Севостьянов Г.Н. - Москва - Вашингтон: Дипломатические отношения, 1933 - 1936

• Название: Москва - Вашингтон: Дипломатические отношения, 1933 - 1936
• Автор: Севостьянов Г.Н.
• Издательство: Ин-т всеобщей истории. - М.: Наука, 2002. - 537 с.
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: ISBN 5-02-008785-8

Ин-т всеобщей истории. - М.: Наука, 2002. - 537 с.

В работе всесторонне рассматриваются политические, дипломатические, торгово-экономические отношения и научно-культурные связи между СССР и США на широком фоне развития международных событий, особенно в Европе и на Дальнем Востоке. Проанализированы стратегические цели двух государств, совпадения и расхождения их интересов. Детально изложены переговоры послов обеих стран с их руководством по кардинальным вопросам дипломатии. Книга написана на основе уникальных архивных документов правительственного уровня.

Для историков и широкого круга читателей.

УДК 94

ББК 63.3(0)61

ISBN 5-02-008785-8

---

30 июня 1936 г. Трояновский обратился с письмом к Ворошилову с просьбой разрешить режиссеру Дж. Брайану приехать в СССР, где он уже неоднократно бывал, для создания фильма о Красной Армии62, полагая, что этот фильм вызвал бы интерес у американцев. Но Брайану было отказано. В сентябре 1936 г. в США состоялся международный энергетический конгресс с участием ученых из многих стран, но отсутствовала делегация СССР, так как политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение не участвовать в нем. "Это, несомненно, - отмечал полпред Трояновский, - отражается в политической области. Я думаю, что вопросу о престиже нашей великой страны должны уделять достаточное внимание". Затраты на это направление принесут плоды, и надо добиваться обеспечения нашего представительства на всех важных конгрессах и выставках, подчеркивал Трояновский63. 19 октября 1936 г. профессор С. Харпер в беседе с Нейманом поставил вопрос об обеспечении возможности приезда в СССР американских студентов для усовершенствования в русском языке и для работы в тех областях науки, в которых они специализируются. Этим интересуется и профессор Бернард Пэре из Англии. Говоря о развивавшихся культурных связях между СССР и США, нельзя не отметить одну негативную черту. Оказалось, что многие вещи династии Романовых — изделия из золота, бриллиантов, севрский фарфор, гобелены, сервизы были приобретены за бесценок А. Хаммером и его братьями. Также они покупали ценнейшие картины, получали право вывоза в США произведений русского искусства. В 1938 г. в Нью-Йорке состоялись торги под названием "Хаммеровская коллекция русских императорских сокровищ из Зимнего Дворца, Царского села и других великолепных дворцов". Скупкой культурных ценностей, являвшихся национальным достоянием, занимались также Рокфеллер и Э. Меллон. Больше всего пострадал Эрмитаж. Как видно, научные и культурные связи между СССР и США развивались с преодолением больших трудностей. Руководство обеих стран недооценивало их значение и не склонно было поддерживать. Да и туристические поездки не всегда поощрялись, напротив, под всяким предлогом во многих случаях отклонялись. Наглядным примером может служить неудавшаяся идея полпреда Трояновского о визите бывшего командующего американскими экспедиционными войсками на Дальнем Востоке. В мае 1936 г. Трояновский в очередной раз предложил руководству страны пригласить генерала Гревза в Москву и разрешить ему посетить Дальний Восток. К этому времени генерал закончил большую работу о задолженности Советского Союза. Его цифровые данные показывали, что СССР ничего не должен США. Генералу приходили письма с угрозами от белогвардейцев, он даже получил вызов на дуэль. В связи с этим достоин упоминания и следующий факт. 10 апреля 1936 г. Литвинов обратился к Сталину (копия Молотову) по поводу предложения Академии политических и социальных наук США дать согласие быть членом совещательного совета Академии. Она насчитывала восемь тысяч членов из всех стран мира. Совет ее состоял из 26 членов, среди них были Эдуард Бенеш, лорд Сноуден, голландский премьер-министр Вернер Зомбарт и другие. Академия занималась обсуждением важных социальных, политических и международных вопросов. Ежегодно в апреле она проводила трехдневное собрание, издавала раз в два месяца журнал. Сам Литвинов положительно отнесся к этому предложению и просил согласия у Сталина. Но ему было отказано. Литвинова приглашали быть членом комитета по сооружению в Париже памятника Томасу Пэну по случаю двухсотлетия со дня его рождения. Президентом комитета был Эдуард Эррио. Но ему также было рекомендовано воздержаться64. Такова была в значительной степени линия правительства, с которой не всегда соглашался Литвинов. Полпред Трояновский призывал НКИД побыстрее принять меры к улучшению информации общественности США об СССР, о культуре и жизни его народа. Свое большое письмо от 2 апреля он заканчивал грустными словами: "Я думаю, что мы заморозили все наши отношения с Соединенными Штатами и что нужно как-то из этого положения выйти и начать большую работу"65. Пессимистическая оценка состояния советско-американских отношений разделялась многими и в Москве, где были заняты поисками их улучшения. Определенные надежды связывались с прибытием нового посла Дэвиса. А в целом общее настроение было высказано Литвиновым, когда он в доверительной беседе с профессором Самуэлом Харпером с сожалением заметил: "Да, мы всегда ожидали больше, чем следовало, от Америки". Это было близко к истине. А как в Вашингтоне относились к вопросу о научных и культурных связях? Американский исследователь Дж. Парке, специально изучая эту тему, отмечает, что, несмотря на сохранение прежних объемов туристических поездок в СССР и усилия Американо-русского института по организации взаимных визитов ученых, деятелей культуры и искусства, заметного роста контактов в области культуры после признания Советского Союза не произошло. Он констатирует, что одна из причин этого — "пассивная позиция Вашингтона".

