Сергей Верник - Император и Пустота

• Название: Император и Пустота
• Автор: Сергей Верник
• Жанр: Детская фантастика

---

В Чарли впервые сошлись две противостоящие силы. Его долго учили переключаться, подавлять волю то одной специализации, то другой. Однако до поры до времени все это была только теория.

Теория…

Чарли смотрел на брауни, и видел набор слепленных между собой уязвимых кусков плоти. Вот скрытое костной пластиной слабое двухкамерное сердце. Пластину пробить сложно, но при мощном прямом ударе она сама раздавит орган. Чуть выше — легкие и хорошо развитая крестовидная железа. Именно она отвечает за гормональный всплеск, вызывающий вспышки агрессии. Брауни живут очень долго, и в тоже время необычайно плодовиты. А в ритуальных схватках гибнут слабые и неприспособленные к выживанию особи, регулируется численность расы. Если сильным точным ударом ткнуть в эту железу, чужак просто захлебнется гормонами, и спустя пару минут постарается разбить голову о стену. Забавно…

Чарли протянул руку к брауни, и тот весь сжался. Глаза стали еще больше. Парень мотнул головой, вовремя останавливаясь. Нет, нельзя убивать! Не сейчас!

Далее идет сдвоенная артерия, хотя она имеет стенки из мышечной ткани и дополняет слабое сердце. Дублированная система, которую можно разрушить одним мощным ударом. И вот почти у основания черепа сквозь кожу проступает небольшой бугорок — костная чашечка, скрывающая главный нервный центр, важный придаток мозга. О, это настоящий саксофон для дознавателя, виолончель садиста. Сотни чувственных точек, тысячи вариантов боли и страха.

Чарли еще раз мотнул головой, сгоняя черную пелену палача-спец. Его пальцы рывком сжались на горле брауни, медленно выворачивая шею. Чужак начал сопротивляться, но слабо. Цеплялся длинными кривыми когтями за одежду парня, пока тот свободной рукой не отвесил ему по морде. Затем Чарли ухватился за костяную чашечку и потянул на себя. Хрустнули хрящи, натянулась пергаментная кожа…

— Друг…

Слово прозвучало так неожиданно, что Чарли замер. Кто это сказал? Брауни? Невозможно! Чужаков выращивают из генного материала, но никогда не инициируют. Они остаются всего лишь кусками плоти с простейшими рефлексами и инстинктами. Расходный материал для обучения курсантов, не более. Никакого разума.

— Друг…любовь…жалость…

И все же брауни говорил. Говорил слова, понятные человеку.

— Кто тебя научил языку?! — Чарли сильнее дернул чашечку. Та заметно подалась, и брауни взвыл. — Отвечай, безмозглая тварь!

— Друг…пощада, — скулил чужак. — Нет…нет…любовь…

— Как ты смеешь говорить о любви?! — ревел Чарли, нависнув над скрюченным существом. — Грязный, злобный… Ты…Ты…

И тут Чарли вдруг увидел на месте брауни насмерть перепуганную Пулес. Девушка смотрела на него большими заплаканными глазами, бледная, нижняя губа закушена. Она всегда закусывает губу, когда перестает себя контролировать. Он это помнил еще с тех пор, как они впервые встретились в младшей детской группе. Она была пухленькой четырехлетней девочкой со множеством тонких косичек и носила с собой старую пластиковую лошадку, а он — тощий задира с вечно грязными руками и ободранными коленками, который постоянно влезал в разные неприятности. Каким-то чудом они сдружились, и Пулес стала его спасательным кругом, его палочкой-выручалочкой. Всегда и везде.

 — Я узнал, что у меня
   Есть необычные друзья.

Губы Чарли сами собой шевелились, рождая давным-давно забытые строчки детского стишка-считалочки. У него перехватило дыхание.

 — Не похожи на людей,
   Не похожи на зверей.
   Ты беги к друзьям навстречу,
   Обними их поскорей.

Пулес… Она ведь так часто читала этот стишок, пока они были детьми. Еще задолго до трансформации. Это была их личная тайна. Девочка нашла где-то старый бумажный учебник по культуре чужих цивилизаций, и аккуратно рисовала в нем, по-своему исправляя картинки. Цзыгу, брауни, халфлинги приобретали пестрые человеческие одежды, носили вычурные шляпы и парики, пили чай из красивой посуды. Чужие, как равные… Чужие-друзья… Чушь! Несусветная чушь! За такие мысли на Эбене жестоко наказывали. Если бы не всеобщая любовь к человечеству в общем, и к каждому человеку в отдельности, — их бы просто разорвали на куски. А так была наивная детская тайна, трепетно хранимая мальчиком и девочкой. И тонкая связь между ними.

  — Не похожи на людей,
   Не похожи на зверей.
   Ты беги к друзьям навстречу,
   Обними их поскорей.

Обнять чужого… Как такое возможно? Кто это придумал? Разве только для того, чтобы свернуть ему шею.

Друзья… Пальцы Чарли разжались, он отступил назад. Костяшки на руках начали зудеть, из-под кожи показались острые белые заусенцы, а мир затянуло черным покрывалом. Сердце забилось о грудную клетку, кровь ударила в голову, в ушах зашумело. Когда один дает слабину, на его место всегда приходит другой, более решительный и жестокий. Где спасовал дознаватель, вполне уверенно справится палач.

— Курсант третьего этапа подготовки, Чарли Руэло; персональный номер учащегося 30452, - прозвучал вдруг властный голос. — Время первого контакта истекло. Задание не выполнено.

Чарли недоверчиво посмотрел на брауни, затем перевел взгляд на собственные руки. Пальцы уже преобразились, превратившись в инструменты палача.

— Нет! Нет! — вдруг заорал он, и с размаху ударил в стену. Во все стороны брызнула бетонная крошка. — Еще немного! Я все исправлю!

И в следующий момент стена взорвалась. Несколько тяжелых обломков досталось Чарли в грудь, но тот их словно не заметил. Что-то стремительное и неотвратимое ворвалось в помещение, мгновенно преодолев пустое пространство, обрушилось на очередную преграду. Снова полетели куски бетона, пыль, грохот. Еще миг, и все стихло.

Чарли прикрыл нос рукавом. Сквозь пылевую завесу ничего не было видно. Лишь где-то в проломе искрили перебитые провода. Он закашлялся, сплюнул на пол.

— Друг, — послышалось совсем рядом. — Любовь…

Смутный силуэт брауни маячил на фоне рваной дыры, сквозь которую уже кто-то светил фонарем.

— …потому что был челнок, — услышал Чарли обрывок фразы. — Угнали… Да, только-только…

В луче фонаря заплясали вытянутые тени человеческих фигур.

— Любовь, — тихим голосом повторял брауни. — Люб…

— Да пошел ты со своей любовью! — не выдержал Чарли. — Давай! Иди! Ну, иди же! А я посмотрю, далеко ли уйдешь?

Он толкнул чужого в сторону пролома, и тот мгновенно исчез. Брауни все равно был обречен, как мышь в клетке с голодными котами.

Из темноты показалась несуразная фигура, несущая кого-то на руках. Чарли узнал «корявого Билла». Тони безжизненно лежал в объятиях своего андроида, голова парня моталась из стороны в сторону. Семейный талисман спасал маленького хозяина. Как эта железяка вообще почувствовала грозящую ему опасность? И, судя по всему, смогла угнать с площадки челнок? Невероятно…

— Жив? — Чарли протянул руку к Тони, коснулся шеи. Пульс едва прощупывался, а от одежды нестерпимо тянуло меркаптаном.

— Состояние критическое, — проскрежетал андроид, и заковылял еще быстрее. На выходе кто-то попытался забрать пострадавшего, но «корявый Билл» не позволил отнять драгоценную ношу.

И тут снаружи послышались встревоженные крики. Чарли метнулся в пролом, протискиваясь сквозь идущих навстречу добровольных спасателей. Ему на миг показалось, что среди гвалта голосов он услышал короткий знакомый вскрик. Сердце пронзило льдом, и холод ринулся вниз, сковывая ноги.

Быстрее…Быстрее… Еще чуть-чуть…

Толпа в главном зале расступилась, и он увидел, как молодой парень, года на три старше него, прижал к полу брауни. Чужак шипел, извивался, скалил острые мелкие зубы, молотил конечностями. Его глаза полыхали животным бешенством. Парень резко выгнулся, отвел руку в сторону, и быстрым мощным ударом раздробил чужаку грудную пластину, сминая и сердце и легкие, и крестовидную железу. Потом еще удар, и еще. Боец-спец действовал быстро и четко. Тело брауни обмякло, сделалось маленьким, каким-то тряпичным. А он все бил и бил, забрызгивая пол бурыми каплями.

Когда парень закончил убивать, Чарли посмотрел ему в глаза, и увидел свое отражение. Тысячи, миллионы жителей Эбена, связанных вместе совершенной генетической Ненавистью, глядели из темноты этих черных зрачков. Там, в глубине, стояли целые поколения убийц и палачей, слилось воедино прошлое и будущее. И Чарли вдруг содрогнулся. Ему стало страшно за маленькую глупую девочку, которая искренне верила, что у нее могут быть необычные друзья. Просочившись сквозь такой барьер, и любовь и дружба неминуемо переродятся в страх и боль. Глупая, глупая девочка…