Ирина Лобусова - Пять минут до любви

• Название: Пять минут до любви
• Автор: Ирина Лобусова
• Жанр: Современные любовные романы

Однажды, гуляя с подругой по вечернему городу, героиня знакомится с человеком, к которому не применимо слово любовь. Он — тот, кого и в шутку, и с ненавистью принято называть «новым русским». Он впитал самые худшие черты своего класса, словно персонаж избитого анекдота. Она — полная противоположность. Им даже не о чем говорить. Но в их знакомстве кроется нечто большее. Их встреча повлечет за собой самые неожиданные события.

Оба не могут понять, что происходит между ними — то ли большая любовь, то ли пламенная страсть, то ли вражда по пустякам, то ли холодное равнодушие. Она никак не может разобраться в этих отношениях, и это сводит ее с ума. Она пытается разгадать эту загадку, но не может знать того, что приготовила ей судьба.

---

Он никогда не делал подарки женщинам, с которыми спал. Он жалел потратить деньги на новый костюм, плевал на то, что он ест, где спит и как отдыхает, а между тем в потаенных глубинах внутри его существа присутствовала колоссальная, сжигающая душу страсть. Страсть, испепеляющая последние остатки сознания. И он был страстен, добавляя в свою коллекцию очередной нуль, он был страстен, как никто и никогда, когда один из банковских счетов увеличивался хотя бы немного. Для этого он гробил себя на работе.

Он приезжал в свой офис часам к девяти (он позволял себе утром немного поспать это было единственным, что он себе позволял — иначе он просто ночевал бы на работе) и уезжал обратно часам к двенадцати ночи. Если у него было назначено свидание, он отводил на встречу с женщиной ровно один час, иногда — даже полчаса. После этого он возвращался на работу и засиживался там допоздна. Это было единственным, что имело реально ощутимый смысл в его мире.

Сначала я не разглядела его безумную, патологическую страсть к деньгам. Я просто приняла ее за увлеченность своим собственным делом. Именно поэтому принялась его уважать. Мне казалось, что он — личность, притом с большой буквы. За два года наших отношений я все отчетливо поняла. Но истинное понимание никак не повлияло на мои чувства. Да, его можно было назвать личностью и даже уважать потому, что в нашем мире, в нашем городе и обществе ценилась именно такая напористая, нахрапистая тупость, берущая всё наскоком собственного примитивного хамства и самодовольства. Его уважали потому, что он был хитрее, сильнее, изворотливее и обороноспособнее всех остальных зверей. Но как же мелко все это было… как пошло. Уважение, похожее на породистую собаку, выброшенную на улицу, и оттого покрытую лишаем. Ершится, делает вид, что живет, но глаза — плачут. И душа плачет тоже.

Моя жизнь, похожая на пестрое одеяло из лоскутков, всегда переворачивалась самым невообразимым образом. В моей жизни случались любые неожиданности и такие вещи, от которых поблек бы от зависти любой приключенческий роман. Именно так я его и встретила — однажды.

Я еще не знала, что это моя судьба, а тем более — мой кошмар. Я не знала, что через всю жизнь мне будет суждено пронести с собой образ этого человека. У меня была близкая подруга, с которой мы гуляли по вечерам. Вместе с ней мы придумали игру. Считать владельцев роскошных иномарок, провожающих нас глазами. Мы обе — я и она, в совершенстве умели вести такую игру. Мы сами подбирали себе мужчин, развлекались, потом выбрасывали. Я относилась к сексу легко — как к выпитому стакану освежающе холодной воды. Всю ночь прозанимавшись с кем-то бешенной, бесшабашной любовью, на утро я не могла вспомнить имени этого человека. А встретив на улице через несколько дней — вообще не узнать. К тому же я не узнавала голоса по телефону. Многие обижались, но мне всегда было на это плевать. Моя подруга была единственным понимающим меня человеком.

Наша дружба была похожа на мужское сообщество интересов, а не на сплетни двух подруг. Да что долго рассуждать: наши отношения были похожи на настоящую мужскую дружбу. И я была счастлива от того, что в моей жизни есть такой замечательный человек. Наше духовное общение было настолько прекрасным, что в этом союзе все остальные являлись лишними. Вечерние прогулки вдвоем по залитому огнями городу я всегда буду вспоминать, как лучшие, неповторимые мгновения своей жизни. Я любила свою подругу и гордилась тем, что она у меня есть. Именно она стала единственной свидетельницей нашей встречи. Она была единственным человеком, видевшим мой кошмар в лицо. Мой кошмар произвел на нее благоприятное впечатление (как и на всех). Он в совершенстве владел этим искусством — производить хорошее впечатление на всех. Он очень мило улыбался и делал вид, что совсем не кошмар.