Новый американский посол Дэвис в Москве

Одержав блестящую победу на выборах, президент Рузвельт приступил к решению неотложных внутренних и внешнеполитических проблем. Среди них значились и американо-советские отношения. Чрезмерно занятый подготовкой международной Панамериканской конференции, он все же счел необходимым ускорить назначение нового посла в Москву, которую Буллит покинул полгода назад. Буллит как посол не оправдал его надежды. Министр связи и организатор президентских выборов Фарли посоветовал назначить послом Джозефа Дэвиса, которого Рузвельт давно и хорошо знал еще со времен правления президента Вудро Вильсона. Тогда Дэвис был известен как юрист и общественный деятель. Он горячо поддерживал Рузвельта во время его президентской кампании, внося крупные денежные суммы и защищая его политику Нового курса. Желая отблагодарить Дэвиса, президент предложил ему пост посла в Москве. Сам Дэвис предпочитал поехать послом в Лондон. 16 ноября Рузвельт и Дэвис встретились в Белом доме как старые друзья. Президент предложил ему представлять интересы США в Москве в качестве посла. Дэвис никогда не был на дипломатической службе и не имел опыта в дипломатии, не знал России. Рузвельт считал, что необходимо располагать наиболее полной информацией о происходивших событиях в мире, анализировать ее, составлять прогнозы и на этой базе принимать определенные решения. В беседе с Дэвисом президент обратил его внимание на неспокойную обстановку в Европе и Азии, на нарастание напряженности в отношениях между странами западной демократии и фашистскими государствами. В этой связи, заметил он, важно иметь представление об экономическом и военном потенциале Советской России, ее политике в отношении стран Европы и Востока. Президент посоветовал Дэвису по прибытии в Москву обратить особое внимание на развитие экономики Советского Союза, его промышленности и сельского хозяйства, объективно оценивать его военный потенциал и обороноспособность. После этих переговоров неожиданно и к удивлению членов кабинета последовало назначение Дэвиса послом в Москву. Объявляя свое решение, Рузвельт не совсем убедительно представил свои доводы, сказав с улыбкой, что "супруги Дэвисы были очень добры к нам... Назначение, вероятно, будет временным, так как миссис Дэвис быстро потратит деньги на приемы, ей наскучит Москва и она покинет ее". Недоумение вызвал и другой факт. 20 ноября был получен агреман из Москвы на посла Дэвиса. В тот же день секретарь президента Эрли встретился с корреспондентами и сообщил им об этом. Один из журналистов цинично спросил: "Сколько он за это заплатил?". Эрли несколько смущенно ответил, что Дэвис внес 17 500 долл. в избирательный фонд Демократической партии и организовал сбор очень крупной суммы среди других богатых демократов. Он заслужил этот пост своими услугами администрации, подчеркнул Эрли. Сразу после назначения Дэвис организовал встречу с представителями прессы, так как в ней стали появляться нелицеприятные комментарии. Многие журналисты считали, что он некомпетентен для занятия такого высокого поста. Некоторые газеты считали, что Рузвельт это сделал за финансовые услуги, оказанные Дэвисом во время президентских выборов. В эти дни много говорилось о жизни и деятельности Дэвиса в прошлом, рассказывалось о его участии в политических делах президента Вудро Вильсона, о том, что он имел доходное юридическое предприятие в Вашингтоне. Действительно, в свое время Дэвис был поверенным сенатора из Пенсильвании, привлекавшегося к суду за организацию нелегальной лотереи. Он представлял США в переговорах с правительствами стран Латинской Америки. Женился на очень богатой разведенной жене биржевого маклера, которая унаследовала огромное состояние своего отца, фабриканта патентованных пищевых продуктов. Свадебный вечер обошелся в 100 тыс. долл., только цветы стоили 4800 долл. Обо всем этом сообщалось в газетах. Также распространялись слухи, что в Москве Дэвис останется недолго. Дэвис, получив агреман, начал готовиться к поездке в Москву. Он внимательно изучал документы и материалы о дипломатических отношениях США с Россией. Особенно его интересовали встречи и переговоры Буллита с советскими руководителями, причины его неудачи. Он стремился понять подоплеку нерешенности многих вопросов в отношениях между двумя странами. Разумеется, его пристальное внимание привлек