Пьер Рей - Вдова

• Название: Вдова
• Автор: Пьер Рей
• Издательство: Интер Дайджест, Сюрприз
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 985-10-0008-6

Обольщение и громкие скандалы, шантаж и подкуп, ложь и интриги — любые средства хороши для этой не имеющей возраста красавицы, которая готова на все, чтобы добиться главного в ее жизни — денег.

Пегги Сатрапулос — дважды вдова. Первый ее муж был президентом США, второй — греческим миллиардером. И хотя автор предупреждает, что главная героиня его книги не имеет ничего общего с каким-либо реальным прототипом, читателю нетрудно догадаться, кто послужил моделью для этого литературного портрета…

---

Он нередко наблюдал за посетительницами в глазок, когда мускулистый мажордом выставлял их из прихожей. Их лица ему ничего не говорили. Разве всех упомнишь? А если шлюшка готова была оголить перед ним свой зад, то это ее личное дело. Обычно пачки денежных билетов, брошенной телохранителем, было достаточно, чтобы успокоить очередную истеричку. Но как эта девка посмела заявиться в его дом в день свадьбы?

Калленберг настоял на том, чтобы церемония состоялась на Иксионе, что было для него своего рода символом и вызовом соперникам. Покупка этого острова несколько лет назад ознаменовала собой первый этап его могущества. Здесь он кувыркался со своими секретаршами, принимал государственных деятелей, надувал бизнесменов, оплакивал смерть своих псов, присутствовал при рождении своих несчетных детей. Здесь он отпраздновал две или три свадьбы, но сожалел лишь об одной из своих жен, Ирен, которая после очередной ежедневной ссоры при таинственных обстоятельствах покончила жизнь самоубийством. Таинственных не для него, конечно. До сих пор последствия этого самоубийства давали о себе знать. Политики с каким-то садизмом вновь и вновь создавали различные комиссии по расследованию, постоянно донимавшие его глупыми вопросами под предлогом прояснить ту или иную деталь досадного инцидента. Обычно кончалось тем, что Калленберг прикладывал к своим ответам чек на кругленькую сумму. Это именовалось благородным вкладом миллиардера в экономику страны. И было маловероятно, что мерзавцы, таким образом доившие его, когда-нибудь закроют дело.

Впрочем, ничего не поделаешь. Главное — не доводить дело до прокуратуры. Да он и не собирался портить себе настроение из-за таких мелочей.

У Калленберга в его шестьдесят три был ясный взгляд, хищная улыбка, розовый язык, обильный жидкий стул и сон младенца. А сегодня место в его постели займет Пегги. Через каких-то пару часов… До дня свадьбы эта женщина неизменно отвергала все его авансы. Но скоро она заплатит за это! Он отыграется за все: за унизительные отказы и за безумные подарки, которыми приходилось ее осыпать. Но покоя не давала затаившаяся в глубине души старая тревога: как она будет реагировать на его крошечный фаллос?

Да нет, Пегги должна была быть в курсе. Пенис Калленберга был столь же известен в определенных кругах, как нос Клеопатры. Поговаривали, что у Грека был член как у коня. Но даже кони умирают, и останки Грека давно уже стали добычей рыб. Другое дело — уметь пользоваться этой штукой.

Калленберг поправлял бутоньерку в петлице, когда раздался робкий стук.

— Да?

В приотворенную дверь просунулась голова Джонатана.

— Можно?

— Я велел тебе убираться.

Но Джонатан все же вошел и с мрачной миной промямлил:

— Патрон… Мне страшно неприятно…

— Как! Ты еще не выставил эту шлюху?

— Выставил.

— И что еще?

— Это ужасно, патрон. Но пришла еще одна.

* * *

Ночь благоухала. Легкие порывы теплого ветра доносили солоноватый запах моря и поднимающийся от земли стойкий аромат эвкалиптов и роз.

Хотя «Вагран» был прикован к причалу, набегавшие волны создавали иллюзию, что вместе с отливом судно движется, скользя по черной глади, сверкающей тысячами светлячков, которые, едва вспыхнув, тут же гасли. Через открытое окно каюты до Пегги доносились звуки бала, который должен был длиться всю ночь. Калленберг хотел сделать ей сюрприз, поэтому только в полночь она смогла увидеть апартаменты, предназначенные для новобрачных. Половину комнаты со стенами, обшитыми деревом, занимала кровать, если можно было так назвать низкое овальное ложе четырехметровой длины, обтянутое черной кожей, с огромной впадиной посредине.