Всё, все хранится в моей памяти — каждое мгновение и каждый звонок, каждая случайная встреча и каждая агрессивная фраза, всё рассортировано по полочкам, отложено в хранилище и ждет свой срок, чтобы возродиться к жизни новой болью. Ведь два года состоят из очень многих часов. Все остальное просто ерунда — по сравнению с какой-то мыслью, навязчиво и надсадно постоянно царапающей твою душу. Два года, просыпаясь по утрам, я задавала себе один и тот же вопрос: чего я жду? Задавала, никогда не находя нужного ответа. Разве это навязчивое что-то было тем, что следовало ждать? Я не видела ни любви, ни ласки, ни теплоты, ни участия. Каждый раз меня брали грубо и жестоко, просто как необходимую вещь. И этих двух лет было достаточно, чтобы навсегда разувериться в собственной женской привлекательности, но… Но — я была не такая, как все, и он тоже был не такой, и я узнала: такое отношение кроется не во мне, а в том, что это единственный способ любви, который ему доступен. Других способов любви он не понимал. Все было бы проще, если б не мысли, горько и больно царапающие меня ночью. От них я просыпалась и уже не могла спать.

Однажды мы гуляли с подругой по вечернему городу. Мы обсуждали квартирный вопрос. Не мой. Одной знакомой. Грозящий тем, что несчастная участница юридическо — нотариальных споров могла потерять жилплощадь. Впрочем, у нашей героини был выход. Бабушка этой знакомой могла прописать ее в своей квартире. Оставалось только уговорить бабушку. Именно это я и пыталась вдолбить в готовую слушать меня голову. Было семь часов вечера. Был конец апреля.

Я ничего не заметила. Как рассказывала позже моя подруга, с середины центральной улицы она обратила внимание, что следом за нами все время идет какой-то мужчина в потрепанном, старом костюме. Так как я усиленно размахивала сумочкой в азарте беседы, а мужчина выглядел более чем скромно, она решила, что он собирается вытащить из моей сумочки деньги. И стала следить. Но на сумочку он не смотрел. Когда он прошел за нами второй квартал, потом третий, она сообразила, что дело тут не в сумочке. Скорей всего, решил снять кого-то из нас на вечер. И принялась усердно долбить меня в бок локтем. А я не поняла, какого черта она колотит меня локтем в бок. Погруженная в юридические тонкости, я не обращала внимания на окружающих. Где-то на середине очередной статьи гражданского кодекса я все — таки заметила его. Я увидела, что следом за нами идет мужчина средних лет невысокого роста, плохо одетый, но с уверенным, даже наглым лицом. Я отмахнулась от него, как от назойливой мухи, и спокойно пошла дальше.

Я отдала бы все, чтобы вернуть тот момент. Хотя бы на мгновение, почти не различимое в вечности. Я бежала бы от него, как от черной чумы. Но мы не знаем, когда сталкиваемся лицом к лицу со своею судьбой. Мы, люди, наивно полагаем, что именно мы делаем выбор…

А в городе вовсю бушевала бесплатная дискотека возле мэрии, и близкие сумерки тонули в феерии танца, света и звука. Это был безумный, чарующий карнавал, заставляющий сильнее биться твою кровь. И, растворяясь в оглушительных потоках уносящего тебя звука сквозь мелькающие тени лазера на твоем лице, позволять во весь опор мчаться за такой далекой и близкой жизнью, в огромном месиве страсти, танца, света и особенной тоски, которая гораздо экзальтированнее, ярче и больше похожа на бешенную, кипящую страсть и теплые, почти летние ночи… Вокруг бушевала феерия, весенняя сиеста молодости и счастья, и с головой погружаясь в бурлящий водоворот карнавала, мы отдавались уносящему нас ночному ветру… Любая дискотека немножко похожа на карнавал. А народные гуляния особенно в будний день — бешенный праздник, несмотря на пьяную удаль… Мне было хорошо. Я обожаю бешенные, яркие ночи, когда жизнь кипит и рвется вокруг.

Давным — давно нет бесплатных дискотек возле мэрии. Давным — давно нет апреля. Отзвучал карнавал, отплясала фиеста и заваленная грудами мусора праздничная площадь готовится к новому дню. Яркие одеяния клоунов похожи на жалкие, разлезшиеся от дождя лохматые маски… Но стоит закрыть глаза, и где-то в глубине, в крови живет стремительный, бурный поток моей страсти… Той, которую может подарить только южная ночь.

Мы вынырнули из волн громкого звука и пошли дальше по запруженным людьми, ярко освещенным аллеям. Остановились, глядя на какой-то красивый пейзаж. Разговор наш касался все тех же проблем. Разумеется, жилищных, моей знакомой. Впереди я увидела того самого человека. Глядя на меня, он улыбнулся и сказал:

— Может, я могу вам помочь?

Разглядев его лицо в ярком электрическом свете, он показался мне крайне не симпатичным, а кроме того, меня покоробила наглость, с которой он вмешался в наш разговор. У него было широкое лицо с квадратным, чересчур уверенным в себе подбородком, хитрющие светлые глаза и массивная челюсть, умевшая доброжелательно улыбаться, но со второго же взгляда на нее становилось ясно, что, улыбаясь, он лжет. Его светлые глаза шарили по моей фигуре как наглые, липучие мухи и я рассердилась: