Николай Карпов - Крым — Галлиполи — Балканы

• Название: Крым — Галлиполи — Балканы
• Автор: Николай Карпов
• Издательство: Русский путь
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-85887-124-0

Эта книга рассказывает о драматичном периоде исхода армии Врангеля из России, о судьбе галлиполийцев. Книга воспроизводит по дневникам очевидцев, архивным документам историю их жизни, борьбы за выживание, где все было посвящено главной цели — сохранению Русской армии. Исторические рамки знаменитого «галлиполийского сидения» здесь расширены от самого начала эвакуации белых войск из Крыма до начала Второй мировой войны, что дает возможность проследить судьбы участников Белого движения. В издании впервые представлены материалы общества «Родина», сохранившего многие ценные документы русских офицеров, прошедших Галлиполи. Для широкого круга читателей.

---

Чтобы армия выжила, нужен был транспорт, а он практически отсутствовал. Вместе с частями корпуса из Крыма было доставлено двадцать автомобилей, в том числе шесть легковых и четырнадцать грузовых. Из них одна машина была передана в кавалерийскую дивизию, три в первую пехотную, а остальные в технический полк, в его автороту. Эти машины обслуживали управление корпуса, а главным образом — лечебные учреждения. Однако из-за отсутствия запчастей, дефицита топлива, смазочных материалов и скверных дорог вскоре большинство из них вышло из строя.

Поэтому большим событием для галлиполийцев стало сооружение в конце 1920 г. узкоколейной железной дороги. Чтобы пустить ее, тем, кто руководил строительством, и тем, кто непосредственно ее строил, пришлось испытать немало трудностей. И не всегда они были связаны с непогодой, голодом, болезнями или нехваткой материалов. Свою негативную роль здесь сыграли некомпетентность и упрямство французского командования{83}.

Французы предложили подвозить грузы с кораблей в лагерь сначала на фелюгах до бухты, которая была на полпути к нему, а далее — по узкоколейной железной дороге, которую нужно было построить. Корпусной инженер был против такого плана, считая его нерациональным. Во-первых, фелюги не могли работать при волнении на море, а во-вторых, приходилось дважды перегружать строительные материалы. Но французы были непреклонны, и уже

28 ноября 1920 г. работы были начаты. В городе разобрали старую пристань, а ее составные части на руках перенесли на новое место. Когда же за две недели новую пристань почти построили, французы решили ее снова перенести — теперь уже в бухту Кисмет. Опять пришлось разбирать пристань и строить заново. Одновременно 17 декабря от этой бухты стали прокладывать железную дорогу. Маршрут ее тоже был составлен французскими инженерами и включал чрезвычайно тяжелые подъемы.

Однако, читаем в сборнике статей «Русские в Галлиполи», «…через месяц, 21 января, когда земляные работы подходили к концу, все работы были вновь прекращены, ввиду осознанной французским командованием невозможности наладить подвоз грузов морем на фелюгах; только после этого французское командование согласилось на постройку узкоколейки непосредственно от города, как на этом настаивало с самого начала русское командование и отказалось от своего руководства делом. Все выполненные к этому времени работы пошли прахом: за истекший месяц на одних только земляных работах брошенного направления обернулось 6037 рабочих»{84}.

К поиску нового маршрута узкоколейки теперь приступил железнодорожный батальон корпуса. С помощью лошадей или мулов вагонетки поднимались в обе стороны только до перевала, а оттуда спускались уже своим ходом.

Трудности, возникавшие во время строительства узкоколейки, порою казались просто непреодолимыми. Весь укладочный материал (рельсы, шпалы, их крепления и т. д.) французы насобирали в тех местах, где проходили их Дараднелльский и Салоникский фронты, и из того, что бросили немцы. Естественно, все это имущество было разукомплектовано, значительная его часть — вообще непригодна для повторного использования. Долго не могли научиться гнуть рельсы для укладки их на поворотах. Пришлось изобрести самодельный пресс. Своими силами пришлось переделывать вагонетки, не приспособленные для перевозки людей и негабаритных грузов. И все же в начале марта дорога стала функционировать. Между городом и лагерем открылось интенсивное движение.

Штабс-капитан Г.А. Орлов так передает свои впечатления от первой поездки: «Решил выехать в город на декавильке[4]. Удовольствие не из особенно приятных… до станции "Перевал" вытягивали нас мулы, причем вагонетки несколько раз сходили с рельс, откуда под уклон с незначительными подъемами, берущимися по инерции, достиг Галлиполи. Скорость подчас развивалась приличная. Крушений, особенно поначалу, было немало… За "производство" крушения вагоновожатому полагалось 30 суток ареста»{85}.

