Луис Леанте - Знай, что я люблю тебя

• Название: Знай, что я люблю тебя
• Автор: Луис Леанте
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-389-00709-3

История двух потерявших друг друга на многие годы возлюбленных не просто полна драматизма, но и разворачивается на весьма необычном фоне. Покинув родной город и привычные условия жизни, героиня отправляется в Западную Сахару, где после тяжелейших испытаний вновь обретает казавшееся недостижимым счастье.

---

У Сантиаго Сан-Романо не было особых причин, чтобы плохо спать ночами, исключая разве что постоянно маячившего перед глазами сержанта Бакедано. Каким-то непостижимым образом нервозность, в которой жила вся казарма, радостно возбуждала его, приводя в благодушное настроение. Разговоры о политике часто были ему скучны и непонятны. Апрель и май прошли в постоянной спешке, смене прибывающих и убывающих войск, противоречивых приказах командования, в каких-то нескончаемых маневрах, ночных учениях. Многие обвиняли полицию в неспособности противостоять бесчинствам африканских повстанцев и навести порядок в городе, и происшествие в церкви стало каплей, переполнившей чашу тер пения. В прессе оно было представлено как террористический акт. Сантиаго старался даже не вспоминать о своем в нем участии, ибо при одной мысли об этом его охватывал нечеловеческий ужас. Он успокаивал свою совесть и не обращал внимания на возмущенные голоса, обличающие бездействие полиции и войск.

Гильермо совершенно по-иному переживал происходящее. Работы в зоопарке были прекращены, и большую часть дивизии бросили на минирование границы с марокканцами. Когда боеприпасы стали заканчиваться, они начали устанавливать муляжи из пластика. Эти фальшивки были так похожи на настоящие, что могли легко обмануть тех, против кого были направлены, и нередко приводили войска противника к фатальным ошибкам.

Тем временем Сан-Роман водил «лендроверы», офицерские машины, грузовики, даже строительную технику — в общем, все, что было снабжено мотором и четырьмя колесами. Каждый день он видел на дороге войска, которые возвращались с учений, вконец измученные маневрами в пустыне. Как минимум три раза в неделю отвозил военный патруль на фосфатные шахты Бу-Краа. Опасность саботажа существовала не только среди рабочих на месторождениях, но и среди государственных служащих предприятия, что жили в столице. Меньше года назад ленточный транспортер, который доставлял готовое сырье к морю, был подожжен двумя африканцами, которые сейчас отбывали срок в канарской тюрьме. Солдаты регулярной армии и легионеры проводили долгие дни под палящим солнцем Сахары, следя за тем, чтобы к шахтам или транспортеру не приближалась даже пустынная лисица, не говоря уже о постороннем человеке. В чиновничьих офисах и во всех без исключения помещениях предприятия витала атмосфера постоянной тревоги.

На улицах чувствовалось напряжение, которое казалось Сан-Роману абсурдным. Солдаты охраняли местный институт в часы занятий, отель «Парадор Насьональ», здание правительства Сахары, здание муниципалитета. По улицам ходили патрули, вооруженные винтовками СЕТМЕ или короткоствольными автоматами, мешаясь с мирным населением и подмечая все, что выходит за рамки обыденности. Но Сантиаго Сан-Роман по-прежнему не замечал в Эль-Айуне ничего особенного. Небрежно проверяя документы у прохожего или шофера автомобиля, он бросал африканцам приветливые фразы на арабском, вгоняя тех в недоумение. Ему не нравилось дежурить на контрольных пунктах, устроенных на пересечении улиц, где нередко приходилось производить обыски. И наоборот, он был счастлив заступить в патруль в торговые ряды или на центральной площади. Там он всегда мог встретиться с Андией, ее матерью, кузинами или еще с какой-нибудь женщиной из их семьи.

Он никак не мог заставить Лазаара поверить в серьезность своих намерений. Африканец лишь белозубо смеялся, когда Сантиаго заводил разговор о его сестре. Сантиаго его легкомыслие бесило.

— Значит, говоришь, влюбился в Андию? Да она еще совсем ребенок!

— Ей шестнадцать лет!

— Это она тебе сказала? — со смехом спрашивал друг. — Ты демобилизуешься, уедешь из города и никогда не вернешься. Я уж не говорю о том, что у тебя наверняка осталась девушка в Барселоне.

— Ну знаешь!

Конечно, совсем по-другому обстояло дело с остальными членами семьи. Сантиаго уже успел убедиться в том, что мать Андии, ее тетки и младшие сестры всячески его привечают. Ему стало даже как-то неудобно, когда он заметил, что дом значительно изменился с тех пор, когда он побывал в нем впервые. На стенах, которые раньше не знали, что такое украшения, появились фотографии и картинки, которым легионер не переставал удивляться. Здесь были карты Испании, портреты Франко, фотографии Кармен Севил[10] на рождественском концерте 1957 года и Фраги Ирибарне[11] на открытии «Парадор Насьональ», календари с репродукциями картин Хулио Ромеро да Торрес[12], снимки знаменитых тореро и известных футболистов. Сначала он не придал этому никакого значения, пока не понял: все это делается, чтобы доставить ему удовольствие. Кроме того, национальная музыка, всегда звучавшая в доме, сменилась маршами и болеро Антонио Мачина[13]. Сантиаго отнес это на свой счет.

