Эмма Орци - Тревоги любви

• Название: Тревоги любви
• Автор: Эмма Орци
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-081155-7

Цикл «Рыцарь любви» — лучший в творческом наследии Баронессы Орчи.

Основой для цикла послужила история отважного и благородного лорда Блейкни, создателя тайного общества, объединившего два десятка бесстрашных молодых английских аристократов. Цель Блейкни и его друзей — тайно вывозить из охваченной революционным пожаром Франции дворян, обреченных Робеспьером на арест и гильотину.

Однако этот исторический фон — лишь канва для захватывающих сюжетов, полных приключений, страстей и интриг…

---

— В последний раз он ушел, когда был бунт, — говорила она, — и я не советовала ему показываться на улицу: на нем всегда было такое нарядное платье, и голодные могли просто все стащить с него. Но он только засмеялся, дал мне клочок бумаги и сказал, что, если не вернется, значит, его убили, а если Комитет общественного спасения станет расспрашивать меня про него, так мне стоит показать эту бумажку, и меня оставят в покое.

Не смущаясь тем, что Мерлен и Фукье-Тенвиль были известны строгостью, с какой преследовали всякие упущения и недосмотры, словоохотливая старуха с гордостью уверяла, что у нее, гражданки Брогар, совесть была чиста, что ее деверь держал маленькую таверну недалеко от Кале, и она всегда сообщала Комитету о прибытии и отъезде новых жильцов. Однако она умолчала о том, что об особенно щедрых постояльцах сообщала сведения позднее требуемого, сообразуясь с их личными указаниями. Так было и в последнем случае с англичанином, но этого она не пояснила почтенным гражданам.

Фукье-Тенвиль вырвал у нее протянутый ему клочок бумаги и не глядя смял его, но Мерлен аккуратно расправил его на колене и с минуту разглядывал четыре строки, написанные в виде стихов на непонятном Мерлену языке. Единственно понятным для каждого оказалось сделанное в углу красными чернилами изображение маленького цветка с венчиком в форме звездочки. Тут оба гражданина разразились проклятиями и ушли с сопровождавшими их людьми, оставив старуху рассыпаться в уверениях, что она предана республиканскому правительству.

Клочок бумаги был представлен Робеспьеру. Тот со свирепой улыбкой смял его холеной рукой и, не сказав ни слова, спрятал в двойную крышку серебряной табакерки, после чего отдал приказ послать за Шовеленом.

И вот теперь, в половине одиннадцатого, Шовелен и Робеспьер сидели друг против друга, а между ними лежал грязный клочок бумаги, прошедший через много неопрятных рук, пока безукоризненные руки гражданина Робеспьера аккуратно не расправили его перед глазами бывшего уполномоченного агента республики при английском дворе.

Но Шовелен не видел ни грязного клочка бумаги, ни бледного, желтого лица сидевшего против него человека. Закрыв глаза, он мысленно перенесся в Лондон, в роскошно освещенные залы лорда Гренвилла, по которым величественно прогуливалась красавица Маргарита Блейкни под руку с принцем Уэльским, и в его ушах звучал ненавистный, деланный голос, повторявший те самые стихи, которые были записаны на лежавшем перед ним листке:

Алого вождя мы ищем впопыхах;
Где же он? На земле? В аду иль в небесах?
Франция давно охотится за ним;
Но цветок проклятый все ж неуловим.

В следующую минуту в памяти Шовелена воскресли уединенные скалы на берегу Кале, он вспомнил, как тот же ненавистный голос пел «Боже, храни короля», услышал ружейные выстрелы, крик отчаяния Маргариты Блейкни, и в глубине его души снова проснулось горькое чувство обиды от сознания постигшего его унизительного поражения.

Робеспьер спокойно ждал, пока Шовелен покончит со своими воспоминаниями. Ничто не могло так восхищать Неподкупного, как вид человека в безвыходном положении, чувствующего, как его все теснее опутывают сети интриг. Заметив тревожное выражение на лице Шовелена, он откинулся на спинку стула, сочувственно вздохнул и спросил с любезной улыбкой:

— Так вы согласны со мной гражданин, что положение сделалось невыносимым?

Шовелен продолжал молчать.

— И как неприятно думать, — уже более резко продолжал Робеспьер, — что в данную минуту этот человек уже мог сложить голову под ножом гильотины, если бы вы так ужасно не сплоховали в прошлом году!

Его голос резал, как нож, о котором он упомянул, но Шовелен продолжал хранить упорное молчание. Да и что мог бы он возразить?

— Как вы должны ненавидеть этого человека! — воскликнул Робеспьер.

— Смертельно ненавижу! — вырвалось у Шовелена.

— Так отчего же вы не стараетесь исправить прошлогодние ошибки? — мягко сказал Робеспьер. — Республика отнеслась к вам с необыкновенным терпением, принимая во внимание ваши прежние заслуги и всем известный патриотизм, но вы знаете, что негодные орудия ей не нужны, — прибавил он с ударением. — Будь я на вашем месте, я, не теряя ни минуты, постарался бы отомстить за свое унижение.

— А где для этого средства? — вспылил наконец Шовелен. — После объявления войны я не могу отправиться в Англию без официального назначения от правительства. У нас очень недовольны удачами проклятой Лиги Алого Первоцвета, но дальше скрежета зубного и бесполезных проклятий дело не идет; не было сделано ни одного серьезного шага, чтобы раздавить этих наглых мух, которые продолжают назойливо жужжать нам в самое ухо.

— Вы забываете, гражданин, что мы, члены Комитета общественного спасения, гораздо беспомощнее вас, — возразил Робеспьер. — Вы знаете язык страны, характер и привычки народа, его образ мыслей, у нас этих знаний нет. Вы видели и говорили в Англии с членами этой проклятой Лиги, вы, наконец, знаете в лицо их вождя. — Он наклонился через стол, пытливо всматриваясь в худое, бледное лицо своего собеседника. — Если бы вы сказали мне имя вождя Лиги и описали его наружность, нам было бы гораздо легче действовать. Только вы этого не захотите!

— Я не могу! — упрямо повторил Шовелен.

— А я думаю, можете. Но я не осуждаю вас — вы хотите сами насладиться мщением, это вполне естественно. Но ради вашей безопасности советую вам поскорее найти его, гражданин, и успокоить этим Францию. Он нужен нам, необходим народу, а если народ не получает желаемого, его неудовольствие обращается против тех, кто упустил добычу.

— Я понимаю, гражданин, что захватить Алого Первоцвета крайне важно для безопасности правительства и вашей собственной, — сухо заметил Шовелен.

— И для целости вашей головы, — резко докончил Робеспьер.

— Знаю, но об этом я меньше всего забочусь, поверьте! Вопрос заключается в следующем: если мне надо заманить этого человека во Францию, то как и чем вы и ваше правительство поможете мне? Что вы для этого сделаете?

— Решительно все, — ответил Робеспьер, — если только у вас будут определенный план и определенные средства.

— У меня есть и то и другое, но я должен ехать в Англию не иначе как в качестве официального лица; я не смогу ничего сделать, если мне придется постоянно скрываться.

— Это очень легко устроить. С.британским правительством уже начаты переговоры относительно безопасности мирных французских граждан, поселившихся в Англии, и в ближайшем будущем нам предстоит послать туда полуофициального представителя для защиты торговых интересов наших соотечественников. Если это отвечает вашим намерениям, мы можем послать вас.

— Прекрасно! Мне ведь нужен только подходящий предлог. У меня в голове несколько планов, для выполнения которых мне необходимы вполне определенные обширные полномочия! — закончил Шовелен, ударив кулаком по столу.

Робеспьер не сразу ответил, пытливо вглядываясь в его лицо и стараясь угадать, не скрывалось ли какой-нибудь тайной мысли в этом решительном требовании безусловной власти. Шовелен смело выдержал этот взгляд, заставлявший бледнеть от необъяснимого страха.

— Во Франции вы будете повсюду пользоваться властью военного диктатора, — спокойно начал Робеспьер после короткой паузы. — Перед вашим отъездом в Англию революционное правительство назначит вас главным начальником всех отделений Комитета общественного спасения; это значит, что всякий отданный вами приказ должен быть слепо исполнен под угрозой обвинения в государственной измене.

Шовелен с облегчением вздохнул.

— Мне понадобятся агенты, — сказал он, — или, если хотите, шпионы и, разумеется, деньги.

— У вас будет то и другое. В Англии у нас есть очень деятельные тайные разведчики. Через них мы знаем, что во внутренних графствах много недовольных, — вспомните мятеж в Бирмингеме — это главным образом было делом рук наших шпионов. Вы знаете актрису Кандейль? Она сумела проникнуть в либеральные лондонские кружки, кажется, таких людей там называют вигами. Странное название, не правда ли? Ведь это, кажется, значит парик? Кандейль устраивала благотворительные спектакли в пользу парижских бедных в некоторых из клубов вот этих самых вигов, и ей удалось оказать нам серьезные услуги.

— В таких случаях женщины всегда бывают полезны, я непременно разыщу гражданку Кандейль.

— Если она будет вам хорошо помогать, то я на этот случай могу предложить вам для нее заманчивую награду. Женщины ведь так тщеславны! Мы еще не выбрали богиню Разума для предполагаемого национального празднества, и если для выполнения ваших планов вам понадобится помощь женщины, то для возбуждения ее энергии вы можете предложить ей эту роль.