Эмма Орци - Рыцарь любви

• Название: Рыцарь любви
• Автор: Эмма Орци
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-081155-7

Цикл «Рыцарь любви» — лучший в творческом наследии Баронессы Орчи.

Основой для цикла послужила история отважного и благородного лорда Блейкни, создателя тайного общества, объединившего два десятка бесстрашных молодых английских аристократов. Цель Блейкни и его друзей — тайно вывозить из охваченной революционным пожаром Франции дворян, обреченных Робеспьером на арест и гильотину.

Однако этот исторический фон — лишь канва для захватывающих сюжетов, полных приключений, страстей и интриг…

---

— Эй, бабка! Что это у тебя в руке? — спросил он одну из фурий, которую видел еще недавно на площади.

На рукоятке ее кнута красовался целый пучок локонов самых разнообразных оттенков — серебристых, золотистых, темных.

— Это? — спросила ведьма, с грубым хохотом расправляя локоны костлявыми пальцами. — А я, видишь ли, подружилась с милым дружком мадам Гильотины, вот он и отрезал для меня эти локончики с тех головок, что скатились сегодня. Он и на завтра обещал мне такой же подарочек, да вот не знаю, приду ли завтра на свое обычное место.

— Что так? — спросил сержант, который хотя и был грубым солдатом, не мог не содрогнуться при виде этого отвратительного подобия женщины с ужасным трофеем на рукоятке кнута.

— Внук заболел черной оспой, — сказала она, указывая пальцем на свою тележку. — Говорят даже, будто это чума. Завтра меня, пожалуй, и в Париж не впустят.

При этих словах Бибо с проклятием отскочил от женщины; толпа также быстро отхлынула; если что-нибудь могло еще внушить ужас и отвращение этим огрубелым существам, то именно страшная заразная болезнь.

Старуха со своей повозкой осталась одна посреди дороги.

— Проклятый трус! — сказала она Бибо. — Неужели ты испугался?

— Убирайся со своим чумным отродьем! — грубо крикнул сержант.

Старуха опять захохотала и, подстегнув свою лошадку, выехала за заставу.

Этот инцидент испортил весь вечер. Люди начали подозрительно оглядывать друг друга: уж не проникла ли чума в их среду? Вдруг, как и в истории Гроспьера, на сцене появился гвардейский капитан, но Бибо хорошо знал его, и нечего было опасаться, что он превратится в переодетого англичанина.

— Телега! Телега! — крикнул он, едва переведя дух.

— Какая телега? — резко спросил Бибо.

— Крытая телега с женщиной на козлах!

— Ты говоришь о старухе, в повозке которой внук, заболевший чумой?

— Ну да! Неужели ты пропустил ее?

— Тысяча чертей! — пробормотал Бибо, и его красное лицо моментально побледнело от ужаса.

— В телеге спряталась бывшая графиня де Турнэ с двумя детьми; все они предатели, осужденные на смерть!

— А женщина на козлах? — пролепетал Бибо, у которого мурашки забегали по спине.

— Да это, черт возьми, был сам англичанин. Проклятый Алый Первоцвет! По крайней мере дело сильно на это смахивает. Если это правда, берегись, Бибо!

Глава 2

Дувр, «Приют рыбака»

Салли была страшно занята в кухне, где над гигантским очагом в ряд выстроились кастрюли и сковородки. В углу, над огромной жаровней, медленно вращался вертел, поворачивая к огню то одну, то другую сторону дивного английского ростбифа. Две юные судомойки, разгоряченные, запыхавшиеся, с высоко засученными рукавами на полных, с ямочками, руках, суетились около очага, весело хихикая, едва только мисс Салли на минутку отворачивалась; старая Джемайма не переставая ворчала на них.

— Эй, Салли! — раздался из зала веселый голос.

— Господи, — с добродушным смехом воскликнула Салли, — им опять что-то понадобилось.

— Пива, конечно! — проворчала Джемайма. — Уж не думаешь ли ты, что Джимми Питкин удовольствуется одной кружкой?

— У мистера Гарри тоже, кажется, страшная жажда, — подмигнув подруге, ехидно заметила Марта, одна из маленьких служанок.

Обе опять захихикали, и Салли бросила на них сердитый взгляд, многозначительно потирая руки, которые, очевидно, чесались добраться до красных щек Марты. Однако врожденное добродушие взяло верх, и Салли, молча пожав плечами, продолжила жарить картофель.

— Эй, Салли! Салли!

На этот раз к голосам присоединился стук оловянных кружек о дубовые столы.

— Отец и сам мог бы подать пиво, — проворчала Салли, когда Джемайма, сняв с полки два кувшина с пенившимся пивом, начала наливать его в оловянные кружки. «Приют рыбака» славился этим напитком еще со времен короля Карла. — Он ведь знает, что мы все здесь заняты.

— Он слишком занят разговорами о политике с мистером Хемпсидом, чтобы затруднять себя заботами о твоей кухне, — проворчала Джемайма.

