Андрей Сахаров - Собрание сочинений. Тревога и надежда (статьи, письма, выступления, интервью). Том 1. 1958—1986

• Название: Собрание сочинений. Тревога и надежда (статьи, письма, выступления, интервью). Том 1. 1958—1986
• Автор: Андрей Сахаров
• Издательство: Время
• Жанр: Публицистика
• Год: 2006
• ISBN: 5-94117-160-9

В первое собрание сочинений академика Андрея Дмитриевича Сахарова (1921—1989) входят сборник статей, писем, выступлений и интервью «Тревога и надежда» (в двух томах), «Воспоминания» (в трех томах), а также впервые публикующийся роман-документ «Дневники» Андрея Сахарова и Елены Боннэр (в трех томах).

В настоящий том включены публицистические работы А. Д. Сахарова с 1958 по 1986 год, в том числе написанные в горьковской ссылке.

---

Поправка Джексона — Ваника имела для Сахарова особое значение. Во-первых, само право «покидать любую страну, включая свою собственную, и возвращаться в нее»[8] он полагал ключевым для открытого общества. Кроме того, эта поправка, по мнению Сахарова, была важным прецедентом, указывающим желательное направление развития процесса «разрядки». В Открытом письме Конгрессу США он писал:

«Поправка Джексона приобретает еще большее значение сейчас, когда мир только вступает на новый путь разрядки, и поэтому важно с самого начала следовать в правильном направлении. Это важнейшее положение, далеко выходящее за пределы вопроса об эмиграции».

История советской эмиграционной политики пока не написана, но, по-видимому, советские власти были готовы подарить США пару сотен тысяч советских евреев, и пару десятков тысяч советских немцев — Германии, как жест доброй воли. Они не были готовы даровать право на выезд каждому советскому гражданину. Вскоре после принятия поправки Джексона, в январе 1975 года, советская сторона заявила, что советско-американские торговые соглашения 1972 года не войдут в силу, так как они нарушены этой поправкой. Также, по заявлению Брежнева,[9] в течение следующих двух лет США потеряли советские контракты на сумму в 2 миллиарда долларов, и эти контракты были размещены в Европе и Японии. Еврейская эмиграция сократилась в 1975 году до 13 тысяч, по сравнению с 20 тысячами в предыдущем, хотя затем опять начала расти.

Сахаров, однако, не счел все это свидетельством бесполезности попыток оказать влияние на позицию СССР в вопросах прав человека. Дискуссии об эффективности западного давления, и поправки Джексона в частности, уделено много внимания в его работе «О стране и мире», и об этом же Сахаров говорит в интервью корреспонденту «Ассошиэйтед Пресс» Джорджу Кримски. Позиция Сахарова вкратце сводилась к следующему:

1. Давление не должно ослабляться, поскольку это грозит потерей уже достигнутых результатов.

2. Давление может быть эффективно, но только единство Запада может обеспечить эффективное давление.

3. Оказывая давление, нужно быть готовым к противодействию.

В ретроспективе, насколько же эффективным было западное давление и правозащитные усилия самого Сахарова? К сожалению, пока не существует исследований, посвященных этим вопросам. Однако несколько общих замечаний могут быть здесь уместны.

Единство Запада в вопросе прав человека в СССР так и не состоялось, однако мировое научное сообщество, во многом благодаря Сахарову, все же в значительной степени объединилось в защиту своих советских коллег.

Правозащитное движение в СССР было к концу 70-х — началу 80-х практически подавлено. Однако оно все же просуществовало в Советском Союзе более 10 лет, также во многом благодаря Сахарову.

Выступления Сахарова против политических репрессий в СССР имели, по крайней мере, превентивное значение. Иными словами, власти понимали, что любые политические репрессии, если они станут известны Сахарову и другим советским правозащитникам, повлекут за собой обращения к западному общественному мнению, а возможно, и некоторую международную реакцию. И это заставляло их считаться с последствиями своих действий, хотя бы в той мере, в какой они вынуждены были считаться с общественным мнением на Западе.

Разумеется, концепция международной защиты прав человека была чужда советским властям, и они постоянно обвиняли Сахарова в подстрекательстве к вмешательству в их внутренние дела. В этой связи трудно удержаться, чтобы не процитировать воспоминания Рене Кассена: «Я участвовал в деле Бернхейма, рассматривавшемся Лигой наций в 1933 году. Бернхейм, еврей, был жертвой нарушения немцами Соглашения по Верхней Силезии. Как же Германия, как Гитлер и Геббельс оправдывали свои действия? Они говорили: "Каждый человек — хозяин в своем доме. Это не ваше дело выяснять, что мы делаем со своими социалистами, со своими пацифистами, со своими евреями. Вы не вправе вмешиваться в наши дела. Это суверенное государство"».[10]

Советское правительство так же постоянно протестовало против «вмешательства во внутренние дела СССР». Позиции советской России и нацистской Германии в вопросе международной защиты прав человека совпадали. И именно этой позиции противостоял Сахаров.

