Андрей Щупов - Охота на волков

• Название: Охота на волков
• Автор: Андрей Щупов
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 1998
• ISBN: 5-227-00058-1

Тюремный «товар» не должен пропадать — таково решение спецслужб. Пожизненно заключенных и смертников, умеющих драться, выводят на ринг в качестве живой боксерской груши для тренировки агентов, ведущих бой на уничтожение противника; бывших уголовников вербуют в команду убийц, которая принимается за устранение «волков» преступного мира.

---

— Козлятник, чего там говорить! Со скуки бесятся, вот и ходят сюда. Кто-то девочек ищет, кто-то бабки зарабатывает, а большинство попросту душат собственную неполноценность.

— А ваши орлы здесь ради меня? Или тоже бегут от неполноценности?

— Да как сказать… Наверное, все сразу, — Максимов умело циркнул. В свете фонарей Леонид заметил, что передние зубы у него сплошь из железа. — Вроде бы торговцев анашой пытаются прищучить. Здесь ведь этого добра навалом. Даже «ЛСД» достать можно. Местечко — удобнее не придумаешь. На первый взгляд — Хармс с Хаббардом, болтовня о концептуализме, выставки авангарда, а на деле — все одно пустота. Настоящие туточки не задерживаются. Когда было теплее, затевали выставки мод. Девочек выпускали в бумажных нарядах, а иногда и вовсе без таковых. Намалюют красочкой узоров на животе да на ягодицах — и вперед. Помню, мальчик-двадцатилеток бегал по сцене с картонным членом в полметра. И тоже называлось авангардом. Слышал бы ты, какие они тут заумные словечки произносят. Художнички!… Самая злая почва, если разобраться. Что хочешь засевай, все прорастет.

— А может, так оно и должно быть? То есть, если мир неблагополучен, то должны существовать и формы неблагополучия. Вот эта самая Ратуша и есть одна из подобных форм — не самая, кстати сказать, чудовищная.

Сергей искоса поглядел на него.

— Чудно выражаешься! Уже отвык. Разве что Олежка иной раз побалует каким-нибудь «измом». Кстати, про концептуализм — это я у него услышал.

— Значит, придется снова привыкать. Как умею, так и говорю.

— Да ты не лезь в бутылку! Я ж — наоборот! Опаскудело, понимаешь, все. Во дворах — феня сплошная, на заводах — мат-перемат, в газетах — суконщина пустопорожняя. А я ж, гады, живой человек! Мне слово подай красивое да со смыслом! И не хрен гнобить рэпом безмозглым! Я, кстати сказать, и телек свой потому грохнул однажды. Узрел там, понимаешь, рыло двубортное, послушал, как он нам лапшу на уши развешивает, и дал по экрану каблуком. Мне, Лень, хоть «Самсунг», хоть «Панасоник» — раздолбаю с одинаковым успехом. Вот и раздолбал… Так что ты там про формы говорил?

— Только то, что весь этот прикид, свечечки на ладонях, панковские хохолки — мало чего стоят. В том смысле, что ничего тут страшного нет.

— Нет, ты считаешь?

— Конечно. Орех — он всегда с шелухой. Правила порождают исключение, а нормальный мир — аномалии. Так что все естественно, — Леонид чуть смутился, вспомнив, что о чем-то похожем толковал и Олег. Странная штука, ему хотелось перечить всем и во всем. В разговоре с Олегом он ругал Ратушу, сейчас готов был встать на ее защиту. Он недовольно передернул плечом.

— В сущности все они тут троечники. Самые обыкновенные троечники. Работать не научились, конкурировать с творцами тоже. Вот и болтаются где-то между.

— Я, кстати, тоже из троечников, — добродушно признался Максимов. — То есть, это я к тому, что троечники — они тоже разные. Кто-то мог, да не стал, а кому-то вовремя не помогли.

— Удобная отговорка.

— Удобная, согласен. Только так ведь тоже бывает!

— Наверное…

Бог его знает почему, но в общении с Сергеем Леонид чувствовал себя более свободно, чем с тем же Олегом. Что-то крылось в этом парне провоцирующее на откровения, и даже не слишком приветливое лицо его внушало какую-то надежность. Широко расставленные глаза, чуть искривленный нос, шрам у правого виска — все в одинаковой степени могло и украшать, и обезображивать — в зависимости от того, какое настроение овладевало хозяином. Девицам Сергей скорее всего нравился, мужичков он, по идее, должен был пугать. Чувствовалось, что Максимов далеко не глуп и многое успел повидать. Собеседника он ничуть не смущался, болтал, что думал, успевая при этом следить за псом.

— Ты в самом деле сидел на зоне?

— Ага, отдыхал, — Сергей спокойно кивнул. — Три года за хулиганку.

— И как оно там?

— Плохо, — слово это Сергей произнес просто, ничуть не красуясь. — Калечат малолеток почем зря.

— Ну, а с тобой как? Обошлось?

— Со мной обошлось.

Снег перестал сыпать, но вопреки логике Леонид поднял воротник куртки, спрятал руки в карманы поглубже. Пальцы правой руки нащупали гладкие отверстия кастета, привычно скользнули в них, левая ладонь стиснула пластмассовую рукоять шила. С подобной машинальностью человек сует в зубы сигарету. Комфортно и уютно.