Семья была такой многочисленной, что он раз и навсегда отказался выяснять, кто кому кем приходится — двоюродным или родным братом, свояком, дальним родственником, — и старался дружить со всеми. Мужчинам показывал, как разбирать и чистить карбюратор в машине, менять фильтры, по звуку распознавать поломки двигателя. Младшие братья Андии вечно болтались неподалеку. Но настоящим главой семьи после смерти отца был Лазаар. Не только родня, но и соседи относились к молодому солдату с почтением. Все, что говорил Лазаар, тут же выполнялось без лишних напоминаний. Поэтому Сантиаго Сан-Роман понимал, что тот, хоть и не относится к происходящему серьезно, все-таки сам будет решать судьбу сестры.

Андия вела себя по-разному — то как взрослая женщина, то как маленькая девочка, но Сантиаго это нисколько не смущало. Как только у него появлялось свободное время, он тут же мчался в квартал Земла и садился пить чай с кем-нибудь из домочадцев. Девушка принимала его с легкостью и простотой, будто бы его присутствие в доме было чем-то совершенно естественным, но избегала его многозначительных взглядов украдкой, попыток к сближению и комплиментов, которыми он ее осыпал. Он больше общался с родственниками, чем с ней. Иногда она удалялась в другую комнату и даже не выходила попрощаться. Такое поведение бесило Сантиаго, и он клялся себе никогда сюда не возвращаться. Однако едва заметные детали в поведении Андии — маленькие знаки внимания, ускользающие лукавые взгляды, интерес к его рассказам о солдатской жизни — снова вселяли в него надежду.

Он рассказал Гильермо то, что происходит между ним и Андией. Тот не знал, радоваться ему за друга или пытаться вправить ему мозги. По крайней мере, Сантиаго больше не вспоминал Монтсе, не заставлял его звонить ей или писать письма. С другой стороны, Гильермо не верил, что связь с юной сахарави приведет к чему-то серьезному, и ему не нравилось, что друг с каждым днем все больше увязает в этой истории. В отличие от Сантиаго, Гильермо очень волновало положение, сложившееся в провинции. Он не мог составить собственного мнения, но внимательно следил за всеми слухами, разговорами в барах, обстановкой на улицах. Когда его посылали на закладку мин, он не скрывал отвращения. Выпытать хоть что-нибудь у офицеров было невозможно. Если он начинал расспрашивать сержантов или капралов, те закрывали рот на замок, а ему советовали не лезть не в свое дело. Но скрыть нервозность, как ни старались, не могли.

Зато Сантиаго все это ничуть не волновало. Если бы еще не сержант Бакедано и не угрызения совести… Поэтому он был счастлив, когда его назначали в уличный патруль, а еще лучше — отправляли с заданием в батальон новобранцев, дислоцировавшийся в двадцати километрах от города, недалеко от побережья. И все же он понимал: рано или поздно проклятый сержант его подкараулит. Так и случилось. Однажды утром к казарме полка Алехандро Фарнесио подъехал грузовик, за рулем которого сидел Бакедано. Увидев Сан-Романа, он выскочил из машины и легким пружинящим шагом направился прямо к нему. Тот по-военному четко приветствовал его.

— Сан-Роман, есть дельце.

Сантиаго почувствовал, как у него по спине потекла струйка пота и задрожали колени.

— Жду приказа, сеньор.

— Я хочу, чтобы ты сдал экзамены на звание капрала.

— Капрала?

— Да, капрала. Ты что, не знаешь, что такое капрал?

— Конечно, знаю, сеньор, но для этого нужно учиться, уметь считать.

— Ты хочешь сказать, что не умеешь читать и писать?

— Нет, сеньор. То есть да, сеньор. Я умею читать и писать, но не очень хорошо. А со счетом у меня всегда были проблемы.

— Слюнтяйство и отговорки! Слышать не желаю! Ты легионер, не забыл? Тебе не нужно уметь читать и писать. Тебе нужны только яйца настоящего мужика, как у меня! Может, ты мне скажешь, что у тебя их нет?

— Нет, сеньор. То есть да, сеньор. Да, они у меня есть!

— Поэтому ты пойдешь и сдашь экзамен, и насрать мне на твое мнение! Это приказ! Экзамен в субботу. И чтобы в пятницу никаких попоек и никаких девок! В субботу в восемь жду тебя в штабе. Легиону нужны такие патриоты, как ты.