Детальное равновесие

Я уже писал о личном, эмоциональном отношении Сахарова к проблемам советско-американского ядерного противостояния. Вряд ли это отношение можно проиллюстрировать лучше, чем следующей цитатой из работы Сахарова 1975 года «О стране и мире»:

«Я ни на минуту не могу забыть, что все это время сотни тысяч рабочих, тысячи талантливых инженеров и ученых многих специальностей работают по расширению и усовершенствованию систем нападения, которые труднее всего отразить, — с синхронизированным ударом тысяч ракет с разделяющимися мультимегатонными боеголовками и ложными целями, и по созданию фантастически сложных и дорогих систем обороны, служащих тем же целям войны».

К вопросам контроля над вооружениями и предотвращения ядерной войны он возвращается почти во всех своих главных работах. Пожалуй, наиболее подробное изложение его взглядов на эти вопросы читатель найдет в его статье «Опасность термоядерной войны. Открытое письмо доктору Сиднею Дреллу».

Я же упомяну только о сахаровской концепции «детального равновесия». Сахаров полагал, что переговоры о сокращении вооружений могут быть эффективны, то есть вести к значительному сокращению ядерных, и не только ядерных, арсеналов, только в условиях стратегического равновесия. Равновесия не только ракетно-ядерного, но и паритета в обычных вооружениях, и, более того, в условиях примерного равенства в различных категориях, т.е., например, в танках и живой силе.

Сахаров настаивает на том, что Запад должен отказаться от ядерного оружия как инструмента сдерживания советской угрозы, в частности в Европе, где силы Варшавского договора многократно превосходили силы НАТО. Вместо этого, для поддержания стратегического равновесия, Запад должен восстановить там баланс обычных вооружений, несмотря на сопутствующие тому социальные и экономические издержки. Любопытно, что Сахаров даже не обсуждает возможность достижения равновесия за счет сокращения советского военного присутствия в Восточной Европе, видимо, полагая это несбыточной мечтой. Только уже гораздо позднее, в 1987 году, когда такая перспектива стала казаться реальной, Сахаров предположил,[11] что сокращение советской армии ускорит переговоры о сокращении ядерных вооружений.[12]

С начала 70-х Сахаров все более склонен видеть в Советском Союзе главную угрозу миру и стабильности. К началу 80-х Сахаров приходит к заключению, что стабильность, основанная на взаимном ядерном устрашении, подорвана, в частности развитием советского наступательного ядерного потенциала. Сахаров не уточняет, какие именно сценарии эскалации конфликта он имеет в виду. Предположительно, это, например, сценарий, в котором СССР, полагаясь на свое стратегическое превосходство, недооценивает готовность США прикрыть Европу «ядерным зонтиком» в случае вторжения туда советских войск или другого крупного конфликта, как советская блокада Западного Берлина 1948 г. Краткое изложение Сахаровым своей позиции можно найти, например, в обращении «По поводу присуждения премии Лео Сциларда»:

«Сегодня мы вновь спрашиваем себя — является ли взаимное ядерное устрашение сдерживающим фактором на пути войны. Почти 40 лет мир избегает третьей мировой войны — весьма возможно, что это объясняется в значительной мере именно ядерным сдерживанием. Но я убежден, что постепенно ядерное сдерживание перерастает в свою противоположность, становится опасным пережитком. Равновесие ядерного сдерживания становится все более неустойчивым <…> В свете этого необходим постепенный и осторожный перенос функции сдерживания на обычные вооруженные силы со всеми вытекающими отсюда экономическими, политическими и социальными последствиями. Необходимо добиваться ядерного разоружения.

Конечно, на всех промежуточных этапах разоружения и переговоров международная безопасность по отношению к любой возможной тактике потенциального агрессора должна быть обеспечена. Для этого, в частности, надо быть готовым к противоборству на различных возможных стадиях эскалации обычной и ядерной войны. Ни одна из сторон не должна иметь соблазна ограниченной или региональной ядерной войны.

Две конкретные проблемы. СССР основную массу своего ядерного потенциала сосредоточил в гигантских ракетах наземного базирования. По существу, это орудие первого удара. Необходимо добиваться их уничтожения или сокращения. Вряд ли это возможно раньше, чем Запад будет иметь аналогичные ракеты и готовность уничтожить их, как и другие средства ядерной войны. Вторая проблема. Вряд ли СССР уничтожит свои мощные ракеты средней дальности, нарушившие ядерное равновесие в Европе, угрожающие Китаю и Японии, раньше, чем Запад развернет аналогичные ракеты».