Наль Подольский - Он убивает ночью

• Название: Он убивает ночью
• Автор: Наль Подольский
• Издательство: Азбука : Терра
• Жанр: Мистика
• Год: 1997
• ISBN: 5-7684-0190-3

Остросюжетная детективно-фантастическая повесть об адвокате Самойлове.

В отличие от большинства своих коллег он охотно берется за «безнадежные» дела и потому закономерно сталкивается с монстрами преступного мира и неординарными, порой одиозными преступлениями. Ему постоянно приходится проводить собственные частные расследования, что, в сочетании с природным любопытством, втягивает его в разнообразные и отнюдь не безопасные приключения.

---

Горн слушал индуса с таким напряженным вниманием, что забыл о еде, но продолжал вертеть в руках вилку, и вдруг, повинуясь игре его пальцев, массивная вилка из нержавеющей стали согнулась почти под прямым углом. Уловив недоуменный взгляд адвоката, а затем и двух остальных собеседников, Вадим Михайлович подверг вилку тщательному осмотру, не спеша ее разогнул и счел необходимым прокомментировать событие:

— Очень странно, студенческая забава… Я давно уж забыл, а вот руки вдруг сами вспомнили, ни с того ни с сего.

Так уж ни с того ни с сего, промелькнуло в мыслях у адвоката. Невзначай ввернув пару простодушных вопросов, он перевел разговор на отвлеченные проблемы индийской философии, чем вызвал некоторое неудовольствие Вадима Михайловича. Впрочем, с ужином уже было покончено и настала пора разъезжаться по домам.

Сперва Горн отвез доктора Косамби в гостиницу, затем доставил домой второго ученого и, распрощавшись с ним, повернулся к Александру Петровичу с решительным видом:

— Ну что, поехали?

Адвокат сразу понял, о чем идет речь, но ответил с некоторой осторожностью:

— Смотря что вы имеете в виду.

— Я имею в виду лабораторию, — жестко сказал профессор.

— Мне пора домой, — Александр Петрович тоже перешел на категоричные интонации, — день и так был тяжелый.

— Да вы что же, не понимаете! Завтра он попадет в хранилище — и все, больше мы ничего не узнаем! — С высоты своего роста Горн нависал над адвокатом и, как казалось последнему, излучал свирепость. — Если не поедете, обойдусь и без вас.

«Ну прямо боевой слон, — подумал Александр Петрович, — надо же, такой респектабельный ученый, а в душе, оказывается, головорез».

Адвокату пришлось сдаться — он вдруг испугался, что этот сумасшедший в лаборатории учинит нечто непотребное над камнем, в благополучии которого Александр Петрович был кровно заинтересован.

— Чего вы, собственно, добиваетесь, — ворчал адвокат, пристегивая ремень, — для моего подзащитного мы сделали все, что могли.

— Мне чихать на вашего подзащитного. По нему давно плачет веревка, это видно невооруженным глазом. Меня интересует исключительно рубин.

— Рубин, в конце концов, — мертвая вещь, кусок камня. Он вам ничего не расскажет.

— Не расскажет, так покажет, — пробормотал сквозь зубы профессор. — А что касается мертвой вещи, то вы не представляете, насколько современной науке не ясно, что — мертвое и что — живое.

— Это не важно, — адвокат не желал быть втянутым в отвлеченную дискуссию, — важно, что за месяц камень ничего особенного не показал.

— Вот, вот, я с ним провел столько времени, и вечерами, и ночью, — в голосе профессора звучала обида, — он на меня не реагирует.

Некоторое время он вел автомобиль молча, затем усмехнулся:

— Я бы мог безнаказанно ограбить сокровищницу Великих Моголов… Мне пришло в голову, может быть, вы… может, вам удастся его расшевелить.

— Что?! — Адвокат непроизвольно потянулся рукой к дверце машины.

— Я не собираюсь оставить вас с ним один на один, я знаю, на это вы не пойдете. Речь идет об исходном, инициирующем моменте. Если мы здесь имеем дело с каким-то процессом накачки от энергетических полей человека, достаточно будет короткого стартового контакта.

Машина остановилась.

— Если бы вы знали, как мне все это не нравится, — вздохнул Александр Петрович, открывая дверцу.

В вестибюле седовласая пожилая дама, сторож, пила чай в компании сухонького печального старичка. С привычкой профессора иногда работать в позднее время здесь все давно освоились, и его появление с адвокатом не вызвало ни малейшего удивления.

Пройдя в дальний конец темного коридора, они оказались в кабинете Горна. Тот сразу направился к сейфу, и раздалось глуховатое лязганье замка.

— Вот он. — Профессор протянул на ладони рубин Александру Петровичу.

Адвокат сделал шаг назад.

— Ну что же вы? Попрощайтесь с ним! Если вам и удастся еще когда-нибудь на него взглянуть, то уже только через стекло витрины.

— Я лучше умру, чем притронусь к этому камню.

— А вы ему, кажется, понравились… Выключите, пожалуйста, свет.