Так в неимоверно трудных условиях и в рекордно короткие сроки генерал Кутепов и его штаб сделали, казалось бы, невозможное — сохранили армию. Решив важнейшие задачи, напрямую связанные с выживанием, командование понимало, что этого все же недостаточно. Чтобы армия могла отвечать своему прямому назначению, необходимо было наладить нормальные отношения в подразделениях, с местным населением и городскими властями.

В том, что корпус выжил и в скором времени стал сплоченной воинской единицей, важнейшую роль сыграли меры по укреплению воинской дисциплины и порядка. Что может случиться, если упустить вопросы дисциплины, Кутепов и его штаб уже знали на примере Константинополя. Там тоже были общежития, куда французы назначили своих комендантов, которые со своими обязанностями не справлялись — среди русских процветали кражи, грабежи и насилия, шла торговля оружием, распространилась проституция.

Поэтому с первых же дней в городе и лагере была налажена гарнизонная служба. Описание принятых мер мы находим все в том же сборнике «Русские в Галлиполи». На первых порах к ней привлекались лишь военные училища, как наиболее сохранившие воинский вид. Передвижение по городу разрешалось только с семи утра до семи вечера. Принимались меры по охране города, сначала системой караулов, а потом дозоров от дежурных рот военных училищ. Каждый военнослужащий, прибывающий в город из палаточного лагеря, обязан был иметь увольнительную записку. Караулы и патрули поддерживали порядок не только среди военнослужащих, но, с согласия местных властей, и среди гражданского населения. Были созданы три гауптвахты: дисциплинарная, передаточный пункт задержанных комендатурой, а также для подследственных и отбывающих наказание по приговорам судов.

Выполнив комплекс первоочередных мер, затем пошли дальше. Ужесточились требования к форме одежды, отданию воинской чести. Была даже сделана попытка искоренить сквернословие.

Особое внимание уделили дисциплине офицеров. И на это были свои причины. Если во время Гражданской войны один офицер приходился на 15—17 солдат, то теперь солдат было наполовину больше, чем офицеров. В первую очередь нужно было урегулировать положение офицеров, не имевших подчиненных, находившихся в подразделениях на положении рядового состава. Среди них было немало пожилых, заслуженных людей, а между тем младшие командиры, поддавшись общему требованию «закрутить гайки», увлекались наказаниями, не учитывая, что имеют дело не с солдатами. Были случаи применения взысканий, не предусмотренных никакими уставами: строгий арест, лишение продовольственного пайка, назначение на уборку территории в городе и др. Из-за этого нередко возникали конфликты. Нужно было что-то предпринимать. В итоге появилось несколько приказов, которые устанавливали нормы взаимоотношений в частях. Так, в приказе генерала Врангеля от 27 апреля 1921 г. по результатам инспекторского осмотра корпуса генералом Э.В. Экком, который как раз и вскрыл случаи неуставных отношений, Врангель потребовал «раз и навсегда» покончить с этими перегибами. Теперь командиры взводов, отделений и фельдфебели имели право объявлять только словесные выговоры и замечания. Право налагать домашний арест получал только старший офицер роты и ротный командир. Арест и строгий арест становились прерогативой только вышестоящих командиров.

Огромное влияние на моральный облик армии оказала православная вера. Война притупила религиозные чувства белого воинства. По свидетельству самого митрополита Вениамина, «армия почти не веровала, очевидно было и несоответствие "белой идеи" внутреннему состоянию ее конкретных носителей». По его мнению, в этом смысле правильнее было бы вести речь не о «белой» армии, а о «серой»{86}.

Не последнюю роль в этом сыграло ослабление влияния церкви на Белое движение. Митрополит Вениамин объяснял это следующими причинами: «Не все представители епископата участвовали в Белом движении. Во-первых, святой Тихон (глава Русской православной церкви. — Н.К.) не благословил вождей Белого движения, да и само движение тоже. Он не допускал, чтобы церковь оказывала предпочтение какой-либо из враждующих сторон, так как белые, красные, зеленые и т. д. были православные. Во-вторых, священнослужители опасались жестокой расправы за всякое содействие белым, в-третьих, не было полного единения или даже взаимопонимания между православным духовенством, в целом придерживавшимся консервативных взглядов, и участниками Белого движения, многие из которых были прогрессивных взглядов»{87}.

Теперь же ситуация изменилась. Прибывшее со своими частями военное духовенство с разрешения местного греческого митрополита Константина совершало русскую службу в галлиполийском храме, каждая отдельная часть в районе своего расположения в одной из первых палаток сооружала храм. Если палаток не хватало, то делалось только укрытие для алтаря. Потом пошли еще дальше, делали звонницы из рельсов узкоколейки и снарядных гильз. Конечно, все это выглядело примитивно, но создавало иллюзию родного перезвона, оживляло воспоминания о родине.