Мартин Смит - Залив Гавана

• Название: Залив Гавана
• Автор: Мартин Смит
• Издательство: Олма Медиа Групп
• Жанр: Триллер
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-373-04187-4

«Лихие» девяностые. Следователь Ренко получает неожиданное известие с Кубы — его старый приятель полковник Приблуда в опасности. На берегу Гаванского залива Ренко отказывается верить, что опоздал… Вокруг — равнодушие, ненависть «младших братьев» по соцлагерю, культ колдовства, доносительство агентов Революции, расцвет проституции. И над всем — тень бородатого «папаши».

Триллер «Залив Гавана» в 1999 году удостоен Премии Дэшилла Хэмметта. Эта награда вручается ежегодно Северо-Американским отделением Международной Ассоциации авторов детективов.

---

— Это звучит обыкновенно.

— Да, но возникли сложности. В прошлом году кубинцы потребовали обсуждения ранее подписанных договоров. С учетом всех сложностей наших отношений мы позволили им присоединить третью сторону — панамскую компанию по торговле сахаром под названием «AzuPanama». Все казалось решенным. Я не понимаю, почему Приблуда начал копаться в этом деле.

— Приблуда, сахарный эксперт?

— Да.

— А что насчет его фотографии?

— Дайте посмотреть, — сказал Бугай прежде, чем Аркадий успел сделать еще шаг в его направлении. Он отошел к книжным полкам и достал фотоальбом в кожаном переплете, положил на письменный стол и принялся переворачивать одну картонную страницу с фотографиями за другой. — Приемы в честь праздников и наши гости. День солидарности трудящихся. Я ведь уже говорил вам, что Приблуда был не любитель таких мероприятий. Четвертое июля с американцами. У американцев нет своего представительства, только так называемое «Общество по интересам», а сейчас уже больше, чем наше посольство. Октябрь, День Независимости Кубы. А вы знали о том, что отец Фиделя был испанским солдатом, воевавшим против Кубы? Декабрь, возможно, здесь есть. Раньше мы устраивали традиционные празднования Нового года с Дедом Морозом для наших детей — большое событие для всех сотрудников. Сейчас здесь совсем мало ребятишек, и хотят они не Деда Мороза, а Санта Клауса и рождественские вечеринки.

На фотографии две девочки с пышными бантами в волосах сидели на коленях полного бородатого дяди в красной плюшевой шубе со щеками, нарумяненными до задорного блеска. Подарки висели на украшенной разноцветной мишурой искусственной елке. На заднем плане видны накрытые столы, бутылки со сладким советским шампанским, фрукты, тарелки с сыром и аляповато украшенные кремом торты. Нарядно одетые взрослые с тарелками в руках, а в дальнем углу кто-то, напоминающий Сергея Приблуду, запихивал в рот огромный кусок торта.

— Невероятно жарко было в этом костюме.

— Вы были в костюме? — Аркадий внимательнее присмотрелся к фотографии. — Да, похоже, вам было не очень хорошо.

— Конгестивная кардиомиопатия. Плохой сердечный клапан, — потирая левую руку, Бугай обошел письменный стол и стал просматривать содержимое ящиков. — Фотографии… я составлю список имен и адресов. Мостовой — это наш посольский фотограф, есть еще Ольга.

— При таком диагнозе вам лучше бы жить в Москве.

— Э, нет. Может быть, здесь и недостаточно медикаментов, но зато великолепные врачи, больше врачей на единицу населения, чем в любом другом уголке мира. И они возьмутся оперировать любого — генерала, мелкого фермера, маленького человечка, зарабатывающего себе на жизнь скручиванием сигар, для них это не имеет значения. Москва? Если вы не миллионер, вам придется ждать не менее двух лет, а то и больше. Я просто не выживу. — Бугай сморгнул каплю пота. — Я не могу отсюда уехать.

У Эльмара Мостового была круглая обезьянья физиономия. Аркадий дал бы ему не больше шестидесяти лет. Для такого возраста он был в отличной физической форме. Из числа тех, кто легко отжимается от пола на кончиках пальцев, носит распахнутые рубашки, чтобы показать выбритую грудь, и закатывает штанины, демонстрируя накачанные ноги, не обезображенные вздутыми венами. Он жил в Мирамаре, том же районе, где располагалось Российское посольство, в бывшем отеле «Сьерра Маэстра» на океанском побережье. Отель во многом напоминал тонущий корабль: покосившиеся балконы, ржавые перила, кругом вода. Обстановка в квартире Мостового была более чем скромной, однако в пушистом ковре табачного цвета утопали ножки отделанного кожей дивана и стульев.

— Здесь они размещают поляков, немцев и русских. Они называют это «Сьерра Маэстра», а я «Центральной Европой». — Мостовой достал из пачки «Марльборо» сигарету и вставил ее в серебряный мундштук. — Вы заметили в холле автомат с попкорном? Очень по-голливудски.