итоговый отчет о деятельности посольства в Москве за три года, составленный Л. Гендерсоном, а также донесения посольства и аналитические записки госдепартамента. Одновременно он беседовал со специалистами и экспертами по русским делам, истории американо-российских отношений, с представителями различных правительственных ведомств, заинтересованных в поддержке отношений с Советским Союзом. У него возникали вопросы и сомнения, тем более, что он никогда прежде не был на дипломатической работе. При ознакомлении с досье госдепартамента и деятельностью посольства в Москве, перепиской Буллита с госдепартаментом, длительными переговорами о долгах и кредитах, взаимных претензиях Дэвис понял, что излишне настойчивое и упорное требование Буллита предоставить территорию для постройки здания посольства на Воробьевых горах, а также уплатить долги на условиях американских предложений не способствовали налаживанию американо-советских отношений. Он считал, что это было ошибкой Буллита. Дэвису было неприятно, что пресса так негативно и широко комментировала его назначение послом. 28 ноября он приватно встретился с заведующим нью-йоркским отделением ТАСС К. Дюрантом, выразив сожаление, что его назначение вызвало в печати столько шума, который может вызвать предубеждение в отношении его репутации "политического кулуарного деятеля". Его интересовало, какой прием ему окажут в Москве, состоится ли встреча со Сталиным, как отнесутся к его жене, так как она богата, филантропка, покровительствует бедным. На вопрос Дюранта, почему Буллит потерпел неудачу в Москве, Дэвис ответил, что он неконтактен, не сумел установить доверительных отношений с советским правительством. Его доклады отличались резкостью суждений, односторонней и необъективной оценкой американо-советских отношений, сосредоточенностью на проблеме долгов, недооценкой экономических, научных и культурных связей2. Он не сумел наладить дружественные отношения со страной пребывания, что является обязанностью посла. Узнав о назначении Джозефа Дэвиса послом в Советский Союз, Буллит в письме Рузвельту выразил уверенность, что Дэвис будет твердо действовать в Москве против вмешательства большевиков во внутренние дела США и их поддержки американской компартии. Но в госдепартаменте придерживались другого мнения. Заместитель госсекретаря Самнер Уэллес, конкретизируя инструкцию президента, говорил в декабре Дэвису, что США заинтересованы в дружеских отношениях и сотрудничестве с Россией, особенно ввиду китайско-японской ситуации и возможности начала мировой войны в Европе. 2 января 1937 г. перед отъездом Дэвиса в Москву Рузвельт встретился с ним и его супругой. Он говорил о тревожном международном положении, считая, что мир в Европе во многом зависит от политики и действий Гитлера. Касаясь состояния американо-советских отношений, президент дал понять, что он ими неудовлетворен и разочарован так же, как и госсекретарь Хэлл, имея в виду неудачные переговоры о долгах. Президент считал их лучше не затрагивать. Пусть русские проявят инициативу, в этом они больше заинтересованы. Рузвельт рекомендовал не стараться быть активным, а сосредоточить свои усилия на получении достоверной информации из первых рук, от авторитетных лиц и из надежных источников. Ему хотелось бы знать, в частности, как можно больше касательно стабильности и прочности режима, военного и экономического потенциала страны и политики правительства в случае возникновения войны в Европе. Рузвельт дал Дэвису наказ: внимательно следить за экономическим развитием России, пристально наблюдать за ростом ее вооруженных сил, отношением правительства к Германии и Японии, с которыми возможно военное столкновение в будущем. Основная задача посла состоит в том, чтобы выяснить, на какой стороне окажется Россия, если разразится общеевропейская война. Одновременно необходимо следить за развитием советско-японских отношений, важно определить, когда Япония может предпринять военные акции на Дальнем Востоке и против кого. Многие вопросы желательно рассматривать именно сквозь призму американо-советских отношений. Заметим, что Рузвельт, давая наставления послу, не говорил ни о долгах, ни о строительстве здания для посольства, ни о торговле, ни о политическом сотрудничестве с СССР. Все эти вопросы не затрагивались в беседе. И не случайно президент решил ограничить деятельность посольства