— А Олежке верить можно, — неспешно продолжал говорить Сергей. — Верткий парень. Есть такие ребятки, что умеют организовывать. Талант, наверное. Десять звонков, и в полчаса соберет целую кодлу. И не только пай-мальчиков, — даже взросляков.

— Взросляков?

— Ну да, — Сергей хмыкнул. — Колониальный фольклор. Взросляки, стало быть, взрослые. Другая статья, другая зона. Мда… Так вот команда у Олежки пестрая. Есть один туз — и вовсе призадумаешься. Особой масти, засекреченный. Хотя тебя к нему, наверное, сводят.

— Что еще за туз?

— Олежа просил не говорить, — на этот раз Сергей не хмыкал, лицо его оставалось серьезным. — Хотя и говорить особенно нечего. Видел-то я этого типа всего три или четыре раза. Но действительно, туз. Чувствуется.

— Выходит, компания у него серьезная?

— Как тебе сказать, — Сергей задумался. — В основном, конечно, пацанье молочное, а такие всегда скучают. Приключений на задницу ищут. Кто предложит идею позадиристей, за тем и прутся. А Олежа на такие идеи — мастак.

— Другими словами — стадо есть стадо, только когда топчется на месте. Сообщи ему поступательное движение — и вот вам уже полнокровная стая.

— Красиво, — оценил Сергей. Вслух предположил: — Гадом буду, вуз за плечами?

— Угадал.

— А это для нас не ребус. Бывало, и не таких академиков кололи, — Сергей коротко свистнул. Овчарка метнулась назад, они повернули в более уютную аллею.

— Как он на того туза вышел, не пойму. Разные они, понимаешь? А вот нашел, приманил чем-то. Как меня с тобой. Чутье на людишек, что ли? Этого у него не отнять. Среди его пацанов всяких можно встретить. Видел я их на вечеринках. Честно сказать, девчата мне больше понравились.

— Значит, и женский батальон имеется?

— Да нет. Это только на вечеринках. Олег вообще любит тень на плетень наводить. Чем больше туману, тем лучше. Встречаемся — то на вечеринках, то в Ратуше, то на дискотеках каких-то. Каждый не должен знать каждого, конспиративная сеть и все такое.

— А меня сегодня показывал активу!

— Не думаю. Это он так — воду мутил. Может, и было два-три человечка, но не более.

— Детские игры какие-то!

— Кто их знает, — Сергей пожал плечами. — Я же говорю, есть у него и серьезные мальчики. Спортсменов хватает. Олежа сам по залам бегает. Боевое самбо, карате и прочий драбадан. Не знаю, с того ли конца они взялись, но пока, я так понял, накачивают мышцу.

— Подрастут, перебесятся.

Сергей ответил не сразу. Задержавшись под мерцающим фонарем, достал из кармана пачку «Аэрофлота». Леонид снова пронаблюдал, как блеснули в полумраке стальные зубы.

— Не куришь?

Леонид покачал головой.

— Завидую. А мне вот, видно, до самого конца суждено перхать… — Максимов окутался клубами дыма. — Знаешь, иногда мне даже чудится, что он с нами играет. Тебе самому так не показалось? То есть, не в том смысле, что это его робингудовские фантазии, а в смысле шахмат?

— Не понял?

— Да я и сам толком не пойму. Но только тебе, к примеру, думается, что это ты приглядываешься к нему, а дело может обстоять как раз иначе. Думаешь, зачем он нас с тобой свел? Знал ведь наперед, о чем будем болтать, даже просчитал какую-нибудь мелочь.

— Ну уж?

— Вот тебе и ну уж! Я с ним год, как знаком, успел принюхаться. — Максимов покрутил головой. — Они, конечно, пацаны сопливые, школьники, но все ж другие какие-то. Я вот на них гляжу, на ус мотаю и вижу, что иначе они живут и иначе мыслят. Мы в их годы другими были, попроще, что ли. А самое страшное, уж поверь мне, это пятнадцатилетние недоросли. Одно слово — хунвейбины.

— Насколько я понял, ничего особенного они пока не сделали.

— Пока да, но ведь потихоньку раскачиваются. И потом, как повидал я того туза, так и понял: высоконько наш Олежа собирается взлететь. Если прежде не обломают крыльев, как пить дать, выбьется в политики… Ты, кстати, ему не говорил, что он похож на Кошевого?

— Говорил.

— Значит, уел парня. Это у него пунктик, терпеть не может, когда сравнивают с героями комсомольцами. — Максимов усмехнулся. — А в общем и впрямь похож. Даже внешне. Между прочим, он не только по спортивным залам бегает. Помимо школы посещает курсы экономистов-бухгалтеров, в кружок радистов хаживает, программированием интересуется.

— Когда же он все успевает?

— Вот и я о том же. Если успевает, то уже далеко не дурак. Плюс содержит кодлан кобельков вроде нас. По моим прикидкам — десятка три, не меньше. И всех надо озадачить, воодушевить…