Раиса Кузнецова - Унесенные за горизонт

• Название: Унесенные за горизонт
• Автор: Раиса Кузнецова
• Издательство: Новый хронограф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-94881-133-8

Воспоминания Раисы Харитоновны Кузнецовой (1907-1986) охватывают большой отрезок времени: от 1920-х до середины 1960-х гг. Это рассказ о времени становления советского государства, о совместной работе с видными партийными деятелями и деятелями культуры (писателями, журналистами, учеными и др.), о драматичных годах войны и послевоенном периоде, где жизнь приносила новые сюрпризы ― например, сближение и разрыв с женой премьерминистра Г. И. Маленкова и т.п. Публикуются фотографии из личного архива автора.

---

Вагоны были набиты под завязку, но как-то мы все-таки втиснулись и, не выпуская вещей из рук, так и стояли всю дорогу в тамбуре, тесно прижатые друг к другу. Алеша смотрел на меня сверху вниз большими серыми глазами и ободряюще улыбался. Несмотря на неудобство позы, оттянутые руки, духоту, я словно купалась под теплым душем его взгляда, мне было, как это ни удивительно, уютно и радостно, я даже пожалела, что поезд пришел на Курский так быстро.

На площади перед вокзалом колыхалась огромная толпа. Показалось, что пробраться сквозь эту толпу к метро невозможно. Но стали пробиваться. Нас остановили:

― Метро закрыто.

― Какая нелепость! ― воскликнул Алексей.

― Вы что, с луны свалились? ― зло сказал какой-то мужчина. ― Закрыто, и никто не знает, почему и насколько.

― Немцы прорвались в Москву, вот все и бегут, ― вмешался в наш разговор еще один мужчина, ― а вы-το разве нет? ― И с подозрением посмотрел на наши вещи.

― Трамваи ходят? ― спросил Алеша

― Пока ходят, ― сказала женщина, не по сезону одетая в белый овчинный тулуп.

― Но мне надо обязательно на работу, ― взмолилась я. ― Неизвестно, что там творится!

― Давай так: я отвезу твои чемоданы и сумку к тебе на квартиру и побегу в Союз писателей, оттуда буду звонить к тебе на работу. Может, у нас еще эшелон организуют? Поедешь со мной?

Я поцеловала его в щеку, и мы расстались.

Бегство

В трамвае шумно обсуждались события.

― Рабочих уволили, всё бросают и драпают! ― с возмущением орал какой-то мужчина.

― Вы что здесь ересь разводите?! ― не выдержала я.

― А ты откуда такая, с луны свалилась? ― услышала я уже второй раз за этот день. ― По радио объявляли. Посмотри на улицу! Видишь очередь у «Красного пролетария»? Это рабочие расчет получают! Рупь в зубы ― и ступай на все четыре стороны!

Действительно, у ворот завода, мимо которого полз наш трамвай, колыхалась черная толпа.

Чтобы добраться до нашего здания, от Калужской заставы ― конечной остановки трамвая ― надо было пройти еще с километр, пересечь по тропинке овраг. Я побежала ― быстро, как только могла.

Поднимаясь в горку, перешла на шаг и вдруг увидела Гуревича, председателя ЦК профсоюза медработников. Он торжественно, на вытянутых руках, покрытых зеленым сукном, нес что-то громоздкое. Вглядевшись, опознала: это был кабинетный прибор ― мраморная доска с массивными чернильницами. Невольно остановилась, захохотала:

― Здравствуйте! Что с вами? Куда и зачем вы это несете?

Он злобно посмотрел на меня и прохрипел:

― Не ваше дело!

И важно прошагал мимо.

С недоумением и нарастающей тревогой посмотрела ему вслед и бросилась бежать дальше. Открыла дверь парадного входа, вошла и отшатнулась ― показалось, что подъезд завален черепами. Целая гора, как в опере «Руслан и Людмила». Подошла ближе ― это были телефонные аппараты с обрезанными шнурами. Ничего еще не понимая, кинулась по коридору, распахивая одну за другой двери редакционных комнат. Никого! Ворвалась в кабинет директора ― слава богу, хоть он на месте!

― Где вы пропадали? ― истерично закричал он. ― Вы что, хотите у немцев остаться?

― А что случилось?

― Как что? Вы где были? За вами посылали, и вас нигде не нашли!

― Я была на даче.

― Да как вы смели, секретарь парторганизации, в такое время разъезжать по дачам? Мне пришлось тут одному и списки эвакуированных составлять, и в типографии тиражи жечь. Наш эшелон вот-вот должен уйти. Я уже отправляюсь на вокзал, а вы еще тут болтаетесь!

Я молча выслушала его длинную тираду, повернулась и ушла к себе в комнату. На моем столе, да и во всем издательстве, не осталось ни одного телефона. Связь с Алексеем была невозможна... Что же делать?.. Направилась в секретариат ВЦСПС ― в надежде найти хоть кого-то, кто не столь предвзято настроен ко мне.

Коридор был пуст, со стендов с объявлениями и приказами все было сорвано, фотографии передовиков исчезли. Дверь в кабинет товарища Брегмана оказалась приоткрытой. Заглянула ― он сидел на корточках и рылся в ящиках письменного стола ― торчала одна голова.

