Юрий Рюриков - Мед и яд любви

• Название: Мед и яд любви
• Автор: Юрий Рюриков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Психология
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-02447-2

Эта книга писателя и социолога о вечном и новом в любви, о том, чем именно отличается любовь от влюбленности и кто из нас способен и неспособен любить. В книге идет речь о кризисах любви и семьи, о переменах в современной психологии, о царящей у нас докультуре личных отношений и о ростках новой культуры. В книге говорится о разных видах любви, о том, как они зависят от человеческого характера, и о новых, современных классификациях темперамента и характера. Рассказывает книга и о новых основах супружества, которые сейчас рождаются, о законах семейной совместимости и о других спасательных кругах от наших бед.…

---

А самое главное, те усложняющиеся перемены, о которых тут говорилось, больше коснулись людей психологически углубленных. На людей, душевно не очень глубоких, больше влияет ослабление и обезличивание чувств.

«А каких же людей сегодня больше, глубоких или мелких?» (Одинцово, Московская область, Дом офицеров, май, 1986.)

Ответить на это можно только предположительно, так как исследований такого рода нет. Судя по жизненным наблюдениям, по тысячам писем и записок, которые мне приходят, людей психологически неглубоких гораздо больше, чем глубоких. Изъяны современной жизни мельчат их, тусклые слои, которые преобладают в нынешнем воспитании, образовании, массовой культуре будней, делают их тусклыми.

Но и глубоких людей с годами становится больше, хотя ряды их растут медленно: идет как бы психологическая поляризация людей, и у каждого полюса — обмеления и углубления — постепенно скапливается все больше народа. Больше становится и ярких личностей, и тусклых безликостей, нужны, наверно, глубокие переломы во всей культуре, всем воспитании и образовании, чтобы душевно глубокие люди возобладали над неглубокими.

Как пойдут дальше перемены в человеке, что будет брать верх — душевное обогащение или обеднение? Наверно, все будет зависеть от того, сумеем ли мы создать невероятно сложную систему будничных механизмов, которая усиливала бы достоинства нынешней жизни и обезвреживала ее изъяны.

Эти новые механизмы жизненного устройства должны бы в корне пересоздать всю плоть будней, весь повседневный труд, быт, гражданскую жизнь, все воспитание, образование. Они должны так переделать весь обыденный ход жизни, чтобы ее повседневные пружины — а они-то и создают нас — больше углубляли, чем обедняли людей.

Возможно, научно-психологическая революция создаст такую систему механизмов; возможно, это будет даже ее генеральной задачей. Но, чтобы это случилось, нужны гигантские социальные усилия, усилия и всего общества, и каждого человека.

Потому что именно усилия каждого помогают обедняющим или углубляющим силам жизни, и от того, на какую чашу весов ложатся эти усилия, зависит на деле наша душевная глубина или неглубина…

Новые основы супружества.

Какие браки удачнее?

«У нас был спор. Девочки говорили, что браки по расчету прочнее браков по любви. Я доказывала, что счастливой можно быть только по любви. Но они говорили, что читали об этом в газетах, и приводили примеры. Сестра моей подруги вышла замуж не любя, и они живут хорошо больше 10 лет. Другая девочка принесла «Неделю», там знатные женщины беседуют и спорят о семейной жизни. И одна женщина, ткачиха, Герой Труда и депутат, говорит о себе, я ее слова специально выписала: «Любовь — чтобы была сила какая-то огромная, чтобы голову потерять из-за этой любви, поцелуи, подарки разные — такого нет. И не было. Даже когда замуж выходила… Я понимала: женщина должна иметь семью. Поженились, дочки родились. Счастливо ли живем? Нормально живем, в мире и согласии. Все есть: квартира, дачный участок, машина. Дочки замужем, внуки. Зятья хорошие, нас уважают. Что еще нужно в личной жизни?»

Артистка Гундарева ей отвечает: «Душа еще нужна. Чувство. Сила эмоции». Я с ней целиком согласна. Как это жить без чувств? Через месяц опротивеете друг другу, через год станете врагами. Моя мама говорит: где нет любви, будет ненависть. Только любовь может пересилить раздоры. А если любви нет, пусть хоть десять дач и машин, все равно будет несчастная жизнь». (Анюта Стогний, Ставрополь, лето, 1982.)

Для человека с новой психологией по-новому встает старый вопрос — какая основа брака самая человечная, самая надежная?

Двести лет лучшие умы человечества говорят — любовь; любовь, а не расчет, личные чувства, а не безликие опоры. После Великой французской революции такой подход стал все больше входить в жизнь, и он добавил к материальным и душевным опорам брака новую опору — психологическую, личностную.

И это сразу же подняло брак — вернее, одну его сторону — на голову выше; и сразу же резко усложнило его, лишило прежнего равновесия. Новая опора была на ступень выше старых, и она как бы накренила, перекосила весь фундамент брака.

