Джеймс Бьюдженталь - Наука быть живым: Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии

• Название: Наука быть живым: Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии
• Автор: Джеймс Бьюдженталь
• Издательство: Независимая фирма "Класс"
• Жанр: Психология
• Год: 1998
• ISBN: 5-86375-097-9

---

— Кейт, я чувствую, вы всерьез разозлились на меня. Вы про­сто в бешенстве и обрушиваете его на меня с огромной силой.

Эх! Какой глупый, пустой ответ! Я хотел, чтобы Кейт знала: она по-прежнему важна для меня, я знаю, что она ведет себя сейчас абсолютно правильно, я не хотел говорить с ней покровительствен­ным тоном или каким-то образом отстраняться от нее. Но мой ответ был ходульным, это был ненастоящий ответ. Сила ее чувств со­единилась с моими собственными самообвинениями, я занял обо­ронительную позицию и заговорил скованно, принужденно и не­ловко.

— Доктор Бьюдженталь, я задала вам вопрос. Будьте любезны ответить.

— Вы правы, Кейт, я вам не ответил. Думаю, сила вашего гнева поразила меня настолько, что я почувствовал сожаление, вину и...

— Вы собираетесь отвечать на мой вопрос, доктор Бьюдженталь? — Холодно, настойчиво. Вопрос не имел значения; решаю­щим было ее противостояние мне. Она не примет никаких "тера­певтических" реплик. Но мне было тяжело решиться дать ей единственный настоящий ответ.

— Кейт, я бьюсь над этим вопросом уже больше месяца. И не знаю наверняка, имею ли такое право. Я пытаюсь сказать Вам и другим людям, с которыми работаю, что они должны знать и ува­жать свои собственные потребности, пытаясь нести ответственность в отношениях с окружающими, и...

— И вы решили, что с вашей стороны будет ответственно уехать сейчас, потому что это отвечает вашим интересам. Понятно.

Кейт говорила чуть менее резко, но смотрела на меня все так же пристально. Я чувствовал себя так, как будто она коснулась меня кончиком шпаги и собиралась проткнуть при первом же моем движении.

— Я пытался, Кейт. Пытался думать о потребностях всех лю­дей, с которыми работаю, и о своих собственных. Насколько мне это удалось, не знаю. Знаю только, что вы чувствуете себя оби­женной и злитесь на меня.

О, ба! Я по-прежнему говорил скованно и деревянно. Я ско­ван, скован своим сожалением, чувством вины и двусмысленно­сти. Мне бы действительно хотелось, чтобы Кейт сохранила ко мне добрые чувства, но еще больше мне хотелось помочь ей достичь тех целей, над которыми она — вернее, мы — так усиленно работали. Сейчас все это могло рухнуть. Черт, меня учили не расстраивать­ся так сильно из-за пациентов. Я не должен был позволять моим чувствам вмешиваться в дело. Но я позволил. И я не до конца честен с Кейт. Я вынужден быть таким. Не хочу указывать ей на разницу между ее потребностями и моими: это было бы слишком жестоко.

Кейт сидела молча, напряженно наблюдая за мной.

— Да, я обижена и, полагаю, зла на вас. Я думала, вы более ответственны, чем оказалось.

— Кейт, вы чертовски рассержены на меня, и я не виню вас за это нисколько. Все это так, верно?

— Как же так, доктор Бьюдженталь? В прошлом году, когда я хотела уехать на семинар, который отвлек бы меня от терапии на месяц, вы были против и настаивали на том, что для меня важнее находиться здесь. Как же так? Было ли это более важно для меня, или это более важно для вашего банковского счета? — Она гово­рила холодно, была готова отразить любой ответный удар и бить­ся раунд за раундом. Кейт бессознательно подталкивала меня к тому ответу, который я не хотел давать.

— Я действительно полагал, что это наилучший совет, какой бы я мог вам дать.

— Как же получается, что я не могу уехать на месяц, а вы мо­жете уехать на год? — Вот оно: Кейт добралась до сути. У меня больше не было возможности увиливать.

— Потому что, Кейт, ваша терапия — самая важная вещь в ва­шей жизни, но не самая важная — в моей.

Вот он, корень всего, такой суровый, горький и подлинный. Я почти пожалел о том, что сказал так, нужно было сказать по-другому. Хотя я испытывал странное удовольствие оттого, что высказался столь прямо, я также был испуган: следовало ли нано­сить ответный удар?

Кейт сидела совершенно неподвижно. Очень внимательно смот­рела на меня, размышляя, затем кивнула.

— Конечно, это так. Я была довольно глупа, не так ли? — Она взяла сумочку, внезапно поднялась и направилась к двери.

— Кейт, куда вы? — я поднялся.

— Не беспокойтесь. — Она открыла дверь.

— Кейт, вернитесь.

Она не ответила. Она уже была в коридоре, открывала входную дверь.

— Кейт, я оставлю за вами ваше завтрашнее время.

— Нет. — Она остановилась, полуобернувшись. — Нет, в этом нет необходимости. Я позвоню доктору Ласко или кому-нибудь еще, если мне понадобится с кем-нибудь что-нибудь обсудить.

— Нет, Кейт, я не хочу так все заканчивать. Я сохраню за вами ваше время и надеюсь, что вы придете.

— Как угодно. — Она ушла.