Салли подошла к маленькому зеркальцу, висевшему на стене, наскоро пригладила волосы и, кокетливо приколов к своим черным кудрям нарядный чепец, захватила в каждую руку по три кружки с пивом и понесла их в зал.

В конце XVIII века «Приют рыбака» далеко не имел той известности и значения, какими пользуется в наши дни, но и тогда это была старая почтенная гостиница, и ее дубовые стены, скамьи с толстыми спинками и полированные столы с отпечатками пивных кружек в виде причудливо переплетенных колец давно почернели от времени. На темном фоне дуба ярко выделялись горшки с красной геранью и голубыми «кавалерскими шпорами», украшавшие высокое решетчатое окно. Хозяин этой гостиницы обладал солидным достатком, о чем свидетельствовало обилие оловянных кружек в прекрасных старинных буфетах и прочной медной посуды над очагом, светившейся, как золото. Вообще весь внешний вид гостиницы наводил на мысль о почтенных и постоянных посетителях и вытекающем отсюда благоденствии.

Появление Салли было встречено в зале восторженными криками. Краснея и хмурясь, но все-таки улыбаясь, она принялась разносить кружки.

— А я уже думал, что все вы в кухне оглохли, — проворчал Джимми Питкин, выразительно проводя рукой по своим сухим губам.

— Ну, что за спешка такая, — засмеялась Салли, ставя перед ним кружку. — Уж не помирает ли у вас бабушка, и вы так торопитесь, чтобы застать еще ее отлетающую душу?

Дружный хохот приветствовал эту остроту, надолго развеселившую присутствующих. Не торопясь вернуться к своим кастрюлям, Салли разговорилась с каким-то юношей.

У камина, широко расставив ноги, стоял с глиняной трубкой в зубах сам хозяин гостиницы, достопочтенный Джеллибэнд, продолжавший дело отца, деда и прадеда. Это был типичный деревенский англичанин той эпохи, когда расовые предрассудки, как стеной ограждавшие Англию от континента, сказались особенно ярко и когда каждый англичанин, от владетельного лорда до простого крестьянина, смотрел на Европу как на вертеп разврата, а на остальной мир — как на неисследованную страну дикарей и людоедов. Почтенный хозяин покуривал длинную трубку с видом человека, которому у себя дома, в Англии, ни до кого нет дела и который презирает все, что находится вне ее. На нем были традиционная красная куртка с блестящими медными пуговицами, полосатые бархатные штаны, шерстяные чулки и весьма изящные башмаки с пряжками, в те времена считавшиеся неотъемлемой принадлежностью каждого уважающего себя британского трактирщика. Джеллибэнд обладал прекрасным здоровьем и веселым нравом и, пока миловидная Салли работала, что называется, не покладая рук, в кругу избраннейших из своих посетителей занимался обсуждением судеб народов.

По причине пасмурной погоды в зале уже горели висячие лампы, что придавало ему веселый и уютный вид. Сквозь густые облака табачного дыма виднелись раскрасневшиеся лица гостей, которые, казалось, состояли в прекрасных отношениях друг с другом, с хозяином и со всем светом. Все это большей частью были рыбаки — народ, как известно, страдающий вечной жаждой: соль, вдыхаемая ими в море, сильно влияла на сухость горла. Но гостиница «Приют рыбака» представляла нечто большее, чем место сборищ такого скромного люда: от нее отходила ежедневно почтовая карета Лувр — Лондон, и путникам, переплывшим Ла-Манш, волей-неволей приходилось знакомиться с Джеллибэндом, с его французскими винами и прекрасным домашним пивом.

Сентябрь 1792 года подходил к концу; стоявшая до тех пор прекрасная погода резко изменилась; дождь лил целых два дня и затопил всю Южную Англию. Он и сегодня уныло стучал в решетчатые окна, забираясь даже в печные трубы, так что дрова шипели на огне.

— Господи Боже мой! Виданное ли дело такой сырой сентябрь, мистер Джеллибэнд? — спросил мистер Хемпсид, который, как влиятельная особа, занимал лучшее место у камина.

Джеллибэнд считал этого джентльмена достойным соперником в политических спорах, а во всем околотке Хемпсид пользовался почетом и уважением за свою ученость и знание Священного Писания.

— Не помню такой осени, хотя живу на свете почти шестьдесят лет, — сказал Джеллибэнд.

— Первые три года своей жизни вы не можете помнить, — важно возразил Хемпсид, — так как в этом возрасте ребенок не обращает внимания на погоду; по крайней мере таковы дети в нашем краю, где я живу уже семьдесят пятый год.

Такое преимущество жизненного опыта явилось настолько неоспоримым, что Джеллибэнд сразу не нашел обычного потока возражений и доказательств.

— Похоже скорее на апрель, чем на сентябрь, — продолжал Хемпсид.

— Верно! Но чего же хорошего можно ожидать при современном правительстве? — возразил Джеллибэнд.