Когда брак больше стоял на материальных, чем на духовных опорах, люди были больше нужны друг другу как союзники в устройстве быта, и меньше — как люди. Требования их друг к другу были гораздо проще, и душевная близость стояла на втором плане этих требований.

Конечно, в патриархальной семье простых людей, особенно в сельской семье, тяга к душевности, к добрым человеческим отношениям часто пробивалась сквозь материальную почву. Души людей, их самые неуверенные глубины искали друг друга и тянулись друг к другу. Добрая душевность была одним из главных идеалов народной семейной культуры, любовь встречалась в семье во все времена и, возможно, в семье всех стран и сословий. Но она только встречалась, брак — вернее, его психологическое измерение — стоял не на любовных чувствах, а на более тихой душевной привязанности, да и главными домашними ролями были у людей роли материальные, вещественные — хозяина и хозяйки дома, матери и отца.

Теперь к их старым домашним ролям добавилась еще одна, и громадная: роль возлюбленного и возлюбленной, людей сердечно и душевно близких. К «реалистическим» ролям прибавилась «романтическая» роль, а она в корне отличается от них, ею правят совершенно другие законы.

Эта новая роль невероятно замутила и сместила прежнюю простоту домашних отношений. В фундаменты брака вошел внутренний разлад, и он делался тем сильней, чем больше эта новая роль стремилась стать главной, чем больше от семьи хотели уже не просто благополучия, прежнего, материального идеала семьи, а счастья — нового, психологического идеала. Идеал такой семьи сделался сдвоенным — благополучие плюс счастье, и достигать его стало во много раз труднее.

Еще раз здесь проявился глубинный закон всего устройства жизни: чем выше набор потребностей, тем он сложнее и тем трудней добраться до его вершин.

Конечно, любовь — самая теплая, самая жизнетворная основа брака, самый завидный его идеал. Но она, во-первых, бывает далеко не у всех, а во-вторых, часто проходит у тех, у кого бывает. И очень многие браки держатся или на бывшей любви, или — с самого начала — на других чувствах. Кроме того, в одиночку любовному влечению часто не под силу соединить два «я» в одно «мы», не под силу сплотить двух людей в «пару личностей».

Социолог Н. Юркевич (Минск) выявил, что 70 процентов опрошенных им людей женились по любви, но только 46 процентов — меньше половины — любят своего супруга и сейчас[52].

Ленинградский социолог С. Голод опросил людей с 5—6-летним стажем супружества и выяснил, что 28 процентов из них скрепляет друг с другом привычка, 24 процента — общие взгляды и интересы, 22 процента — любовь к детям, 16,6 процента — физическая близость[53]. То есть половину этих людей соединяют не личные тяготения, а привычка и дети; и только четыре десятых скреплены личными тяготениями — близостью интересов и физическим влечением.

«Прочел вашу статью[54], в которой вы утверждаете, что психологический фундамент брака — не любовь, а совместимость. Категорически против. Все лучшие поэты, философы, психологи согласны, что любовь — самая высокая из всех возможных основ брака. Что же, прикажете считать, что вся рота идет не в ногу со временем, а один вы шагаете в ногу? Но как раз время поддерживает признание любви самой лучшей основой брака. Непонятно, зачем вам понадобилось выступать против этого проверенного жизнью принципа? Подумали ли вы, что никакая «совместимость» (слово-то какое, язык обломаешь!) не сможет заместить любовь?!

Я понимаю, когда пересаживают почки или сердце, тогда нужна «совместимость», биологическая, биохимическая или какая там еще. Но говорить «совместимость» о людях, которых связывает любовь, — значит заменять горячие душевные узы холодными и бездушными связями. «Совместить» можно шкаф и диван в комнате или два станка в цехе, а «совместить» двух людей — это вроде как заставить их работать по совместительству, вменить им что-то в долг и обязанность, короче говоря, из дела души и сердца превратить в работу, в дело расчета и сознания. На сколько процентов мы «совмещаемся», а на сколько не «совмещаемся», так, что ли?

Любовь и так терпит тяжелый урон в жизни, и вы как будто хотите обосновать и оправдать это своими теориями. После книги «Три влечения», в которой вы выступали в защиту любви, это непростительно. Совершенно очевидно, что «совместимость» отнюдь не равная замена любви, и выдавать ее за такую замену — значит делать большой шаг назад». (Алексей Христофорович К., педагог-словесник, Ленинград, июль, 1974.)

Всей душой я сочувствую настроению этого письма и со многими его эмоциями согласен. Верно, совместимость — не равная замена любви, но это и не отмена любви. Она может быть помощницей любви, может продлевать ее век, а может — когда чувств нет — быть как бы «и. о. любви», ее неравноценной, но все же заменой. Согласен, что и само слово «совместимость» — уродливое, наукообразное и скукообразное, но пока не придумано другое, приходится употреблять это.