Алексей Шишов - Персидский фронт (1909) Незаслуженно забытые победы

• Название: Персидский фронт (1909) Незаслуженно забытые победы
• Автор: Алексей Шишов
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010

В самом начале XX столетия армия Николая II, а потом и Временного правительства Керенского воевала на персидской земле. Воевала до первой половины 1918 года, когда в Советской России уже начиналась Гражданская война.

Это малоизвестные, почти проигнорированные отечественными историками войны. Их называют по-разному: «неизвестные Персидские войны», «секретные Персидские экспедиции», «Персидский фронт». Неизвестным походам в Персию посвящена эта книга.

---

Полковник Ляхов, действуя со всей решительностью, однако, хотел избежать кровопролития и стрельбы на улицах города, в его центре. Персидские казаки без пальбы заняли мечеть. Но собравшаяся в ней толпа религиозных фанатиков вытеснила их на улицу.

Попытка шахских сил овладеть мечетью Сапех-Салара, как считается, послужила сигналом к открытию фидаями огня по сотням Казачьей Его Величества Шаха бригады, которые заняли стратегически важные пункты в столице, чтобы установить контроль над Тегераном.

До серьезных, ожесточенных боев, в том числе уличных, дело тогда не дошло благодаря решительности полковника Ляхова и других командиров Казачьей бригады, прежде всего персов. Все началось с того, что казачья артиллерия несколькими залпами разрушила здание меджлиса, в котором «гнездилась» шахская оппозиция. Войска и «мятежники» понесли потери.

На следующий день после разрушения артиллерийским огнем дворцового здания, в котором заседал меджлис, то есть 11 июня, персидские казаки произвели по городу аресты влиятельных лиц из среды фидаев и конституционалистов. Их аресты сразу же свели на нет очаговое вооруженное противостояние в столице.

Казачьи разъезды патрулировали по городским улицам, готовые применить оружие. Таким образом, порядок в городе был восстановлен. Грабежи и убийства прекратились, поскольку шахские гвардейцы получили право расправляться с участниками разбоев на месте.

Шах всегда помнил тех, кто помог ему отстоять отцовский престол. Его казаки-гвардейцы действовали под истинно хладнокровным командованием русских инструкторов — офицеров и урядников. Все они получили высокие пожалования от персидского монарха — высшие ордена, украшенные алмазами наградные шахские портреты и восточное оружие, прочие милости Его Величества.

Больше всего почестей, разумеется, получил начальник бригады полковник В.П. Ляхов. Он имел представительный вид, будучи внешне очень похож на императора Александра III. Человек энергичный, прямой и деятельный, он имел большое личное влияние при шахском дворе. Исследователи отмечают его «рыцарское отношение к шаху».

Полковник Ляхов три года успешно командовал Персидской казачьей бригадой (с 1906-го по 1909 год). Он имел от шаха три высшие награды страны пребывания: драгоценный портрет государя, осыпанный бриллиантами, орден «Сардари» (за усердие и особые заслуги) с бриллиантовыми звездами и лентой, драгоценное наградное оружие — шашку 1-й степени, тоже осыпанную бриллиантами.

В иранскую историю начала XX века имя русского офицера Владимира Петровича Ляхова вошло, как говорится, с красной строки. Имя персидского казачьего полковника вписано в одном ряду с российскими монархами.

…Последующие события приняли удивительный оборот. Окончательно «нейтрализованная» огнем восьми казачьих пушек по зданию меджлиса почти 100-тысячная персидская армия сразу же изъявила покорность своему монарху, не помышляя больше о заступничестве за разбежавшихся из столицы парламентариев, многие из которых были людьми знатного происхождения.

Можно утверждать, что желающих «связываться» с казачьей бригадой шахской гвардии среди армейских военачальников не нашлось. Хотя в среде персидского генералитета, что не было большим секретом, были и сторонники конституционалистов, и «революционного принца» Зюлли-Султана.

Армия тогда состояла из иррегулярной (племенной) конницы, артиллерии и 72 пехотных (сарбазских) полков, по 100–200 человек в каждом. То есть они имели численность «небольшого» батальона или даже одной пехотной роты. Сарбазы имели собственное вооружение и снаряжение. Командование полками сарбазов передавалось по наследству, поэтому ими нередко командовали мальчики 8—10 лет.

О наличии людей и оружия в полку их командиры или не знали, или имели весьма смутное представление. Они же «занимались обучением подчиненных», которые в своей массе сидели по домам. Армейская служба являлась «кормлением» для наследственных командиров. Сарбазские полки часто подчинялись вождям «своих» племен, а не губернаторам останов.

