Олег Дивов - Дама с собачкой

• Название: Дама с собачкой
• Автор: Олег Дивов
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-70560-3

Будущее — это новые возможности для всех. В галактической клоаке не разглядишь, где кончается бюрократ и начинается пират. Генералы на звездном фронтире воруют целыми планетами, сжигают улики огнем атомного взрыва, а людей продают в рабство вместе с кораблями и экипажами. Только не подумайте, что они стараются для себя; это все по просьбе родственников и знакомых — ведь корпорации очень любят дешевые ресурсы и бесплатную рабочую силу… А уж борьбой с пиратством занимается самое отпетое государственное ворье.

Инквизитор Август Маккинби такими делами не интересуется, для этого есть федеральная безопасность. Но Август знает: со дня на день в самую грязищу полезет его ассистент Делла Берг. Один человек погиб, другой пропал без вести — и следы обоих затерялись там, куда простые люди не суются. Остановиться Делла не сможет: дело семейное. Ей надо будет лететь туда, где нет ни порядка, ни закона. А может, еще дальше, где индекс опасности «ноль» и корабли плющит в блины.

Вместе с Деллой пойдут русский контрразведчик и сибирский киборг. Хорошая компания, если нужно «найти и обезвредить».

---

Словно почувствовав мой взгляд, подросток напрягся, поднял голову, метнул звероватый взгляд по сторонам. Убедился, что опасности нет, и вернулся к своему занятию.

Я узнала его.

Октябрь прошлого года. Я гостила на Кангу и вынуждена была срочно вернуться на Таниру. Прямых рейсов не было, я летела на перекладных через Эверест. И вот до Эвереста мне пришлось добираться на форменной скотовозке — древнем корабле, который уже и для перевозки рабов не годился.

Те четыре часа в аду принесли мне неожиданно много хорошего. Там я познакомилась с бабой Лизой — мисс Элизабет Корни, ныне тренером сонского отряда пилотов-виртуозов. Там я завела полезное знакомство в среде орков, что в конечном итоге позволило и дело раскрыть, и подсунуть отцу замечательного помощника — Шона Ти, орка с индейской четвертушкой. Папа на него нарадоваться не мог. А поводом для этих знакомств послужили выходки мамаши с четырьмя детьми. Она мучила своих детей, вынуждая окружающих на жалость, вымогала эмоциональное подаяние, пользуясь тем, что в запертом салоне корабля некуда было деваться от нее.

Тогда я дала старшему из ее детей совет — обратиться в полицию.

За спиной миссис Говард клеил самолет тот самый парень.

— Фирс не хотел жениться, — сказал Говард. — Ему было просто не до того. Но, когда работал на Эвересте, познакомился с женщиной. Она родила от него ребенка. Вон тот, старший. Знаете, я никогда не осуждал женщин легкого поведения. В конце концов, без проституции человечество не обрело бы и половины своих ювелирных шедевров. Проституток, куртизанок, любовниц и содержанок всегда одаривали щедро. Куда щедрее, чем законных жен. Если не лицемерить, то коллекционеры должны благословлять древнейшую женскую профессию. А я всех таких женщин делю на две категории — в зависимости от того, как они относятся к детям, прижитым абы с кем. Если женщина — мать, то я жалею ее. Но бывают и такие… суки. Простите. Я очень жестоко поступил с этой женщиной. И не раскаиваюсь. Она обкрадывала собственных детей. Перед Рождеством мне позвонили из полиции Эвереста. У них были дети, сбежавшие от издевательств родной матери. Старший пытался разыскать своего отца. Он знал только имя. Полицейские выяснили, что его отец мертв, но поддались на уговоры и связались со мной. Правильно сделали. Я тут же вылетел на Эверест. Я никогда не видел Торнтона — так зовут мальчика, — но он единственный ребенок Фирса. Я добился, чтобы его мать лишили родительских прав по суду. Встал вопрос, что делать с детьми. Торнтона я забирал к себе, но у него еще два брата и сестра. Как он сможет жить, если будет знать, что они в приюте? Я разыскал их отцов. Там вопрос решился быстро. Я не осуждаю тех мужчин. Дрянь шантажировала их. Словом, они ни на что не претендовали. Три месяца назад я получил все документы и привез малышню сюда. Мы с Сереной усыновили всех. Торнтон, Барбара, Энтони и Дилан Говарды.

— Ваша жена, кажется, довольна.

— Она счастлива, — тихо и грустно сказал Говард. — Не знаю, зачем говорю вам это… Серене пришлось очень трудно в жизни. Видите ли, она родилась мальчиком. Саймон Толстон. Какое ужасное, грубое имя! Я никогда не называл ее так. Для меня она с первого дня знакомства — Серена.

Он помолчал.

— В нормальных семьях такие вопросы решаются просто. Да, сначала серьезное медицинское обследование. Затем ребенка много лет поддерживают психотерапевты, обучая его жить в этом мире. При полном созревании делается операция. Человек обретает счастье. Но это же Толстоны! Они запрещали Серене носить платья и украшения. Видите, у нее очень красивые волосы. Они стригли их накоротко, так, что кожа просвечивала. У нее отбирали кукол, альбомы с вышивками и даже карандаши. Она ходила в туалет и в душ с выключенным светом, потому что не могла видеть свое тело. Родители заставляли ее раздеваться догола и часы напролет стоять перед зеркалом.

— Ужасно… — пробормотала я.