в Москве главным образом наблюдением за жизнью страны, развитием ее экономики, особенно военной, ростом обороноспособности и вооруженных сил. Его интересовали военные аспекты и отношения СССР с Германией и Японией. Перед отъездом Дэвис посетил советское полпредство. У него состоялась беседа с Трояновским и Уманским, в ходе которой они обменялись мнениями о состоянии советско-американских отношений, а также о том, с чего лучше начать деятельность Дэвиса в Москве в целях урегулирования нерешенных вопросов. Полпред посоветовал послу содействовать улучшению отношений между Вашингтоном и Москвой, так как деятельность Буллита внесла охлаждение между ними. Хорошо бы наладить взаимный обмен визитами известных деятелей науки и культуры. Он не преминул сказать, что по вопросу долгов позиция СССР осталась неизменной и лучше его не затрагивать. После встречи у Трояновского создалось впечатление, что хотя новый посол и мало разбирается в делах России, тем не менее намерен сотрудничать с нею и строго следовать инструкциям Рузвельта. Действительно, Дэвис решил строго придерживаться указании президента и госдепартамента, опираться на жизненный опыт и руководствоваться здравым смыслом. Дипломатия должна основываться на доверии, доброй воле сторон, на учете взаимной выгоды. Посол должен иметь доверие не только со стороны своего правительства, но и добиваться расположения к себе в стране пребывания, быть принятым официальными кругами, дипломатическим корпусом и общественностью. В результате многочисленных бесед с официальными лицами и специалистами Дэвис сделал вывод, что в Вашингтоне при оценке международного положения США учитывали значимость России как крупнейшей континентальной мировой державы, располагающей мощным военнопромышленным потенциалом, большой сухопутной армией, авиацией; державы, занимающей важнейшие стратегические позиции, от участия которой в войне во многом будет зависеть ее исход. Это подтверждалось сообщениями в прессе, получаемой многочисленной информацией от военного атташе Ф. Феймонвилла. В Кремле, в свою очередь, также учитывали экономическое могущество Америки. Эти аспекты занимали важное место во взаимоотношениях между двумя странами. В Белом доме и военном ведомстве США наблюдали за быстрым вооружением советского государства. Об этом информировали Вашингтон Буллит и военный атташе Ф. Феймонвилл. Начиная с 1932 г. в войсках Красной Армии проводилась модернизация артиллерии, быстро развивалась бронетанковая техника, военно-воздушные силы. Совершенствовались истребители, бомбардировщики. В течение 1933 — 1937 гг. намечалось завершить техническую реконструкцию армии, добиться превосходства над иностранными вооруженными силами с тем, чтобы вести борьбу с любой коалицией держав. В 1934 г. была разработана широкая программа строительства военно-морского флота, направленная на создание линкоров, тяжелых крейсеров, строительство подводных лодок. В январе 1936 г. нарком обороны СССР К.Е. Ворошилов и начальник Генерального штаба А.И. Егоров отдали директивы об отработке проблем начального периода на оперативном фоне будущей войны. На маневрах и военных играх, в частности в Белорусском, Киевском и других военных округах, отрабатывалась теория глубокой операции. В Генеральном штабе обсуждались вопросы о характере будущей войны, задачах вооруженных сил, формах и способах вооруженной борьбы, определялись требования к военной экономике. В связи с началом оформления коалиции Германии, Японии и Италии советское политическое и военное руководство, сделав соответствующие выводы, посчитало, что государство должно готовиться к войне одновременно на два фронта: на Западе — против Германии и на Востоке — против Японии. Генштаб считал главным театром военных действий западный, где вероятный противник мог выставить 123 дивизии, 1340 самолетов и 500 танков. На востоке и юге Япония, Китай, Иран и Турция, по подсчетам, могли сосредоточить 63 дивизии, 875 самолетов, 160 танков. Возможные союзники Германии — Польша, Венгрия, Финляндия, Турция, Румыния, Болгария, Прибалтийские государства. Предусматривалось, что против СССР может быть развязана агрессия Германией с участием Польши, Эстонии и Финляндии при нейтралитете остальных Прибалтийских государств. Вероятная группировка оценивалась в 137 дивизий, 13 бригад, до 7500 орудий, 6300 танков и около 3700 самолетов.