25 октября

В пятницу она не появилась. Я снова колебался, звонить ли ей. Если это будет выглядеть так, как будто я преследую ее, не придется ли ей бороться со мной? Тогда она не сможет позвонить мне, когда будет действительно в этом нуждаться. Если я не буду пытаться разыскать ее, не подумает ли она, что я перешагнул че­рез нее, не подтвердит ли это ее мнение обо мне как о бездушном и нечутком? За и против, да и нет. Я так и не принял решение. Ее время прошло. Я встретился с двумя другими пациентами, но мои мысли были заняты Кейт. Я позвонил ей домой, никто не ответил. Я позвонил в ее лабораторию. Доктор Маргейт звонила и предупредила, что не придет сегодня. Что-нибудь передать? Нет.

В пятницу вечером, во время ужина, позвонил телефон. Ав­тоответчик доложил, что на проводе миссис Кудахи, которая встре­вожена и хочет поговорить со мной о докторе Кейт Маргейт. Хо­лодок прошел у меня по спине, я бросился к телефону. Разумеет­ся, я ее выслушаю.

— Доктор Бьюдженталь? Я соседка доктора Кейт Маргейт. На­деюсь, вы не будете возражать против моего звонка, но я подума­ла, что должна поставить вас в известность, или еще кого-нибудь. Я не знала, кому позвонить. Она дала мне ваш номер в прошлом месяце, когда я чувствовала себя очень беспокойно, и поэтому я подумала... Я имею в виду, кажется, у доктора Маргейт не так мно­го друзей; по крайней мере, я не видела, чтобы к ней приходило много гостей. Она живет в соседней с нами квартире. Не то, чтобы я смотрю, кто входит и выходит из ее квартиры, конечно. Она может делать все, что угодно. Вы понимаете, что я имею в виду; я не из этих докучливых соседок. Но я в самом деле думаю, что дол­жна сказать вам или кому-нибудь. Надеюсь, вы извините меня за беспокойство. Понимаете, мы живем рядом уже три года, и...

Мной овладело нетерпение, но я знал, что она пытается по­мочь, сделать что-то. Так мало людей, которым есть дело до дру­гих. Не сетуй на нее за то, что ты встревожен.

— Все хорошо, миссис Кудахи. Что вы хотели сказать мне?

— Ну, на самом деле ничего особенного. По крайней мере, я думаю, что ничего, но просто это непохоже на доктора Маргейт — уходить и оставлять дверь широко открытой, а ее нет уже больше часа. Думаете, с ней все в порядке? Она остановилась у моей две­ри, чтобы передать мне пакет. И она выглядела просто ужасно. Поэтому я спросила: "С вами все в порядке?", и она ответила: "Да", — но я уверена, что это не так. Ее глаза выглядели так, как будто она плакала, и вся ее одежда была растрепана. Я попросила ее зайти, но она сказала, что должна идти и ушла, даже не вер­нувшись и не закрыв свою дверь. Просто ушла. И я не знаю, за­крывать ли мне ее или нет, потому что не знаю, есть ли у нее с собой ключ. Мне кажется, у нее не было с собой сумочки. Так что если я закрою ее, она, вероятно, не сможет войти, но и ос­тавлять дверь открытой мне не хочется. Я имею в виду, что любой может войти. Я оставила свою дверь открытой и наблюдаю, что­бы никто не вошел в ее квартиру; правда, не знаю, что мне де­лать, если кто-нибудь войдет. Я имею в виду, что я здесь совсем одна. Думаете, я должна закрыть дверь? Но я почти уверена, что она не взяла с собой сумочки и не сможет войти, когда вернется...

— Миссис Кудахи, — перебил я ее. — Очень любезно с вашей стороны, что вы так беспокоитесь. В здании есть управляющий, который мог бы впустить доктора Маргейт, если она вернется без ключа?

— Ну, вероятно, должен быть, но последнее время никого не видно. Так что я не знаю, есть ли кто-нибудь на месте или нет. Однако я не хочу оставлять ее дверь открытой. Как раз на той не­деле на Аллен Стрит было ограбление. Они просто вошли и обчи­стили всю квартиру пожилой пары, пока те ходили в овощную лавку. Так что я беспокоюсь...

— Вас не слишком затруднит, миссис Кудахи, если вы прове­рите, на месте ли сегодня управляющий и сможет ли он впустить доктора Маргейт, если она вернется без ключа?

— О, нет, совсем нет. Хорошая идея. Не бросайте трубку — я сейчас вернусь. Это займет всего минуту, потому что если мис­сис Хенесси здесь, она такая болтушка, что от нее трудно изба­виться. Правда, — она засмеялась, — полагаю, я не лучше, не так ли? Мой муж всегда говорит, что когда мы с Бетти встречаемся, нужны гром и молния, чтобы заставить нас замолчать. Ну, я пойду посмотрю, есть ли кто-нибудь. И сейчас же вернусь.

Ожидая ее возвращения, я смог проглотить несколько кусков остывающего ужина. Тем временем мой ум был занят вопросами: где Кейт? Было ли это простой оплошностью, что она не закрыла дверь? Не собирается ли она покончить с собой? Возможно, но маловероятно. Мне не хотелось думать, что она бесцельно бродит, не замечая, где она находится и что делает. Что я мог сделать? Что я могу сделать? Что с этой чертовой дверью? Должен ли я сказать миссис Кудахи, чтобы она закрыла ее? Если Кейт вернется в пло­хом состоянии, догадается ли она обратиться к управляющему за ключом? Я не могу быть ей нянькой, но не могу игнорировать ее потребности. Я способствовал тому, что она сейчас находится в таком состоянии. Я должен учитывать и свои потребности, но я мог бы справиться с этим лучше.