Пегги разогналась и, соединив ноги вместе, прыгнула на него, подскочив как на батуте. Герману, наверное, пришлось ломать пол, чтобы разместить подобную громадину. Еще раз подскочив, она приземлилась на ковре, уже в который раз открыла шкаф и достала оттуда кожаный чемоданчик. Щелкнул замок, и комната осветилась блеском беспорядочно брошенных в него драгоценностей. Калленберг поморщился, когда она потребовала, чтобы ее свадебные подарки были перенесены из шатра в ее спальню. Она не произнесла ни слова. Но одного ее быстрого взгляда, сменившегося в ту же секунду детской, обескураживающей улыбкой, было достаточно, чтобы он подчинился. Эскортируемый шестью вооруженными людьми, чемоданчик сию же минуту был доставлен на корабль. Она задумчиво закрыла крышку и поставила чемодан опять в шкаф. Весь предыдущий час Пегги посвятила кое-каким мероприятиям, а что из этого получится, она вот уже совсем скоро узнает. Нужно дать еще несколько поручений — благо телефон под рукой. Теперь, к лучшему это или к худшему, но ставки сделаны. Калленберг может приходить. Она готова его принять.

* * *

Чернокожий массажист вышел из каюты. Калленберг готовился к брачной ночи как атлет к Олимпийским играм: быть первым, именно первым, особенно в постели, чтобы навсегда стереть из памяти Пегги воспоминания о других мужчинах с Греком во главе списка. На это в его распоряжении было всего два часа. Не больше. После чего придется рассчитывать только на собственные ресурсы. Он вынул из серебряной коробочки две белые горошины, положил их на язык и, поморщившись, проглотил. Все ему гарантировали удивительный эффект этого средства. «Вы увидите… вы уже не сможете остановиться, она запросит пощады…» Но его врач настаивал на одном: «Не больше двух пилюль, иначе сдаст сердце».

Калленберг вернулся в ванную, сбросил махровый халат и, остановившись перед зеркалом, выпятил торс и напряг мускулы бицепсов. Неплохо, совсем неплохо. В последний раз он натер огромное тело туалетной водой, пощекотал указательным пальцем пупок, прополоскал рот, припудрил тальком пальцы ног. Почувствовав себя гладким и надушенным, он натянул плавки, накинул на плечи пестрый золотисто-красный халат и взглянул на светящийся циферблат. Час ночи… Чтобы попасть в комнату Пегги, достаточно пересечь коридор. Накануне капитан получил приказ никого не пускать в ту часть судна, где располагались их личные апартаменты. Все в порядке. Готовясь шагнуть, Калленберг принял вид обольстителя. Но смутные опасения оказаться не на высоте все же не покидали его.

Калленберг три раза осторожно постучал в дверь. Изнутри послышался голос Пегги: «Войдите». Дверь неслышно открылась. Пора, средство начинало действовать. А долгий опыт научил его, что супруга с самого начала должна узнать, в чем заключается сила ее мужчины.

Его первые слова даже ему самому показались странными. Хотелось произнести нечто блестящее, остроумное и нежное. Но все, что удалось выдавить из себя, была невесть откуда взявшаяся фраза:

— Ваши драгоценности в безопасности?

Пегги заметно встревожилась.

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Не знаю. Просто так.

— Странное начало.

Смутившись, он встряхнул головой, заметив краем глаза, что Пегги, одетая в строгий серый костюм, стояла опершись о комод, довольно далеко от супружеского ложа, хотя оно и заполняло почти всю комнату. Калленберг подошел к ней, взял за руки и спросил, чувствуя все ту же странную скованность:

— Хотите чего-нибудь выпить?

Слишком холодно она его принимает. Похоже, ее разозлила его неудачная фраза.

Пегги нетерпеливо высвободила руки, а он молча откупорил шампанское, наполнил два бокала и один протянул ей со словами:

— За нас и нашу новую жизнь.

Она лишь слегка пригубила, а он жадно осушил свой, налил себе еще и спросил:

— Вам не жарко?

— А вам?

— В общем-то да.

По правде говоря, все в нем пылало. Эти проклятые пилюли слишком быстро начали действовать. С каждым ударом сердца его тело вздрагивало как от разряда высокого напряжения.

— Вы мне не сказали, как вам нравится спальня?

— Речь, полагаю, идет об этой подстилке? — в голосе Пегги слышалась явная насмешка.

Растерявшись, Калленберг чуть не выронил бокал, но сделал вид, что принял ее слова за шутку.

— Вы ее уже опробовали?

— Нет. — Небрежным жестом Пегги отказалась от протянутого ей бокала.

Калленберг залпом опрокинул свой, чувствуя, как его охватывает приступ злости. Эта дамочка еще не знала, чем рискует. Трахнуть бы ее бутылкой по голове или вышвырнуть в море.

Парадоксально, но эти импульсы к убийству, которые временами озадачивали и его самого, были мощным стимулятором его мужской силы. В такие минуты он не знал себе равных, о чем хорошо знали его жены и многочисленные подружки, с которыми Герман занимался любовью, поначалу хорошенько отколотив свою партнершу.

— Скажите, а почему вас прозвали Синей Бородой? — В глазах Пегги зажегся лукавый огонек.

Сбитый с толку, Калленберг опустошил еще один бокал и хихикнул: