Дина Оттом - Двери в полночь

• Название: Двери в полночь
• Автор: Дина Оттом
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-080004-9

Все действительно не так, как кажется.

Родной город обычной девушки с необычным именем Черна скрывает больше секретов, чем можно представить.

Однажды она — простая сотрудница салона сотовой связи, чья жизнь такая же серая и унылая, как гранитные набережные в дождливый день, — приходит в себя в больнице, ничего не помня о произошедшем. В палате появляется странный желтоглазый человек, обещающий многое рассказать о ней самой и окружающем мире.

Черна оказывается не той, кем считала себя всю жизнь. Она у порога другого мира. А у его порога всегда есть те, кто охраняет вход.

Однако стоит ей освоиться в новой реальности, как начинают происходить странные и тревожные события, которым пока что нет объяснения.

Ответы скрыты где-то в прошлом — ведь все не те, кем кажутся.

---

— В том-то и дело, — Шеф раскурил трубку и выпустил в потолок колечко сизого дыма, — что такой вариант алогичен. Оборотень — сочетание двух элементов. А тут получается три. Это все равно, что превратиться в утконоса.

— Сами вы утконос… — слабо проблеяла я из кресла, — когда вы меня уже домой отпустите? Я устала… И дайте маме позвонить, — вдруг осенило меня.

— Звони, деточка, кто тебе мешает, — Шеф повернул ко мне проводной телефон в стиле «ретро» — такие продаются в сувенирных магазинах. А я-то думала, кто их покупает! Оказывается, всякие нелюди…

Я отложила грелку на стол — как бы случайно прямо на документы Шефу — и набрала номер дома.

— Привет, мам! Это я!

— Чирик! — Я услышала, как она улыбается. — Как ты там? И где это твое «там»?

По отстраненным лицам начальства я поняла, что они прекрасно слышат каждое слово. Да и скрывать мне от них было нечего, а вот помочь в формулировках они могли.

— Мое «там»… — Я поймала взгляд Оскара и скорчила максимально паническую физиономию. — Ну… Я не так уж чтобы очень далеко.

Мама хихикнула:

— Выкрутилась! Слушай, Чирик… — Ее голос вдруг посерьезнел. — Я нашла кредитку у подушки. Ты знаешь, какая там сумма?

— Знаю, — мне вдруг стало неудобно, будто я ее украла, — мам, это мои честные деньги! Тут нет никакого обмана!

Она помолчала, я слышала, как она дышит в трубку. Когда мама заговорила, от ее шутливого тона не осталось и следа:

— Чир, скажи мне только… Мне не придется потом выбирать тебе цвет гроба и надпись на венок?

— Что ты! — Я даже руками замахала. — Конечно, нет! Тут все совершенно безопасно!!

— Деточка, — она вздохнула, — безопасно за такие деньги не бывает.

— Ну… — протянула я. И замолчала.

Она была права. Эти два месяца я каталась как сыр в масле, получала бешеное содержание и немного информации под шутки и прибаутки. Потому что была человеком. Теперь же, когда мое превращение прошло во второй раз, я стала оборотнем в полном смысле слова, хоть и самым слабым. Куда меня пошлют, в чем будет заключаться моя работа — знает разве что Оскар.

Я постаралась прогнать эту мысль. Никому не хочется умирать молодым. Особенно мне не хотелось сейчас: когда я только начала овладевать своей силой, когда впереди маячила сладостно-длинная жизнь, а мир поворачивался новыми темными сторонами.

— Чирик, ты не с бандитами связалась, а? — Голос у мамы был извиняющийся, будто она сама чувствовала, что говорит глупость.

Начальство, хоть и чувствовало весь драматизм момента, хором хрюкнуло в рукава. Шеф что-то быстро написал на бумаге и пододвинул мне. Почерк у него был легкий, с наклоном, чуть вытянутый — я такого у мужчин вообще никогда не видела, обычно их каракули разобрать невозможно.

— Нет, мам, — я покосилась на листик, потом на Оскара. — Я тут с очень… интересными… людьми…

Боссы снова прыснули. Я погрозила им кулаком — не хватало еще, чтобы мама услышала! — и вдруг заметила на лице Оскара странное выражение. Он улыбался будто бы через силу.

— Нет, мам, это не бандиты, — поспешила я успокоить родительницу, — они хорошие, правда.

— Ну ладно. Ты на этой работе надолго?

Я подняла глаза на Оскара, затем на Шефа. Они переглянулись. Оскар что-то быстро черкнул на бумаге и подсунул мне. На листе была нарисована восьмерка, я непонимающе подняла брови — восемь чего? Дней, недель? Оскар, засунув одну руку в карман джинсов, аккуратно повернул лист на 90 градусов. Я невольно вздрогнула и произнесла:

— Мам, я тут навсегда.

