственных сознательных перемен. Давать начало которым надо сейчас. Поразмышляем.

Вы можете меня представить стариком? Благодаря этим страницам вы уже, наверное, запомнили мои главные опознавательные знаки, мою манеру въедаться и пускать в ход стрекательные клетки. В голландском языке есть такая идиома — «трахать муравьев» («трахать» — в данном случае не по Ожегову). Это значит мелочно цепляться за любое слово, лезть в дебри, нудеть по поводу и без повода. Идеально точное выражение. Мою «муравьефилию» с натяжкой, но пока еще можно подпустить под версию «молодой кураж». А как вам такой же я, но помноженный еще на три-четыре десятилетия? Что это за дедушка у нас получится? Что за ядовитый и самоизглоданный монстр? Знающие меня женщины здесь должны, оживиться и солидарно зашуметь. Так вот: линейное, без качественных переходов, взросление — это растянутая во времени смерть. И, теребя пальцами ног, я признаю, что был не всегда и не во всем прав. Надо учиться отдавать себя авансом. Надо создавать рядом с собой родных людей. Надо возвращать в этот мир дар любви и жизни, и я еще только учусь не оскорбительному смыслу такого «надо». Узнавать хоть немного своего в другом человеке, узнавать даже больше, чем в нем объективно есть, и быть достаточно сильным, чтобы исходить из этого — вот что такое перемены.

Я был и остаюсь резок по отношению к женщинам за их — измы. Признаюсь, женские глупости для меня были иногда чем-то вроде услужливой скатерти-самобранки, бесперебойным источником предлогов уходить или не сближаться. За один огрех я мог сбросить человека в долговую яму, и все его попытки исправиться, извиниться лишь побуждали меня к продолжению морального ростовщичества. Я вел себя, как торгаш, утративший чувство реальности. Обожествление здравого смысла, истеричные поиски истины, жертвенное позерство и терновый венец непонятого — какой только камуфляж не примеряло мое эго. Но скажите, не я ли призывал вас смотреть на любую ситуацию с противоположной стороны? Не я ли промоутировал все эти мысленные 30-игры? Мне отвечать за свои слова. И я отвечу нижеследующим манером.

Моя мама недавно утратила осторожность настолько, что при мне сказала так:

— Да разве можно познакомиться с нормальной девушкой в ночном клубе? Там же шлюшки одни!

Сынуля предсказуемо, как дрессированный, бросился в штыковую атаку:

— А ты хоть раз была в ночном клубе? А что вообще в твоем понимании «шлюшка»? А ты могла бы так в глаза назвать девушку, приведи я ее сюда и скажи, что мы познакомились на дискотеке? А? А? А?

У врача, делающего полезный укол, может быть тяжелая рука.

Вы знаете, что меня, наконец, заставило насторожиться, присмотреться к себе? Радость. Я осознал, что порой в логических стычках для меня радости больше, чем ее должно там быть. Я вдруг похолодел от открытия, что самодовольно улыбаюсь, вспоминая свои напористые «аканья» и мамину растерянность. Злокачественный признак. Двигаясь в такой плоскости, я наделаю бед. Только стереометрия выведет меня за рамки неуязвимого положения — губительно неуязвимого. И я тогда пошел поперек себя. Разыграл ситуацию от противного. Да, мама сказанула, не подумав. Но в том-то и дело, чувствуете?! Необдуманное высказывание — это не обязательно оскорбление, целенаправленное зло. Это зачастую у женщин — лишь возглас настроения, спонтанная эмоция, переложенная на язык суждений за неимением пока у человечества более тонкого средства. Значит, угловатость словесных средств надо пока сглаживать пониманием, надъязыковой тональностью понимания, как бы непохож сам на себя я ни был, говоря сейчас такие вещи. Надо верить в то, что человек не имел в виду дурного. Иногда догадываться и додумывать за него — да, да, вы не ослышались, это сказал я. Близоруко считать, что нечаянная глупость — это развилка дороги. Пусть хоть иногда она будет отправной точкой совместного поиска. Переворачиваем медаль! Ситуация от противного выглядит следующим инфернальным образом. Встречает меня мама и говорит:

— Знаешь, Кирилл, я много ходила по ночным клубам, видела много девушек, со многими общалась. Я долго анализировала все это, и вот тебе мой продуманный вывод: они все — шлюшки.

И если после первого варианта я начинаю запальчиво буянить, то после такого моим следующим действием будет незамедлительная самоликвидация. Ибо вот так выглядел бы настоящий финиш разума. Случайно оброненная нелепость — это часто всего лишь ошибочное предположение человека, даже если и оформлено оно категорично. Конструктивно в таком случае будет сделать встречное предположение, что он хороший, этот человек, просто немного неверно информирован. Но если к глупости выводов и поступков приводят умственные старания — то это уже по-настоящему плохие новости.

Мне самому еще очень многое предстоит переоценить, додумать. Очень многое. И я счастлив понимать это. Здесь вы, конечно, можете поставить мне на вид, что я в итоге пришел к тому, о чем вы всегда говорили. Что я просто описал циркуляцию и оказался там же, где и все нормальные взрослые люди, просто с большим опозданием. Что трёп наш — судорога, бесплодное сокращение мускулов сознания, а карамели в. ней порой столько, что как бы попа не слиплась. Вот, например, такая автоцитата: «Эта красота не кристаллизовалась в самосозерцании, чем нередко обездвиживают себя привлекательные женщины, но, напротив, проживала каждую секунду в торжестве жизни». Перечитываю ее, а самого аж кочевря-жит, будто ухо спичкой чищу. Признайтесь, вы ведь тоже опускаете глаза, когда вдугаря пьяная женщина пытается вульгарно танцевать на шесте, вертя над головой блузкой. И знаете, почему опускаете? Потому что для профессионалки нагота — рабочая одежда, самые интимные жесты — выполнение условий договора. В этом случае ты зришь и даешь человеку заработать. А когда это обнажение томящейся души, вкладывающей в шоу то, что шоу не положено по рангу — тут самый заиндевелый циник невольно отведет взгляд. Да, местами мы с Филом неумело танцуем душевный стриптиз. Местами вписываем себя в мартиролог[63] современных чайльд гарольдов, плачущих о душе в передышках между припадками гордыни и распутства. Что поделаешь, сейчас это продукт. И даже само публичное признание в маркетинге трагизма — тоже продукт. Художественное слово пытается опередить реакцию на самое себя, засунуть внутрь ценник в качестве закладки, но лишь туже затягивает витки штопора, в который сорвалось. Разумеется, говоря про штопор, я подразумеваю катастрофичность сточки зрения старой школы. На самом деле в литературе все идет закономерно: одни усиленно занимаются потоотделением, другие платят и жадно вдыхают натурпродукт, а бумага терпит. Страну наводнило суперэффективными дезодорантами и лазерными эпилляторами, и тогда запах подмышек перекочевал в книги. Млея в СПА-салоне, сегодняшняя фея-рафинэ увлеченно листает живописания блевотины и негигиеничного секса. Да-да, проще простого разораться о падении нравов и массовой деградации, но не будем торопиться. Тут есть над чем подумать.