— Ни за что.

— Да бросьте вы это. — Профессор сам дотянулся до выключателя. — Видите, появилось слабенькое свечение… ну-ка, цып-цып-цып… а теперь стоп, — он снова включил люстру, — нужно устроиться поудобнее.

Он направился в свой любимый рабочий угол, положил рубин на стол и, секунду подумав, включил диктофон.

— А теперь погасите свет.

Адвокат не шелохнулся.

— Я же сказал, погасите свет, — повторил профессор ровным голосом, но так, что Александр Петрович уже не рискнул ослушаться. Профессор не сказал ему даже «спасибо», он просто забыл о его существовании.

— Эта запись сделана двадцать первого ноября в двадцать три часа ноль две минуты. — Профессор говорил в диктофон в размеренном лекторском ритме, от которого веяло скукой.

Александр Петрович, стоя в темном кабинете у двери, чувствовал себя совершенным идиотом. Он не вникал в занудную лекцию профессора, его вдруг захлестнула непонятная тоска, и когда ему показалось, что где-то рядом с профессором он видит красноватые вспышки, это не вызвало у него интереса, а ощущение тоски усилилось, и заныло в груди.

Нет уж, с меня хватит, подумал Александр Петрович и стал медленно пятиться к двери. Она, открываясь, скрипнула, но Горн не заметил дезертирства адвоката, он говорил в диктофон все громче и увлеченней.

К столику в вестибюле, где все еще шло чаепитие, Александр Петрович добрел, держась за сердце:

— У меня, кажется, приступ… вы не вызовете «скорую»… скажите, академику плохо… чтоб поскорее.

Его просьбу сейчас же исполнили, а самого уложили на кожаный диванчик и сунули под язык валидол.

«Скорая помощь» приехала быстро, и как раз в тот момент, когда врач с помощниками входил в вестибюль, со стороны кабинета профессора донеслись отчаянные крики и звуки ударов. Медики прямиком побежали туда, вместе с дамой-вахтером, а вслед за ними заковылял и Александр Петрович, поддерживаемый сердобольным старичком.

Когда они наконец добрались до кабинета, Александр Петрович увидел лежащего на полу Горна, вокруг которого хлопотали медики. Они успели уже подключить и настроить электронную аппаратуру реанимации, но, судя по лицам и репликам, вернуть профессора к жизни не удавалось.

После десяти минут бесплодных усилий врач констатировал смерть от инфаркта.

Диктофон продолжал работать. Адвокат остановил его, вынул кассету и сунул в карман; в общей суете никто не обратил на это внимания.

Горна подняли с пола и поместили на диван, причем оказалось, его рука мертвой хваткой сжимает рукоять геологического молотка. По щеке от правого глаза стекала струйка крови.

— Посмотрите, пожалуйста, что у него с глазами, — попросил адвокат.

Врач глянул на него удивленно, но поочередно поднял пальцами веки покойного. Левый глаз был в полном порядке, а правый как-то странно провалился. Врач наклонился, чтобы разглядеть получше, что там такое, и с изумлением обнаружил, что глазное яблоко рассечено ножевидным осколком прозрачного красного материала.

— Стекло? — спросил врач, обращаясь почему-то к Александру Петровичу.

Адвокат с ужасом оглядел кабинет. Рубина на столе не было, зато на полу валялись во множестве мелкие осколки красного камня. Молоток в руке мертвеца не оставлял сомнений: этот сумасшедший одним ударом молотка разбил все расчеты Александра Петровича.

— Нет, не стекло, — простонал он и схватился за сердце.

— Случай сложный, — нахмурился врач, — я обязан вызвать милицию. — Он подошел к письменному столу и поднял телефонную трубку.

— А потом займитесь, пожалуйста, мной, — кротко сказал Александр Петрович, — ведь вас для меня вызывали.

Закончив разговор, врач подошел к адвокату.

— Веселенький у вас институт, — пробурчал он, приставляя стетоскоп к груди Александра Петровича. — Ничего страшного, но не надо так волноваться. Посидите спокойно, все пройдет. — И адвокат получил еще одну таблетку валидола.

К приезду милицейской бригады он оправился от потрясения настолько, что уже в совершенстве управлял интонациями голоса:

— Будьте осторожны. Перед смертью профессор Горн разбил молотком рубин огромной ценности. Потребуется идентификация этих осколков. — И единым, картинным и плавным жестом Александр Петрович указал на разметанные по полу красные брызги камня и геологический молоток в руке покойника.

Майор милиции ошарашенно смотрел на осколки:

— Так это тот самый рубин, что ли? — Он был наслышан о сенсационном процессе.

На следующее утро адвокату пришлось выпить внушительную порцию кофе, чтобы подавить в организме остатки выпитого на ночь снотворного. За кофе он пришел к выводу, что утраченное вознаграждение за находку рубина было журавлем в небе, юридически сложным казусом, представлявшим ему лишь шанс, весьма непростой для реализации. Зато воробей в руке присутствовал вполне реально.