Она поняла меня. Я даже не надеялась на это, но она поняла и не стала меня отговаривать или что-то говорить про себя… Наверное, ее собственная потраченная впустую жизнь была достаточным аргументом. «Жить как угодно, только не зря», — однажды сказала она мне. И сейчас не отреклась от своих слов. Я пообещала, что буду по возможности забегать, но призналась, что в офисе придется практически жить — как и всем сотрудникам. Все было довольно-таки обычно, я чуть не прокололась в одном месте: когда она спросила, что такого особенного во мне нашли. Я захлопала челюстью, как вытащенная из воды рыба, но Шеф вовремя подсунул мне красноречивый рисунок: перечеркнутый рот и повешенный человек. Пришлось отделаться дежурной фразой: «Прости, я не могу тебе сказать».

У меня было столько вопросов, что они никак не умещались в голове, и я в итоге не задала ни одного. Голова снова начинала гудеть от напряжения, и я отобрала свою грелку у Шефа, уже пристроившегося таскать оттуда лед в бокал с виски. Он проводил мою руку суровым взглядом.

— Киса, — тут же обратился он к задумавшемуся о чем-то Оскару, за что тут же заработал рык, от которого в углу затряслась пальма, — ты бы провел второй курс матчасти, а то как бы чего не вышло…

Я в своем кресле застонала: опять что-то запоминать, опять мне будут компостировать мозг! Неужели меня нельзя просто оставить в покое, чтобы я занималась своей работой?

— Кстати, — я безуспешно пыталась сесть в кресле прямо и выглядеть серьезно, — а что я теперь буду делать?

Оскар поднял взгляд на Шефа. Они долго смотрели друг на друга, наконец Шеф уронил: «Рано», — и стремительно вышел из кабинета. Оскар вздохнул и поднялся:

— Пошли, надо тебе еще кое-что объяснить.

Быть слабой и стать сильной — сложно. Деревянный стул в кабинете Оскара, который я раньше едва могла сдвинуть с места, повиснув на нем всем весом, теперь отлетал в сторону как пушинка. Я чуть не опрокинула весь стол, густо покраснев под осуждающим взглядом босса.

— Садись. И постарайся ничего не своротить.

Я послушно плюхнулась на ближайший стул и на всякий случай подтянула к себе руки и ноги, отложив грелку со льдом в сторону. Оскар задумчиво мерил шагами комнату. Когда он ступал на паркет, я слышала, как скрипят под его весом половицы. Слышала и как за окном шелестят под ветром листья. Как поскрипывает дерево, немного раскачиваясь из стороны в сторону. Слышала, как кто-то в туалете в конце коридора отматывает туалетную бумагу. Я слышала столько всего, что впору было плакать, зажав уши руками. А еще я видела и чувствовала. Запах кожаных ботинок Оскара, его собственный странный запах — пряный и солоноватый одновременно, — запах дерева, которым тут было обшито все вокруг… Можно было сойти с ума. Я снова притянула грелку к себе и водрузила на макушку.

Оскар остановился у окна, задумчиво глядя в темноту и заправив руки в карманы.

— То, что ты не могла вспомнить свое первое превращение, — вполне логично. В том-то и дело, что, вспоминая его, мы перестаем быть людьми, точнее мыслить как люди, и превращаемся в оборотней. Ты и раньше могла слышать, видеть и чувствовать запахи, только твоя психика ставила барьеры. Теперь они ушли. Ты перестала считать себя человеком — кожа стала регенерировать, тело с удвоенной скоростью подстраивается под твои нынешние нужды… Да, не удивляйся — ты продолжаешь меняться. Думала, уже все? Нет, тебе придется менять гардероб.

Он снова замолчал, на этот раз так надолго, что мне показалось, и вовсе забыл про меня. Его слова не произвели на меня такого уж сильного впечатления. Мне казалось, что теперь меня вообще уже ничем невозможно удивить.

— Для трансформации тебе нужна злость. Или испуг. Выплеск адреналина. Так люди под действием момента способны поднять неимоверную тяжесть или пробежать немыслимое расстояние. У нас принцип тот же, только последствия внушительнее. В большинстве своем — мгновенная вспышка ярости, которая должна пройти в тот момент, как только ты превратишься. Это, пожалуй, основная сложность — научиться контролировать свои эмоции. На это уходит не одна неделя, а иногда и не один год. Если так же оставаться под влиянием этой эмоции, то контролировать свой разум и действия практически невозможно — в нас просыпается зверь, который все делает на свое усмотрение…

Я подождала, пока он снова продолжит, но молчание затягивалось, и я решилась на вопрос:

— Оскар, а почему я превратилась не до конца? Я вообще смутно помню, но там, кажется, были крылья и когти?

Он наконец отвернулся от окна и посмотрел в мою сторону. Моя озадаченность вызвала у него легкую улыбку.

— Потому что полностью превратиться — тяжелейшая нагрузка на организм, я уже не говорю о психике. Я говорил, что твое тело все еще претерпевает изменения, подстраиваясь под твой тип. Сейчас оно просто не вынесет полной трансформации. Но, даже когда оно подстроится, ты сможешь изменять только части своего тела.

— Ничего не поняла, — созналась я, снова откладывая грелку на стол.

Оскар вытащил другой стул, оседлал его и сел напротив меня.

— Для полной трансформации необходимо прожить не менее двухсот лет в сознании оборотня.

Я невольно присвистнула. Ну вот, а я уже размечталась…