Стены в номере Мостового были украшены киноафишами (Лолита, Эммануэль), фотографиями эмигрантов (бистро в Париже, плаванье под парусом, некто, указывающий на лондонский Тауэр), на полках книги (Грэм Грин, Льюис Кэррол, Набоков), сувениры (запыленные бейсболки с логотипами, бронзовые колокольчики, фаллосы из слоновой кости, расставленные по размеру).

— Интересуетесь фотографией? — спросил Мостовой.

— Да.

— Ценитель?

— В каком-то смысле.

— Вы любите эротику? — У Мостового были коробки с черно-белыми снимками молодых обнаженных женщин, полускрытых листьями, бегущих в волнах, выглядывающих из зарослей бамбука. — Тут пересекаются Льюис Кэрролл и Хельмут Ньютон.

— А фотографии ваших посольских коллег у вас есть?

— Бугай постоянно пристает ко мне с просьбами фотографировать так называемые культурные события в посольстве. Меня это достало. Русские не умеют позировать. Раздеться толком не смогут.

— Возможно, из-за русского климата.

— Даже при здешнем климате все по-прежнему, — Мостовой рассматривал фотографию юной кубинки, слегка присыпанной песком. — Каким-то загадочным образом люди здесь умудряются балансировать между принципами социализма и детской наивностью. Общаясь с кубинцами, я избавился от паранойи, которая охватила оставшуюся часть нашей вырождающейся коммуны.

— В чем паранойя?

— В невежестве. Когда агент русской разведки Приблуда отправляется ночью рыбачить в залив, то что он делает, если не шпионит? Увы, мы не меняемся. И это отвратительно. Впрочем, то же происходит со всеми европейцами, когда они попадают в этот рай на земле, — мы убиваем друг друга, а обвиняем во всем местных. Я думал, что Приблуда умнее. Видите ли, в свое время КГБ отличалось очень грамотными кадрами. Однажды я сказал Приблуде что-то на французском, а он посмотрел на меня так, будто я говорю по-китайски.

Мостовой открыл еще одну коробку. На фотографии сверху девушка сжимала в руках волейбольный мяч.

— Это моя спортивная серия.

— Эффектно.

На следующем снимке была белокожая обнаженная модель, баюкающая череп. Страстный взгляд сквозь гриву кудрявых волос, едва прикрывающих возбужденно выступающую грудь. Вокруг — свечи, барабаны, бутылки с ромом.

— Не та коробка, — сказал Мостовой. — Это моя серия на черный день. Мы снимали здесь, в номере, пришлось использовать подручный реквизит.

Череп был грубой подделкой, в которой недоставало зубов и носовой части. Тем не менее, Аркадий был впечатлен тем количеством артефактов, которые требовалось иметь серьезному фотографу на черный день.

— Очень художественно.

— Благодарю вас. Поговаривают, что в посольстве должен состояться концерт. Бугай хочет, чтобы я там был, а я совсем нет. Я только мечтаю оказаться с фотоаппаратом где-нибудь поблизости, когда его хватит сердечный приступ.

Ольга. Она оказалась довольно крупной женщиной с густыми светлыми, но уже седеющими волосами. На овальном лице слегка затуманенные воспоминаниями небольшие глаза. Кондиционер был сломан, и было душновато. Ее квартира представляла собой уголок России — на стене висел ковер с восточным орнаментом, на подоконнике буйно разрослась герань, в клетке распевала желтая, как лимон, канарейка. На столе разложены сардины, черный хлеб, салат с зернами граната и три вида солений. Рядом с электрическим самоваром банка с вареньем и стаканы в железных подстаканниках. Она просматривала фотоальбом и очень по-женски одергивала платье, когда подол слегка приподнимался.

— Это фотографии двадцатипятилетней давности. Вот были времена! Наши школы с лучшими учителями, отменная русская еда. Настоящая социалистическая колония. Никто даже не говорил по-испански. У детей — свои пионерские лагеря. Наши советские развлечения — стрельба из лука, альпинизм, волейбол. Никакого идиотского бейсбола, на котором помешаны кубинцы. Наши собственные пляжи и кружки по интересам — вышивание, выжигание, астрономия… ну и, конечно, празднование дней рождения и свадеб, по-настоящему семейные праздники. Как мы гордились тем, что — русские: защищаем завоевания социализма от притязаний американцев на этом острове вдали от дома. Не верится, что мы были так сильны когда-то…

— Ведь вы неофициальный историк жизни посольства?

— Лучше сказать я им здесь как мать. Я прожила здесь дольше всех. Мы приехали сюда, когда я была еще очень молодой. Мой муж умер, а моя дочь вышла замуж за кубинца. По правде говоря, я здесь заложница собственной внучки. Если бы не я, она так и не заговорила бы по-русски. Кому такое раньше могло прийти в голову? Ее зовут Кармен. И это имя для русской девочки, я вас спрашиваю? — она налила чай и подложила еще варенья с заговорщицкой улыбкой: — Сахар нужен?..

— Спасибо. А ваша внучка была на рождественской вечеринке в посольстве?