― Здравствуйте.

― Почему вы еще здесь? ― раздраженно спросил Брегман.

― У меня вчера после ночного дежурства был свободный день, я была на даче, приехала и ни от кого не могу добиться, что случилось?!

― Поступил приказ о срочной эвакуации. Мы работали всю ночь. Разыскали всех, а вот вас не нашли. Все уже на площади Курского вокзала. Рекомендую как можно скорее ехать туда. Я начальник поезда. С минуты на минуту жду звонка о подаче состава под погрузку. Отправляйтесь! ― Он встал и доброжелательно пожал мне руку.

Спустилась на свой этаж, зашла в свою комнату. Подумала немного, достала из стола верстки и запихнула их в свой, и без того уже беременный бумагами портфель ― тот едва застегнулся.

В состоянии транса вышла на улицу и остановилась. «Как же ехать на вокзал? Все вещи дома, на мне осеннее пальто, платье да туфли. А если зима? Будь что будет, поеду сперва на квартиру, хоть шубу возьму».

На счастье, попутный автобус внял моим призывам и остановился. На нем среди сумрачно молчавших мужчин доехала до Охотного ряда. Десять минут быстрого шага ― и я уже дома.

Ключ, как и договорились, Алеша оставил у соседки-инвалида, тети Маши, ― она из дома никогда не выходила. Чемоданы стояли посреди комнаты. Заглянула в них и поняла: пригодится все. Взяла шубу. В хозяйственную сумку собрала продукты, что были в доме, в том числе пять килограммов манной крупы, которую собиралась при случае отослать детям. Донести все это до трамвая не хватало рук. Попросила помочь соседку Зину ― прежде за небольшую плату она оказывала мне кое-какие хозяйственные услуги. Но тут она с презрением отвернулась.

― Вот еще! Драпаете, а я вам помогать буду? Держи карман шире!

Я так растерялась от ее грубости, что не нашлась что ответить. При этой сцене присутствовала другая соседка ― Эсфирь.

― Я вам помогу, ― сказала она.

Спешка, с которой собиралась, оскорбление, нанесенное Зиной, как будто сузили мое сознание до одного слова ― «вокзал». Я покидала свой дом бездумно и беспамятно, не присев на дорогу, как делала это всегда, а так, словно ехала на дачу. Оставила ключ тете Маше, куда еду ― не сказала, лишь потом сообразила, что Алеша будет меня искать, но ответа не получит. Эсфирь помогла донести вещи до трамвая, и я уехала, провожаемая взмахами ее белого платка.

На Землянке (теперь Ульяновская) всем пассажирам было предложено покинуть вагон. С помощью добрых людей дошла до Садового кольца и стала поджидать хоть какой-нибудь транспорт, чтобы добраться до Курского вокзала. И близко он, а не дойдешь с вещами, тем более ― надо подниматься в гору. Вижу, тарахтит подвода. Я к вознице:

― До Курского поедете? Подвезите меня.

― Садись. Только телега моя вся в угле ― перемажешься!

― Ничего! ― погрузила вещи и так, стоя, будто Цезарь на колеснице, держась за чемоданы, въехала на площадь Курского вокзала.

И вдруг слышу аплодисменты, радостные возгласы. Сразу несколько рук протянулись ко мне ― помогли сойти с телеги, выгрузили вещи. Я расплатилась с возницей и, наконец, перевела дух ― успела! «Наши», как оказалось, начали собираться с десяти часов утра, а мы с Алешей лишь немногим раньше протискивались здесь через толпу.

И началось «великое стояние». Когда кому-то нужно было выйти из этой людской каши, вся масса приходила в движение. Мы колыхались из стороны в сторону, и постепенно большая группа наших сотрудников переместилась к стене вокзала, где стоять было спокойнее. В «Гастрономе» на углу еще торговали. Мне удалось пробраться в магазин и запастись большими кругами сухой колбасы и сыра. Время от времени над площадью через радиорупор объявляли о поданных эшелонах. Теснота нарастала ― прибывали новые партии беженцев. Ночью к городу прорвалось много самолетов. Бомбежка была очень интенсивной, и совсем близко слышались разрывы бомб и были видны пожары. Площадь замерла. Все молчали, и, наверное, каждый думал, как и я, что будет твориться здесь, если на это скопление народа упадет хоть одна бомба...

Меня же мучили угрызения совести: что с Алексеем? ― спрашивала я себя. Как случилось, что не оставила ему даже записки? Он поступил неблагоразумно, что не уехал, но благородно по отношению ко мне ― а я, как я отплатила ему?

К утру бомбежка прекратилась, все оживились, задвигались. По радио объявили, что в городе все спокойно, открыто движение метро, работают магазины и рестораны. Но я, в отличие от других, не радовалась. Это заметил Миша Берлянт:

― Что с вами? Неужели вас так пугает предстоящий отъезд? На вас лица нет!

― Понимаете, я потеряла человека!

― Какого человека?

― Близкого, очень близкого! Потеряла по глупости. Если хотите ― предала, как раз в тот момент, когда он доказал свою верность! ― и я рассказала Мише о событиях последних дней. Он, успокаивая меня, предложил: