Виталий Пенской - Иван Грозный и Девлет-Гирей

• Название: Иван Грозный и Девлет-Гирей
• Автор: Виталий Пенской
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9533-6428-7

В русско-крымских отношениях, насчитывающих не одно столетие, XVI век занимает особенное место. Сложившийся в конце XV века русско-крымский союз, острием своим направленный против Большой Орды, оказался, увы, слишком недолговечным, ибо он основывался на принципе «против кого дружить будем». И когда в 1502 году государство Ахматовичеи окончательно рассыпалось, когда общего могущественного врага, против которого объединились молодая Московская Русь и Крым, не стало, переход от дружественных отношений к открытой враждебности был лишь вопросом времени. Кто же вышел победителем в кровавых битвах, интригах, жажде власти — царь Иван Грозный или хан Девлет-Гирей? На страницах этой книги читатель узнает о многолетием противоборстве Москвы и Крыма.

---

И еще — видно, не случайно комета 2 недели провисела на небе в начале 1557 г. Как сообщала летопись, «того же году 65-го (т.е. 1557 г. — П.В.) бысть глад на земли по всем московским городом и по всей земле, а болше Заволожие: все бо время жатвы дожди были великие, а за Волгою во всех местех мороз весь хлеб побил; и множество народа от глада измроша по всем градом»{133}. И тогда становится понятным, почему Вишневецкий испытывал проблемы с провиантом, и Иван не смог оказать ему поддержку — князь слишком поздно запросил поддержки, и царь не успел ему прислать продовольствие, тем более что надо было прежде всего снабдить им украинные города, полностью зависевшие в то время от поставок хлеба из центра.

Да, а ведь со всеми этими событиями мы совсем забыли о том, что происходило в это время у ногаев! Исмаил и его мурзы наконец-то шертовали Ивану, торжественно пообещав ему — «хто будет тебе ратен, и нам с теми ратитися. А другу твоему другом бытии до своего живота, в любви бытии с тобою и заедин с тобою на недруга стояти и пособляти, ка кнам мочно. А не солгати и от тебя не отстати… Так бы еси ведал. А с Крымом нам воеватися. А с тобою заодин бытии и от тебя не отстати». Казалось бы, дорога к совместному русско-ногайскому походу открыта, но не тут-то было. Бий Исмаил не решился выступить открыто против Девлет-Гирея, и обвинить его в двоедушии было нельзя. Борьба за власть, «заворошня» между Исмаилом и Юсуфовичами в Орде не закончилась, и Исмаил у приходилось постоянно сражаться со своими кровниками и их сторонниками не на жизнь, а на смерть. А тут еще ногайские улусы, и без того разоренные многолетней гражданской войной, подкосила непогода и вызванный ею голод. Исмаил жаловался Ивану, что «улус наш голоден», «коней и запасу у нас нет, оголодаля есмя», «годы и три-четыре уже многим волненьем воинским отбыли есмя животов своих и лошадей и одежи. А сево году ни животов, ни лошадей, ни одежи у нас не осталось», и потому «наши улусы оголодали и озлыдали». Потому- то Исмаил и не мог выполнить свего обещания, более того, он слезно просил у Ивана прислать ему триста пищальников «со многим запасом кормовым» для борьбы со своими врагами и припасов, чтобы прокормить до нового урожая своих улусных людей{134}. Одним словом, в 1557 г. Ивану не только не удалось развить успех года предыдущего, но в чем-то он даже проиграл. Девлет-Гирей получил передышку, и в Москве это прекрасно понимали, почему и не стали дожидаться, пока наступит весна.

Относительная пассивность Ивана Грозного в 1557 г., особенно заметная на фоне активных действий на южной границе в предыдущие два года, возможно, объясняется тем, что в конце 1556—1557 гг. в Москве решали сложную задачу — что делать дальше в отношениях с Крымом, какую все-таки избрать политику по отношению к нему? Стоит ли идти на примирение с крымским «царем» или же, наоборот, усилить военное давление на него? И многое здесь зависело не от желания русского царя или «ястребов» в его окружении, ратовавших за эскалацию конфликта. Отечественный историк А.В. Виноградов совершенно справедливо отмечал, что наступление на Крым было возможно только в том случае, если Великое княжеств Литовское займет в этом конфликте хотя бы позицию благожелательного нейтралитета{135}. Потому то, начиная с осени 1554 г., русские дипломаты начали зондировать почву относительно заключения русско-литовского союза против «бесерменства». Увы, этот зондаж, несмотря на наличие среди литовской аристократии влиятельной «партии», выступавшей за союз с Москвой против Крыма, не привел к желаемому результату. Ни «вечного мира», и ни тем более союза, нацеленного на Крым, Москве добиться не удалось. Сигизмунд II, не желая открыто вставать ни на ту, ни на другую сторону, занял уклончивую позицию. При этом великий князь Литовский и король польский вовсе не был намерен отказываться от заключенного в 1552 г. договора с Девлет-Гиреем, предусматривавшего среди всего прочего и совместные военные акции против Москвы. Правда, в 1556 г. перемирие между Москвой и Вильно в очередной раз было продлено, на этот раз на 6 лет, и Иван получил тем самым хоть и временные, но более или менее определенные гарантии того, что Литва в ближайшее время не выступит против России на стороне хана.

Тем временем переговоры с Девлет-Гиреем, с точки зрения Ивана и его советников, явно зашли в тупик — а как иначе можно было расценивать известие вернувшегося в начале 1558 г. из Крыма русского посланника Ф. Загряжского, что хан де «правду учинил, что быти в дружбе и в братстве, и царевича сына своего короля Литовского воевати отпустил», но при этом «у правды стоя царь говорил, что присылати царю великому князю казна, как к Магмет-Кирею царю, ино и дружба в дружбу, а толко столко не пришлет, ино правда не в правду»? Не разгромив русских в бою, не опустошив окрестности Москвы, как это сделал в 1521 г. Мухаммед-Гирей I, Девлет-Гирей требовал от Ивана признать свое поражение и согласиться на выплату существенно больших, чем ранее, «поминков»! И при этом никакой гарантии относительно того, что на юге установится мир и спокойствие, хан не давал. И если посмотреть на дальнейшее развитие событий, то складывается впечатление, что в конце 1557 — начале 1558 г. отношение Москвы к операциям против Крыма изменилось. Продление перемирия с Литвой, принесенная Исмаилом шерть, переход на службу к Ивану князя Вишневецкого с людьми, успешные действия на подступах к Крыму Ржевского и Черкашенина в 1556 г., сведения из Крыма о сильнейшем море (как писал Курбский, «некоторые самовидцы наши, тамо мужие бывшее, свидетельствовали, иже и в той орде Перекопский десяти тысящеи коней от тое язвы не осталось»{136}), готовность хана пойти на замирение (правда, на его условиях) — казалось, все благоприятствовало активизации наступления на Крым. Еще одно усилие, и Девлет-Гирей заговорит по-другому! И в Москве решились. Не хочет хан мириться по-хорошему — значит, нужно додавить его, значит, будем воевать!

Суровая зима 1557/1558 гг. («зима та была стюдена, великие мразы во всю зиму, и не един день со оттеплеем не бывал, и снега пришли паче меры, многие деревни занесло, и люди померли по деревням, и на путех такоже много народа кончашася»{137}) не стала помехой для русских. Не дожидаясь, пока потеплеет, Иван 2 января 1558 г. отсылает в низовья Днепра «на Хартущу» (т.е. на Хортицу) Вишневецкого, а вместе с ним целую рать — дворового сына боярского из Переяславля-Залесского Игнатия Заболоцкого «з жилцы», рязанского дворового сына боярского Ширяя Кобякова «з детми з боярьскыми», «да голов Данила Чюлкова да Матвея Дьяка Иванова сына Ржевского, да Ондрея Щепотева, Василья Тетерина, Михаила Евсково, Михаила Он-дреева сына Павлова, Онофрея Лашинсково, Петра Таптыкова, Микиту Сущова, Нечая Ртищева» «с казакы» и «с стрелцы». Князь А. Курбский писал позднее, что всего в поход «нарядили» 5 тыс. ратных людей, что достаточно правдоподобно, учитывая число голов и атаманов, отряженных в эту экспедицию под общим началом Вишневецкого. Перед князем и его людьми была поставлена задача «ити прямо, а во Пеле… суды поделати и з запасы ити на Днепр. И велел государь князю Дмитрею стояти на Днепре и беречи своего дела над крымъекым царем»{138}. Была сделана также и попытка привлечь к операциям Вишневецкого и горских князей Западного Кавказа — тогда же в январе 1558 г. из Москвы был отпущен посол кабардинского князя Темрюка Идаровича Канклыч Кануков с посланием, в котором князю Темрюку предлагалось, собрав своих людей, идти на помощь Вишневецкому.

О своих планах относительно крымского «царя» Иван известил и Исмаила, которому еще в январе отписывал, что собирается «промышляти сею весною» над Девлет-Гиреем, и предложил присоединиться к экспедиции Вишневецкого. Несколько позднее, в марте, отправляя к ногаям посла Елизария Мальцева, Иван передал вместе с ним грамоту Исмаилу, в которой писал, что «царь и великий князь их (т.е. Исмаила и его близких. — П.В.) для обид послал на крымсково князя Дмитрея Ивановича Вишневетцкого со многою ратью. А велел ему засести на Днепре Ислам-Кермень. И из Ислам-Кермени велел ему крымскому царю недружбу делати». К этому царь добавлял, что «черкасом пятигорским велел есми на него (Девлет-Гирея. — П.В.) ж ити, памятуя свое слово, что нам на всякого недруга заодин быти». Естественно, что Исмаилу, по мнению Ивана, следовало присоединиться к Вишневецкому и горцам и хотя бы «детей своих и племянников и рать свою на крымсково» послать вместе с Ивановыми ратными людьми и «черкасами» «промышляти заодин»{139}. Кстати, забегая вперед, из этой переписки становится ясным, почему Иван отправил вместе с Вишневецким преимущественно вооруженных пищалями казаков и стрельцов — видимо, в Москве предполагали, что Темрюк и Исмаил дадут легкую конницу, а московские ратные люди и козаки Вишневецкого поддержат ее огнем. Ну а если наше предположение верно, то тогда понятно, почему экспедиция князя не имела большого успеха — без ногайской и черкесской конницы действовать в причерноморских степях было сложно.