Иностранцы, которым приходилось наблюдать за парадами, смотрами и учениями персидской пехоты, удивлялись многому. То есть о европейской организации и выучке сарбазских полков не было и речи. Корреспондент-газетчик Н.П. Мамонтов в «Очерках современной Персии» описывал такую картинку из обучения сарбазского полка правильному строю:

«…Под звуки громкого марша, оглушаемого барабанной трескотней, Силахорский сарбазский полк проходил „толпой в образе колонны“.

Ротные командиры, спотыкаясь по усыпавшим дорогу камням, неуклюже взмахивали саблями, поднимая эфес к шапке; взводы шли не равняясь, совершенно не в ногу; винтовки беспомощно смотрели своими штыками то в небо, то в землю, рискуя проколоть идущего сзади.

Среди солдат наряду с белобородыми стариками прыгали мальчишки лет двенадцати; одной ротой командовал, очевидно, по наследству ребенок не старше 10 лет, едва поспевавший впереди тихо ковылявшей роты…»

Персидская кавалерия (сувари) являлась, по сути дела, иррегулярной, феодально-племенной. Ее основу составляли всадники из кочевых племен бахтиар, курдов, туркмен, лоров и других. Конными отрядами командовали ханы, подчиняясь по иерархической лестнице вождю (сардару) своего племени. Племенные же вожди далеко не всегда соглашались с тем, что ими кто-то еще должен командовать.

Личный состав шахской кавалерии в своем большинстве постоянной службы не нес, будучи в «бессрочном отпуске». Частью армейская конница командами находилась в распоряжении губернаторов останов.

Генерал-майор В.А. Косаговский, в 1894–1903 годах командир Персидской Казачьей Его Величества Шаха бригады, в силу своей должности занимался инспектированием кавалерии шахской армии. На описании одного иррегулярного конного полка, составленного из курдов-кочевников, собственноручно поставил следующую отметку:

«Небезопасны даже для своих. Совершенно к службе не пригодны».

Шахская артиллерия, довольно многочисленная для персидской армии, состояла из двух сотен давно устаревших орудий, преимущественно бронзовых, заряжаемых с дула. Таких пушек уже многие десятилетия не имела ни одна европейская армия. Орудийные расчеты на стрельбах откровенно «блистали» полной необученностью. То есть артиллерия персидской армии имела плачевное состояние даже в дни мирные.

Но при этом в тегеранском арсенале хранилось до 50 скорострельных полевых и горных орудий Шнейдер-Крезо, для которых не находилось обученных пушкарей. Эти орудия были закуплены еще шахом Музаффер-эд-Дином в Германии с полным боевым комплектом, зарядными ящиками и запасными частями. В столичном арсенале не нашлось специалиста-артиллериста, который смог бы разобраться с этим «вооружением».

Артиллерия и в Персии была привилегированным видом войск. Так, командир 4-орудийной артиллерийской батареи, стоявшей в порту Энзели, в 1907 году имел чин эмир-пенджа (генерал-майора). Он вошел в историю российско-персидских отношений тем, что за серьезный проступок в официальной церемонии был наказан большим числом ударов бамбуковыми палками по пяткам.

Проступок же его заключался в следующем. В том году к Энзели прибыл из Баку и встал на рейде русский миноносец. На следующий день после его прибытия был день тезоименитства Государыни Императрицы Александры Федоровны. По такому случаю командир эсминца произвел установленный салют из корабельного орудия.

Первые выстрелы произвели на жителей Энзели паническое впечатление. Одни на лодках по реке и по дороге бросились в близкий Решт, другие попрятались в укрытиях. Когда командир энзелийских береговых укреплений, имевший чин эмир-тумана (генерал-лейтенанта) разобрался, что к чему, то он приказал эмир-пенджу произвести ответный салют, то есть соблюсти все дипломатические тонкости в ходе визита военного корабля России в порт Персии.

Однако отсалютовать береговая батарея из четырех медных (!) пушек до конца не смогла. Оказалось, что порох отсырел и не воспламенялся. За подобный недосмотр эмир-туман приказал подвергнуть эмир-пенджа столь суровому физическому наказанию, как битье по пяткам.

О какой-то технической грамотности офицеров персидской армии говорить было трудно. Мамонтов в своих «Очерках», увидевших свет в Тифлисе, рассказывает о том, как по шахскому указу в Казачьей бригаде формировалась пулеметная команда. Инструктору капитану Ушакову было приказано получить четыре пулемета из столичного арсенала. Пулеметы стояли на артиллерийском складе, будучи поставлены на треноги:

«Капитан Ушаков… выбрал четыре, более приличных по виду и менее испорченных внутри, которые много лет пролежали в разбитых ящиках во дворе арсенала под открытым небом.

— Сэркар капитан, эти пулеметы брать нельзя, они испорчены. Возьмите лучше вот эти, — показал начальник арсенала на забракованные.