— Да. В восемнадцать лет гнойник лопнул. Серена дошла до крайности. Она отрезала то, что мешало ей считать себя женщиной. Едва не истекла кровью. Но родители снова не дали разрешения на операцию. У них шла война самолюбий, и ради собственной прихоти они калечили замечательную, добрую девушку. Они хотели, чтобы она «оставила капризы» и стала «настоящим мужиком». Даже невесту ей подыскали. Вот после этого Серена и искалечила себя. Потом она еще несколько раз пыталась наложить на себя руки. К сожалению, уже было слишком поздно для вмешательства социальных работников. К тому же Серена никогда не жалуется. Как ей тяжело, знал только я. Мы, — он сглотнул, — мы любили друг друга с детства. И я тоже очень хотел, чтобы она стала девушкой. Те способы любви, какие были для нас доступны, совершенно не устраивали ни меня, ни ее. И тогда я решился. У ее родителей была великолепная коллекция французской столовой утвари времен последних Людовиков. Я нашел покупателя. И я же навел воров, объяснив, как отключать сигнализацию.

— И вас не нашли?

— Разумеется, нашли, поэтому я так легко рассказываю об этом. Но я знал, что мне ничего не сделают. В обществе недопустимы грязные скандалы, если вы понимаете, о чем я. Я сын их лучших друзей. Невозможно сдать меня в полицию. Мои родители вошли в мое положение и отказались компенсировать ущерб. А я все деньги, какие получил, все до гроша отнес врачам. Серена стала девушкой. Ее заперли в психиатрической клинике. Но там ведь тоже работают люди. Серена там отдыхала от семейной тирании. Я знаю, я постоянно навешал ее. У нас всех — Серены, меня, врачей — была игра. Обычно Серена жила в уютной палате, много читала и рисовала. Она рисовала целыми днями. Потом переключилась на дизайн. Вам понравилось ее платье? Ей шьют одежду только по собственным эскизам. И этот зал оформляла она сама. Всему этому она училась, пока два года лежала в клинике. А когда приезжали родители, врачи просили Серену перейти в ужасную каморку, как будто она преступница. Серена мастерски изображала несчастную. Врачи уверяли, что она непокорна, упряма и неизлечима. На самом деле все они любили ее. И уважали ее стойкость. В двадцать один год Серена стала совершеннолетней. Родители хотели добиться, чтобы по суду ее признали недееспособной, но тут их ждало разочарование. Комиссия врачей признала ее полностью здоровой. Серена получила документы на женское имя, и мы вскоре обвенчались. Знаете, я часто засматриваюсь на других женщин, но никогда, даже в мечтах к ним не прикасался.

Я смотрела на женщину в патио. Четверо детей ни капельки не утомляли ее. А я сама могла уже без боли и без подавленного страдания наблюдать за чужим женским счастьем. И сочувствовать ему.

— Одно плохо — дети. Конечно, сразу было понятно, что мы усыновим. Но нам долго не давали разрешения из-за того, что Серена в юности калечила себя, да и попытки суицида… сами понимаете. Дали испытательный срок — десять лет. Но в это время моя сестра вышла замуж. Она славная девушка, но безвольная. Целиком под влиянием мужа. А ее муж — черствый и расчетливый человек. Узнав, что у нас такая беда, он велел жене возить к нам их маленького сына, оставлять на уик-энд. Я намного богаче его. Он решил, что грех не воспользоваться. Зачем мне оставлять состояние каким-то приемным детям, когда я могу назвать наследником его сына? Я промолчал. Потом ему предложили работу очень далеко от Земли, жена поехала с ним, а Фирс остался у нас. И мы к нему привыкли. У нас никто его не отбирал, Фирс называл нас с Сереной мамой и папой. И вот он погиб. А теперь у нас четверо, причем один из них юридически наш сын, а по-честному получается внук, и Серена наконец-то счастлива. Знаете, она очень заботливая мать. А я больше не мучаюсь чувством вины.

— Вы-то в чем виноваты?

— Понимаете, ей с раннего детства ставили меня в пример. У меня мальчишество было выражено очень ярко. Родители иногда страдали от моих выходок. А Толстоны восхищались. Представляете, каково мне было? Моим именем мучили замечательную девочку. И я чувствовал себя виноватым. И… я ведь тоже несвободен от предрассудков. Словом, в моем кругу мне приходилось скрывать, что моя девушка на самом деле парень. Среди моих друзей такие отношения очень жестко осуждались. Мне безразлично, а Серене пришлось бы тяжело. Ведь наша компания — это были единственные молодые люди, с которыми Серене разрешалось общаться. Обычно я забирал ее из дома, мы приезжали ко мне, занимались любовью, она переодевалась в платье, и мы шли на вечеринку. Потом она переодевалась обратно, и я провожал ее домой. Если честно, это была ужасная компания. Но я признателен парням. Как выяснилось много лет спустя, они догадывались. Но никто даже не намекнул. А Толстоны мне отомстили, конечно. Моя репутация коллекционера-вора, человека, способного ограбить даже близких, — я обязан ею Толстонам. Я по молодости недооценивал важность отношений со старшими. Когда опомнился, было поздно, передо мной закрылись все двери. Ваш босс, я думаю, умный человек, но руки он мне не подаст. Тем более что потом я все-таки принял участие в нескольких грязноватых аферах. Без крови, но что есть, то есть. Однако я ни о чем не жалею.