Андре Агасси - Откровенно. Автобиография

• Название: Откровенно. Автобиография
• Автор: Андре Агасси
• Издательство: Юнайтед Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-904522-45-2

Папаша безжалостно отстреливает ястребов, кружащих над домом, сестра сбежала из дома с великовозрастным теннисистом, а Андре никак не решит, что же купить на первые заработанные деньги — так необходимый ему свитер или подарок девочке, которая очень нравится?

Биография Агасси кажется сказочной историей покорения мальчиком из бедной семьи большого мира и большого тенниса: в ней есть и агрессивный отец с тяжелой рукой, и безропотная мама, не cмеющая заступиться за сына, и ненавистные маленьким Андре круглосуточные тренировки на корте.

Эмоциональные истории из жизни, смысл которой бунтарь Агасси нашел, только встретив настоящую любовь в лице Штефи Граф, ощутив радость отцовства и научившись выигрывать ради людей, которым необходима его поддержка, способны тронуть читателя до глубины души.

---

Я оборачиваюсь к Перри в поисках поддержки. Но он, подобно Брук, заворожен обществом знаменитостей. Он изо всех сил старается быть для них своим, обсуждает шоу-бизнес, сыплет именами, изображает человека, знающего актерскую кухню.

К счастью, Брук зовут в трейлер. Мы с Перри идем с ней и устраиваемся рядом, пока одна команда расчесывает и укладывает ей волосы, а другая занята макияжем и костюмом. Брук смотрит на себя в зеркало. Она такая счастливая, оживленная, словно девочка, наряжающаяся на празднование своего шестнадцатилетия. Я не в своей тарелке. Я, конечно, говорю все что нужно, улыбаюсь и подбадриваю ее, но внутри меня все мертво. Интересно, чувствует ли Брук то же, что я сейчас, когда я сосредоточенно готовлюсь к турниру или переживаю поражение? Притворный интерес, односложные ответы, отсутствие внимания — неужели в эти моменты я общаюсь с ней именно так?

Мы идем к месту съемки. Декорации — квартира, оклеенная фиолетовыми обоями, с подержанной мебелью. Мы торчим неподалеку, убивая время, пока несколько здоровяков возятся со светом, а режиссер совещается со сценаристами. Кто-то шутит, стараясь разогреть публику. Я нахожу место в первом ряду, неподалеку от бутафорской двери, в которую должна войти Брук;. Публика шумит, съемочная группа тоже. Ожидание становится все напряженнее. Я не могу подавить зевоту и веду себя совсем как Пит, вынужденный смотреть «Бриолин». Почему, при всем моем уважении к Бродвею, здешняя суета вызывает во мне лишь презрение?

Раздается крик: «Тишина!», вслед за ним — следующий: «Начали!» Появляется Брук, стучится в дверь, та распахивается, и Брук произносит первую реплику. Толпа хохочет, издает радостные крики. «Снято!» — кричит режиссер. Несколькими рядами выше какая-то женщина вопит:

— Здорово, Брук!

Режиссер расточает похвалы, Брук слушает, кивает.

— Спасибо, — наконец, говорит она. — Но я могла бы сыграть лучше.

Она хочет повторить, просит дат ь ей еще один шанс. Режиссер соглашается.

Пока группа готовится к следующему дублю, Перри дает ей какие-то советы. Он ни черта не понимает в актерской профессии, но Брук сейчас чувствует себя так неуверенно, что готова выслушивать рекомендации от кого угодно. Она кивает. Перри говорит так уверенно, будто руководит целой студией.

— По местам, пожалуйста!

Брук, поблагодарив Перри, бежит к двери.

— Тишина!

Брук закрывает глаза.

— Начали!

Она стучит в дверь, повторяя все в точности, как в прошлый раз.

— Снято!

— Фантастика! — говорит ей режиссер.

Она спешит ко мне, спрашивает, понравилось ли мне. «Потрясающе!» — говорю я. Здесь нет ни капли лжи. Она действительно была потрясающей. Даже если меня бесит телевидение, раздражает вся эта фальшивая атмосфера, я уважаю тяжелый труд и восхищаюсь ее преданностью работе. Поцеловав Брук, я говорю, что горжусь ею.

— Ты закончила?

— Нет, у меня еще одна сцена.

— Жаль.

Мы переходим к другим декорациям. Теперь это ресторан. Героиня Брук — на свидании с предметом своих грез, Джо. Ее усаживают за стол. И снова ожидание кажется мне бесконечным. Еще несколько указаний для Брук от Перри. Наконец, крик режиссера:

— Начали!

Актер, играющий Джо, с виду приятный парень. Но вот сцена начинается, и я уже готов набить ему физиономию. Брук по сценарию должна схватить руку Джо и лизнуть ее. Но она идет дальше, обсасывая его пальцы, словно рожок с мороженым. Снято! Режиссер объявляет, что все прошло замечательно, но все-таки стоит снять еще один дубль. Брук смеется, хохочет и Джо, вытирая руку салфеткой. Я смотрю на это в ужасе. Брук ничего не говорила мне про облизывание пальцев. Она знала, как я на такое реагирую.

Это не моя жизнь! На самом деле меня здесь нет, совсем не я сижу в окружении двухсот человек, глядя, как моя девушка облизывает руку какому-то парню.

Я смотрю на потолок, прямо на лампы.

Они собираются повторить.

— Тишина!

— Поехали!

Брук берет руку Джо и кладет в рот, до самых костяшек пальцев. В этот раз она закатывает глаза и ведет языком вдоль…

Я вскакиваю с места, бегу вниз, прочь, через боковую дверь. Вокруг темнота. Как могло стемнеть так быстро? За дверью — взятый мной в аренду «Линкольн». Следом выбегают недоумевающий Перри и взбешенная Брук, которая хватает меня за руку:

— Ты куда? Не уходи!

