Андрей Саломатов - Улыбка Кауница

• Название: Улыбка Кауница
• Автор: Андрей Саломатов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Здесь же, под ногами у Николая валялась и грязная одежда, очевидно, снятая с того человека, которого он так усердно полоскал. Судя по тому, как хозяин квартиры топтался на пиджаке, это облачение уже было не нужно ни хозяину, ни Николаю.

Потеряв от неожиданности дар речи, Тюрин несколько секунд стоял за спиной у Николая. В голове у него завозились страшные мысли: перерезанное горло, мешок из-под картошки - все это начисто исключало какой бы то ни было несчастный случай, и, придя к такому выводу,

Тюрин обомлел от ужаса. Дыхание у него перехватило, а сердце заработало так, будто он в свои 58 лет бегом поднялся с первого на девятый этаж.

Почувствовав смертельную опасность, Тюрин сгорбился, как бы желая уклониться от удара, и, боясь выдать свое присутствие, шатаясь, сделал два шага назад. При этом он зацепил каблуком брошенный мешок, и это случайное, легкое прикосновение отозвалось у него в мозгу микроскопическим инсультом.

Очутившись у выхода, Тюрин не сразу поймал дверную ручку, а ухватившись за нее, рванул что было мочи и, не имея больше сил на осторожность, бросился вон из квартиры. По дороге он все же успел сообразить, что может обнаружить себя, если громко хлопнет дверью. Поэтому, оказавшись в своей квартире, Тюрин быстро, но осторожно, словно сапер, прикрыл дверь, навалился на неё всем телом и щелкнул замком. Этот сухой щелчок, похожий на удар бойка в пустом стволе стоил ему ещё одного крохотного инсульта.

Всем телом мучаясь от страха, Тюрин приложился ухом к щели и услышал торопливые шаги, негромкое бормотание, а затем звук захлопнувшейся двери. Но с этим, вроде бы благополучным концом ужас не оставил его. Тюрин стоял прижавшись к крашеной фанере и сквозь одежду, кожей чувствовал её хлипкость. Впервые в жизни Тюрин осознал, что поговорка "мой дом - моя крепость" либо несет в себе какой-то другой смысл, либо справедлива только там, где её придумали. Воображение его заполнили жуткие картины собственной насильственной смерти. Он уже видел себя голого, с перерезанным горлом в ванной, забрызганной кровью, когда в коридоре снова раздались шаги. Тюрин вырвал из кармана носовой платок, прикрыл им рот, чтобы приглушить дыхание, а затем опять припал ухом к щели. Через дверь от его квартиры кто-то негромко разговаривал. Слов невозможно было разобрать, но Тюрин не сомневался, что один из говорящих - Николай.

Спустя полминуты разговор прекратился, и Тюрин снова услышал стук, но же к ближайшим соседям. Никогда не отличавшийся сообразительностью, Тюрин сразу догадался, что Николай, скорее всего, слышал его шаги или щелчок замка, и теперь обходит квартиры, выясняет, кто к нему заходил. Тюрин живо представил себя со стороны и чуть не заплакал от страха и безысходности. Сыграть перед душегубом прежнего спокойного, вежливого соседа он не сумел бы. Всю свою жизнь Тюрин старался говорить правду. Самое большее, чем ему приходилось рисковать, это трешкой или и без того не блестящей репутацией. Преступников Тюрин видел только в кинофильмах, да и те сильно смахивали на известных киноактеров. Правда, один раз он был сильно напуган необходимостью жениться на родственнице сослуживца, но тот страх не шел ни в какое сравнение с этим. Времени с тех пор прошло много, с бывшим сослуживцем и его родственницей он больше никогда не виделся, а случай этот давно уже перекочевал в разряд житейских курьезов, которых у Тюрина было не больше десятка.

В полуобморочном состоянии слушал Тюрин негромкий разговор Николая с соседом. Тот поздоровался, затем попросил спичек и отказался войти в квартиру. Через несколько секунд Николай попрощался, дверь захлопнулась, и Тюрин услышал, как он подошел к его двери. На некоторое время в коридоре воцарилась удушающая тишина. Тюрин ждал рокового стука в дверь, как смертник ожидает выстрела в затылок, и чем дальше длилась эта игра в молчанку, тем труднее ему было держаться на ногах. С каждой мучительно прожитой секундой в его воображении дверь становилась все тоньше и тоньше, пока не превратилась в лист бумаги. А Николай все чего-то тянул. Тюрин догадывался, что в этот момент он стоит, приложив ухо к дверному косяку. Он чувствовал это ухо, слышал его и даже явственно видел под прикрытыми веками. Напряжение его достигло того предела, когда любой посторонний звук или случайное прикосновение может разорвать сердце. Весь обратившись в слух, Тюрин ждал, что предпримет Николай, а тот не торопился. Один знал, что за дверью притаился убийца, другой догадывался об этом, а потому тянул время, изматывал противника, поживотному чуя, когда его можно будет брать голыми руками.

Наконец, в дверь негромко постучали, и от неожиданности Тюрин едва не закричал. Никогда ему ещё не приходилось так близко ощущать приближение собственной кончины. Мысли его беспорядочно заметались. Плохо соображая, он присел на корточки, отодвинул шторку замочной скважины и заглянул туда. Из отверстия, словно из преисподней, на Тюрина уставился черный матовый зрачок в тонком голубоватом обрамлении радужной оболочки.

- Не бойся, Макарыч, - услышал Тюрин дружелюбный шепот открой, это я, Николай Тюрин сразу выпустил из ослабевших пальцев шторку. Все тело его как-то разом пустило обильный сок, намокло и начало слабеть с катастрофической быстротой.

После небольшой паузы в дверь опять тихонько постучали, но Тюрин уже почти ничего не слышал. Он медленно и очень аккуратно сполз на пол, прислонился головой к стене, да так и забылся.

2

Очнулся Тюрин с колющей болью в сердце в кромешной темноте. От неудобного сиденья у него затекли ноги, присохшая к телу одежда не просто стесняла движенье, она словно смирительная рубашка спеленала и обездвижила его. Немного погодя Тюрин вспомнил то, что увидел в квартире Николая, но не мог понять, где он находится.

Довольно долго Тюрин разминал затекшие руки и ноги, осторожно изучал пространство вокруг себя и все это время упорно искал доказательства того, что он в плену у убийцы. Он даже не пытался включить свет, поскольку был уверен, что находится в ванной у Николая, а выключатель - по ту сторону двери. Это его убеждение крепло с каждой секундой, и вскоре ему уже стало казаться, будто он слышит крадущиеся шаги злодея. Из последних сил, холодея от ужаса, Тюрин на четвереньках пополз вдоль стены, но очень быстро ткнулся головой во что-то мягкое. Едва не потеряв сознание от страха, он по стене поднялся на ноги и ошалело ставился перед собой. Впереди, метрах в пяти он увидел самое обыкновенное окно, а за ним на безоблачном черном небе нервно подрагивали мелкие светящиеся точки.

"Звезды", - подумал Тюрин. Это открытие не принесло ему никакого облегчения, хотя он и почувствовал себя немного более свободным.

Такая свобода была ему совершенно не нужна. Тюрину достаточно было представить лицо Николая или его согнутую над ванной широкую спину, чтобы и без того слабая надежда на спасение лопнула, как мыльный пузырь.

Глядя в окно, Тюрин испытывал невыносимую муку, один на один оказавшись со страшным злом, которое, как гигантский водоворот, неумолимо засасывало его в свою ненасытную глотку. Единственным спасением от этой напасти была твердость и уверенность в собственных силах, но этого у Тюрина не было никогда. Прожив свою жизнь тихо, без катаклизмов, он был убежден, что так же спокойно уйдет в положенный срок. Собственно, сама смерть как физический факт его не страшила. Больше всего Тюрин боялся последних минут жизни. В мыслях он не раз пытался представить себе это печальное событие и иногда, увлекшись собственными фантазиями, вдруг пускал слезу умиления или жалости. По его мнению, это должно было произойти холодным осенним вечером, в его квартире, на стареньком диване, который давно уже имел посередине вмятину, соответствующую росту, комплектации и любимой позе Тюрина. Он не без удовольствия воображал, как в его незапертую квартиру входят родственники, которых он совсем не помнил, а потому и не наделял никакими конкретными чертами. За спинами представителей двух родительских фамилий Тюрин обычно помещал сослуживцев. Эти имели свои собственные лица, скорбные и заплаканные. А уже за ними, в черных ажурных платках, толпились соседские женщины.

Подолгу развлекаться подобными фантазиями было немного больно, но боль эта была какой-то щемяще-сладкой, похожей на последний всхлип после утомительных рыданий, и не имела ничего общего с тем безумным ужасом, который Тюрин испытывал сейчас, в темном помещении. Неожиданно где-то рядом раздался тихий стук. Тюрин вздрогнул всем телом и тут же вспомнил, чем закончился его поход к Николаю. Он вспомнил, как бегом вернулся домой, как закрылся, как увидел в замочной скважине черный матовый зрачок, а затем потерял сознание. Тюрин наконец сообразил, что не покидал своего дома, и этому сразу нашлось десяток подтверждений: пальто на вешалке, в которое он ткнулся головой, и его прихожая с видом кухонного окна. Догадайся Тюрин сразу, где находится, он может успел бы собраться с мыслями, отдохнуть от всего этого ужаса и, может, принять нужное решение, но сейчас он почувствовал лишь ещё большую усталость и безысходность. Как приговоренный, на ватных ногах он добрался до входной двери и налег на неё всем телом. По ту сторону кто-то ещё раз мягко постучал, затем вкрадчиво поскребся, и Тюрин услышал гипнотический шепот: