Александр Черкасов - Из записок сибирского охотника

• Название: Из записок сибирского охотника
• Автор: Александр Черкасов
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1987

А. А. Черкасов известен как автор «Записок охотника Восточной Сибири». Их неоднократно переиздавали, перевели на французский и немецкий языки. Не менее замечательны и его очерки, но они рассеяны по старым журналам.

В этой книге впервые полностью собрана забайкальская часть литературного наследия писателя.

---

Когда этот замысловатый ответ доложил возвратившийся адъютант Муравьеву, он сдвинул брови и нервно сказал:

— Сумасшедший человек этот К., — затем, быстро повернувшись, ушел от окна…

Значит, новая эксцентричная выходка не удалась, а видимо, что весь расчет был на нее.

Тем вся эта история и окончилась, а мы сердечно поблагодарили господа и в душе сказали спасибо Муравьеву…

Е. А. Петряев «Жизнь среди природы…»

Александр Александрович Черкасов родился 26 декабря 1834 года в Старой Руссе в семье горного офицера (тогда горные чины считались военными). Отец был родом из Пермской губернии, мать — тверская помещица. Жили скромно, только на жалованье отца, управляющего содовым заводом.

Старший сын Иван, а потом и младший Аполлинарий учились в горном кадетском корпусе, а сестра Елизавета — в Екатерининском институте в Петербурге. Отец, страстный охотник, ярко рассказывал о повадках зверей и привил детям любовь к природе. Во время одного из первых самостоятельных походов Александр провалился под лед и около полутора лет не вставал с кровати, потом долго ходил на костылях, но поправился.

Одиннадцатилетним его отдали в закрытое учебное заведение — горный кадетский корпус. Каждое лето во время каникул он ездил в Старую Руссу, а на практику — на Волхов, в Финляндию и в Олонецкую губернию. Жизнь кадетов строго регламентировалась. Они имели черно-серую шинель солдатского покроя, подбитую зимой фланелью на вате. В теплую погоду шинель надевалась внакидку, а в холодную — обязательно в рукава сверх мундира. Каска с черным волосяным султаном. Она всегда носилась с застегнутыми «чешуйками» под подбородком. Полагался еще довольно увесистый тесак саперного образца с пилой на обухе. За малейшее нарушение формы строго взыскивали, так как брат царя — великий князь Михаил Павлович — придирчиво следил за каждым, кто попадал ему на глаза. На праздниках кадеты могли посещать знакомых. Александр бывал у дядей — генерала, моряка К. П. Черкасова (он упоминался в «Записках» декабриста А. П. Беляева), и генерал-инженера А. Я. Кашперова. Однажды Александр шел около Казанского собора, не застегнув «чешуйки» у каски, и неожиданно увидел в экипаже самого Михаила Павловича. Надо было как-то спасаться. Тут помогла кадетская находчивость: изобразив умиление, Александр стал истово креститься на собор. Грозу пронесло, но запомнилось это на всю жизнь.

Другой эпизод был серьезнее. Еще в первые годы учения в корпусе Александр был вхож, как дальний родственник, в дом бывшего почт-директора Ф. И. Прянишникова. Однажды за обедом, отвечая на расспросы, Черкасов простодушно рассказал о неблаговидных поступках своего директора Волкова. Среди гостей нашлись осведомители. Волков возненавидел Черкасова и старался выжить его из корпуса, сдать в солдаты. «Человек этот, — вспоминал Черкасов, — давил меня и гнал с юных лет моего бытия до выпуска из корпуса. Только общая любовь всех остальных моих начальников и товарищей, хорошее поведение и прилежание, несмотря на его ужасные несправедливости, дали мне возможность окончить курс и выйти прапорщиком, тогда как большая часть, и даже недостойные любимцы директора, выходили поручиками и реже подпоручиками».

Перенеся тяжелую болезнь в детстве, Черкасов все же обладал хорошим развитием и большой физической силой, за что кадеты звали его Самсоном.

По совету одного из воспитателей Черкасов решил поговорить с Волковым с глазу иа глаз. Однажды вечером, когда в коридоре никого не было, Черкасов постучал в дверь директорского кабинета и на вопрос назвал свою фамилию. «Не приму!» — последовал ответ. Дверь была на крючке, но Черкасов так ее нажал, что она распахнулась и он влетел в кабинет. Произошел крупный разговор. Волков закричал: «Я тебя только серой скотиной выпущу из корпуса. Вон отсюда!» Тогда Черкасов подскочил к Волкову, схватил его обеими руками за воротник и сказал: «Лучше уйду на каторгу… но скотиной ты меня не выпустишь». Обезумевший от страха Волков свалился в кресло, а на другой день сказался больным и на экзаменах не присутствовал; вскоре его должность занял другой.

В 1855 году, успешно закончив восьмилетний курс наук, Черкасов получил офицерский чин и добровольно отправился на службу в Нерчинский горный округ.

В эти годы родители Черкасова жили в Соликамском уезде Пермской губернии. Отец состоял управляющим Дедюхинского завода. Потом на Урале образовалось большое гнездо горных инженеров — родственников Черкасова.

В Нерчинском округе по обычаю того времени молодых специалистов «испытывали на практике» без постоянного места. Поэтому за сравнительно короткий срок Черкасов успел побывать в разных углах обширной нерчинской Даурии, познакомился с природой и местным бытом. На горных работах он часто встречал ссыльных.

Под угрозой плетей, карцеров и штрафов здесь работали не только каторжники, но и свободные горные служители.

«Под мое ведение, — вспоминал Черкасов, — были отобраны такие атлеты из ссыльных рабочих, что стоило только любоваться этими пасынками судьбы и удивляться их бычачьей силе или замечательной сметке русского простолюдина. Этими тружениками выворачивались и поднимались на борта разреза иногда такие громадные валуны, весившие несколько сот пудов, что трудно было поверить своим собственным глазам, видевшим это в действительности. Стоило только по-человечески обходиться с этими пасынками, но в нужный момент помогать своими руками и плечами, — и тогда клейменые труженики становились настоящими братьями, на их заскорузлых лицах выражалась добродушная улыбка, в речах появлялся юмор, остроумие, и вы забывали, что имеете дело с теми людьми, которых таврили, как лошадей, и называли презренным именем варнака или челдона».

Лето в 1856 г. Черкасов провел в Александровском заводе, где жили в ссылке петрашевцы (Ф. Н. Львов, Н. А. Спешнев, Н. А. Момбелли и сам М. В. Буташевич-Петрашевский). «Люди эти, — писал Черкасов, — весьма оживляли наше общество, и с ними скучать было невозможно». Вскоре Черкасова отправили во главе разведывательной партии на поиски золота в Юго-Восточном Забайкалье по реке Бальдже. Здесь был «край света и самое убиенное место». Тяжелейшие условия работы скрасила ему охота. Среди подчиненных он нашел добрых товарищей и терпеливых учителей.

В большом очерке он называл Бальджу «альфой своих скитаний по тайге и первоначальной школой сибирской охоты».

После Бальджи Черкасов недолго управлял Култуминской дистанцией, около года — Алгачинским рудником. Здесь он женился на дочери забайкальского казака Евдокии Ивановой и совсем сроднился с Забайкальем. Привелось ему работать на серебряном руднике в Зерентуе, Шахтаме и на знаменитых Карийских золотых промыслах.

В 1862 году его командировали партионным офицером на поиски золота в долину Урюма, притока Шилки. Тогда район этот страшил всех отдаленностью, суровостью климата и безлюдьем. Тут рабочие не раз вспоминали забайкальскую пословицу: «Кто в тайге не бывал, тот богу не маливался».

Через год Черкасова ждала удача, нашли золотые россыпи. За это открытие ему в 1864 году была назначена пенсия — 1200 рублей в год.

Еще в Алгачах он начал записывать свои впечатления и рассказы многочисленных спутников по таежным скитаниям. Стремясь вернее передать местные особенности языка и быта, он внимательно прислушивался к советам старожилов, старательно дополнял заметки разнообразными этнографическими, естественно-историческими и экономическими сведениями.

В 1864 году записки ходили по близким знакомым автора и считались своего рода литературной новинкой не только на Каре, но и в центре округа — в Нерчинском Заводе.

Первый отрывок напечатал «Современник» (1866, май) — лучший столичный журнал того времени. Отрывок был без подписи, так как иначе Черкасову пришлось бы просить особого дозволения на публикацию. В разрешении, конечно, отказали бы: этот журнал в глазах начальства был крамольным. В примечании говорилось: «Редакция «Современника» имеет в своем распоряжении довольно значительный запас весьма любопытных рассказов охотника Восточной Сибири. Отлагая полное издание рассказов для отдельной книги, мы нашли, что читатель наш, вероятно не без интереса, прочтет несколько отрывков из этих «Записок»; они обличают в авторе близкое знакомство с делом и представляют оживленные картины из сибирских промыслов и очерки из жизни животных, достойные внимания натуралистов».

Но в апреле 1866 года по «высочайшему повелению» издание «Современника» было прекращено. Тираж майского номера журнала в свет не вышел, и этот номер сразу стал библиографической редкостью. Он сохранился теперь, кажется, только в библиотеке Пушкинского Дома. Однако о публикации знали лица, близкие к Черкасову, и его приятели.