— Что случилось? — спрашивает Перри. — Что произошло?

— Вы знаете. Да оба вы все знаете!

Брук упрашивает меня остаться, Перри тоже. Я отвечаю категорическим отказом: не собираюсь смотреть, как Брук облизывает пальцы этому парню.

— Не делай этого, — просит она.

— Это ты мне говоришь? Возвращайтесь и получайте удовольствие. Ни пуха ни пера! Оближи ему еще одну ручонку. Я ухожу.

Я БЫСТРО МЧУСЬ ПО ШОССЕ, лавируя между машинами. Не знаю, куда еду, но точно не к Брук. К черту! Внезапно осознаю, что двигаюсь в направлении Вегаса, и не собираюсь останавливаться, пока не попаду туда. Вдавливаю газ в пол и лечу, вовсю нарушая скоростной режим, прочь, в пустыню, где моими спутниками будут только звезды.

Из радиоприемника слышатся лишь помехи, и я пытаюсь настроиться на волну своих эмоций. Конечно, я ревную, но, кроме того, чувствую себя каким-то растерянным, лишенным связи с самим собой. Как и Брук, я тоже играл роль — роль Тупого Бойфренда и, кажется, вполне успешно с ней справлялся. Но, когда началось облизывание рук, не смог продолжать игру Конечно, раньше я не раз видел Брук целующей других мужчин на сцене. Кроме того, однажды мне довелось встретиться с извращенцем, который охотно сообщил мне, что, когда Брук было пятнадцать, он снимался с ней в эротическом эпизоде. Но это — другое. Это — в границах допустимого. То есть я, честно говоря, точно не знаю, где именно проходят эти границы, но лизание пальцев — далеко за их пределами, однозначно.

Доезжаю до своего холостяцкого убежища в два часа ночи. Вождение утомило меня, притушило гнев. Я по-прежнему злюсь, но в то же время раскаиваюсь. Звоню Брук.

— Прости. Я просто… просто не мог больше там оставаться.

Она говорит, что все спрашивали ее обо мне, что я унизил ее, подверг опасности ее карьеру. Она жалуется: все наперебой хвалили ее, но она не получила от этого ни малейшего удовольствия, потому что единственный человек, с кем ей хотелось разделить успех, взял и сбежал.

— Из-за тебя я не могла сосредоточиться, — с обидой произносит она. — Мне пришлось выкинуть из головы мысли о тебе, чтобы сосредоточиться на своих репликах, а это очень сложно. Если бы я когда-нибудь сотворила что-либо подобное во время твоего матча, ты бы с ума сошел.

— Я не мог смотреть, как ты лижешь руку этого парня.

— Андре, это была роль. Роль! Ты забыл, что я актриса? Что этим я зарабатываю себе на жизнь? Что это все — не по правде?

Хотел бы я забыть!..

Начинаю оправдываться, но Брук заявляет, что не хочет ничего слышать, и вешает трубку.

Я стою в центре гостиной и чувствую, как пол уходит у меня из-под ног. Прикидываю вероятность землетрясения в Вегасе. Не знаю, что делать, куда встать. Я подхожу к полке, на которой стоят мои теннисные кубки, беру один и швыряю через всю гостиную и кухню. Он разлетается на осколки. Беру следующий и швыряю в стену. Один за другим разбиваю все свои спортивные трофеи. Кубок Дэвиса? Бабах! Открытый чемпионат США? Бах! Уимблдон? Бах! Вытаскиваю из сумки ракетки и пытаюсь расколотить стеклянный кофейный столик, но лишь разбиваю ракетку вдребезги. Я подбираю разбитые кубки и швыряю их вновь и вновь об стены и мебель. Когда разбивать уже нечего, бросаюсь на кушетку, покрытую кусками штукатурки, отлетевшей со стен.

Несколько часов спустя открываю глаза. Обследую повреждения так, будто их нанес кто-то другой. Все это сделал не я, а тот, кто отвечает за половину сделанных мною глупостей.

Звонит телефон. Это Брук. Я вновь прошу прощения, сообщаю, что разбил свои кубки. Ее голос теплеет. Она беспокоится обо мне, огорчена тем, что я так расстроен, что я ревновал, что мне плохо. Я говорю, что люблю ее.

ЧЕРЕЗ МЕСЯЦ В ШТУТГАРТЕ я открываю сезон матчей в закрытых помещениях. Если бы пришлось составлять список мест, в которые мне никогда не хотелось бы возвращаться, то из всех стран, городов, городков, деревень и селений Штутгарт уверенно занял бы первое место. Думаю, даже если бы я прожил тысячу лет, в Штутгарте за все эти годы со мной не случилось бы ничего хорошего. Ничего личного не имею против Штутгарта, просто не хочу здесь быть и играть в теннис тоже.

Тем не менее я здесь, и мне предстоит важный матч. Если выиграю, то упрочу свои позиции на первом месте в рейтинге, этим Брэд прямо-таки бредит. Играю с Маливаем Вашингтоном, мы с ним хорошо знакомы — юниорами постоянно встречались на корте. Прекрасный спортсмен, отлично контролирующий корт, он тем не менее всякий раз уступал мне. Его ноги будто сделаны из бронзы, поэтому я не в состоянии измотать его, как обычного соперника. Приходится брать хитростью. Выигрываю первый сет. Игра идет своим чередом, как вдруг я будто попадаю ногой в мышеловку. Бросаю взгляд вниз и вижу, что от моей кроссовки отвалилась подошва.