Александр Карнишин - Когда все кончилось

• Название: Когда все кончилось
• Автор: Александр Карнишин
• Жанр: Научная Фантастика

Это не постапокалипсис. Скорее, это сам момент, когда все закончилось. Конечно, чистая фантастика!

---

— Как Хищник? Я смотрел. Там тактика нормальная у спецов.

— Ну, вроде того, да. И вот они тебя взяли. И того, с той стороны — тоже одного взяли. Такого же крепкого, молодого, энергичного.

— Ага. А потом устроили бой до смерти? Я такое читал.

— Нет, погоди. Они просто вас поставили рядом. И вот сидит их самый главный и вопросы задает вам по очереди. А без очереди ты ничего не говоришь, только слушаешь. Спрашивает он тебя: за что воюешь?

— …

— Нет, ты отвечай, отвечай!

— Ну, как это… Вот — против них, значит.

— А за что?

— Ну, чтобы свобода, значит, была всякая. И страна моя, чтобы богатая и сильная и вообще. И чтобы всяких сук-воров не было…

— Стоп. Хватит пока. Тут этот чужой поворачивается ко второму пленнику и спрашивает: а вы, милсдарь, следовательно, за то, чтобы свободы не было, чтобы страна была слабая и бедная, и чтобы везде на всех постах — суки-воры? Он еще так это произносит с акцентом — «суккиворры». А тот, вытаращив от удивления глаза, кричит и в грудь себя бьет: да вы что? Да я за Родину нашу пасть порву! Да я за сильную и богатую страну! Я за народ и против ворья! Я за настоящую свободу!

— И чо? — замирает Илья. — Я как-то даже не понял… Это ты к чему так вот говоришь?

— Да так просто, пробило что-то на разговор.

Действительно пробило. Все равно, как с малым ребенком обсуждать взрослые проблемы.

— Сходил бы ты лучше к замполиту, Семеныч. Вот ей-ей — сходил бы. А то в бою вдруг тебя на поговорить пробьет, а у меня как раз заклинит. И как тогда мы будем? Или, давай, лучше я схожу, а?

— Да не стоит. Не надо. Я же так просто. Для примера.

…

На утреннем построении замполит кричал с натугой, краснея всей бритой наголо головой:

— Вот, товарищи мои и друзья! Вот, смотрите! Пробрался к нам ночью враг, не уследили! И кого? Кого выбрали жертвой эти мерзавцы? Нашего старейшего бойца! Нашего Семеныча… То есть, Петра Семеновича Карасева. Прощай, друг и соратник. Ты прошел с нами все бои и стычки. Ты остался цел даже в самые черные дни отступления. Но достали, добрались, упились кровью… Упыри! Мерзавцы! Предатели! Но мы отомстим. Мы страшно отомстим. За Семеныча — десятерых врагов! Правильно?

— Да! — кричали бойцы.

— Да! — кричал Илья.

— Да! — кричал его новый второй номер.

Пулеметчику без второго номера просто нельзя.

Третья мировая

Приписывается Эйнштейну: «Я не знаю, чем будут воевать в третьей мировой войне, но в четвертой мировой люди будут воевать дубинками».

— Эта война когда-нибудь кончится?

— Не в этой жизни, майор. Не в этой жизни. Вон, в истории, помнишь, наверное, была такая Столетняя. Так наша-то, теперешняя, может и дольше быть. Потому что та — европейская всего лишь была, а у нас, как не крути, все же мировая.

На войне главное не бой и даже не страшное большое и кровавое генеральное сражение. Потому что когда бой — тогда все понятно, и решает там количество народа на твоей стороне, качество его вооружения, выучка и сплоченность, наконец. А вот то, что перед боем, до него — оно самое трудное. Постоянные перемещения. Совершенно никому непонятные перемещения. Марши туда и марши оттуда. До стертых ног, до дыр в сапогах. До кровавого пота. Из села в город, из города — опять в село. Зачем? Почему? Подготовка позиций. Это настоящее строительство. Это глубокое окапывание. Потом — ожидание врага… Или все наоборот — это он ждет, враг наш. А мы, выходит, идем куда-то и его ищем. А чего его искать? А того, что у него тоже есть свои командиры. И он, враг наш, то есть, тоже марширует туда и сюда. И, наверное, тоже не знает, почему именно туда в каждый конкретный момент, а вовсе не обратно. Но ничего, ничего, рано или поздно находится хорошая поляна для встречи дорогих гостей. И вот тогда — количество народа, качество его оружия, выучка и сплоченность солдат.

Когда-то в древности все решала техника. Техника и еще горючее на каком-то этапе истории. Так и говорили, что бензин — это кровь армии, кровь войны. И даже были еще потом такие войны, где лучшие компьютеры, лучшие технологии производства, всякие там лазеры-мазеры и прочее высокотехнологичное и точное позволяли остановить и даже уничтожить издали целые танковые армии.

Или вот еще было такое страшное оружие сдерживания. То есть, оно же было оружием самого первого удара. Во всех крупных странах в наставлениях и в планах, укрытых за толстыми стенками стальных сейфов говорилось о том, что ударивший первым побеждает. Это вам не войны старой истории, когда нападает один, а побеждает ни с того ни с сего совсем другой. Когда как в шахматы… Тут все было проще: залп, красиво поднимающиеся в зенит, а потом склоняющиеся к западу и востоку ракеты, недолгое ожидание — и все. Нет какой-то очень недружественной страны. А то и целого континента. Вот только такие же ракеты могли быть у противоположной стороны. И в ответ на твой залп следовал сразу запуск ракет оттуда. Ну, а дальше, собственно, начиналась рулетка жизни и смерти: сколько боеголовок отстреляют умелые противоракетчики, сколько собьются с пути направленными помехами, сколько просто не взорвутся, потому что срок им уже пришел, сколько все же дойдет до цели и бабахнет, да какой мощности…

В общем, не начинали войну только потому, что рассчитанные математиками потери своей стороны в результате ответного удара противника превышали допустимые значения. Допустимые — это когда после войны есть еще кому восстанавливать экономику, рожать детей и делать свою страну главной в мире. Ведь цель войны — именно в этом.

Вот и было оружие первого удара — оно же оружие сдерживания. А кто его не имел, тот дико завидовал и всяко кучковался вокруг тех, кто имел.

Сдерживали.

Сдерживались…

Пока горючего хватало.

Пока не выплеснулся наружу перекипевший котел Африки.

Пока вместо противостояния Восток-Запад не выстроилась линия обороны Север-Юг.

А чем можно испугать совершенно дикого человека, чья семья и так умирает от голода или жажды или от болезней? Атомной бомбой? Ха! Атомная бобма — сказки. Атомная бомба — легенды. Кто помнит, как они взрываются? Это просто пугают нас… А если и не пугают, так получится праведная смерть — в бою, да в пламени.

— Воротнички подшить, так вашу и перетак и три раза этак! Мы тут не партизаны какие-нибудь, по лесам от народа шугающиеся, а регулярная, так вашу, армия! — слышен рык сержанта.

Сержант хороший. Сержанты — они все хорошие. Вот только меняются они часто. Потому что как только бой — вот и нет сержанта.

— Идиоты молодые, — это он уже тише, добрее. — Вы хоть понимаете, что не для красоты подшивка? Это же от фурункулезов ваших постоянных. От грязи.

— Ничо-о-о, — смеется кто-то из молодых сибиряков. — У нас вот медведь, говорят, раз в год моется, так его все боятся. И нас будут бояться…

— Не будут, боец! Не будут. Нас уже боятся. Потому что мы — армия!

— Так точно!

Сегодняшний марш вывел на околицу давно сожженного села. Трубы печные еще стоят — это признак, что село, скорее всего, было «наше». Когда находим «не наше» — там обычно торчат тонкие, огнем свитые разно и согнутые стальные газовые трубы, да еще водопроводные. Хотя, что тут наше, что — нет, давно никто не может разобраться.

— Слушай, Иван Петрович, а ты мирное время помнишь еще?

— Это, смотря как рассуждать. С одной стороны, вроде и мир был, помню, а с другой — все время воевали. Если не мы и не с нами, то все равно где-то была война. Или террор — тоже ведь война, если вдуматься.

— Но вот такого же не было?

— Такого? Такого не было. Да кто же мог подумать о таком? Знаешь, сколько у нас на складах лежало стрелкового оружия? В двадцать раз больше мобилизационной потребности! В двадцать раз! Это все равно, что каждому в армии по двадцать автоматов.

— Н-да… Вот бы нам сейчас тот автомат…

— А этим? Врагам нашим — тоже автомат? А потом — нам бы снарядов и пушек, нам бы самолетов и бомб, патронов нам, да взрывчатки… Нет, дорогой ты мой боевой товарищ. Всем — поровну. Теперь у нас только так.

В фантастических романах часто поминали специальный отдел, занимающийся поиском вмешательства инопланетного разума в наши земные дела. Рано или поздно героические ребята таких внеземных внедренцев находили и либо уничтожали всех насмерть, либо изгоняли с планеты в далекий космос, а земляне продолжали свои игры.

Правда, ученые говорили между собой, что, мол, если до нас все же долетят космические корабли, то каков же, выходит, их уровень развития, тех, кто прилетит? И кто мы для них тогда, получается? Для гипотетических космонавтов, прилетевших с другого края галактики? Чем мы им интересны можем быть? И приходили некоторые к выводу — ничем. То есть, даже если и прилетели они уже, то смотрят, как исследователь на муравьиную мельтешню в большом муравейнике. Смотрят и нам не показываются. Вернее, мы их просто не видим, не можем даже ощутить, а они, может, давно уже тут.