Александр Попов - Все тайны Москвы

• Название: Все тайны Москвы
• Автор: Александр Попов
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-063996-0

«Сколько лет существует Москва, столько лет говорят о том, что место это необычное. Кто-то считает его проклятым, кто-то священным, а кто-то просто мистическим… Долю правды можно найти в любом из этих утверждений».

Все тайны Москвы, со времен Юрия Долгорукого и до наших дней. Все призраки, московские и подмосковные, уроженцев и «понаехавших», богатых и бедных, знаменитых и безвестных, но в равной мере тщетно пытающихся найти успокоение. Все дома с привидениями и просто места, где творится нечто рационально необъяснимое. Все кладбища и захоронения, уже исчезнувшие и до сих пор сохранившиеся, с их обитателями, ведущими порой весьма активный образ жизни…

Всё, на чем построена Москва. Всё, что скрывает Москва. Всё, что Москва может открыть, если оказаться в нужное время в нужном месте.…

---

В следующий раз, уже не в Кремле, а на Кремлевской стене призрак Лжедмитрия показался поздним вечером 18 августа 1991 года. Радовался он или печалился — никто не понял…

Призрак Марины Мнишек

Столешников пер., ст. м. «Охотный Ряд»

Призрак неудачливой московской царицы Марины видят на набережной Москвы-реки и в Столешниковом переулке. Многие, будучи наслышаны про ее хитрости и коварство, воспринимают полячку как женщину вполне зрелую, но между тем дожила Марина всего лишь до двадцати шести лет. Успев, правда, весьма изрядно побаламутить за эти невеликие годы страну московитов. Марина, кстати, стала первой женщиной, коронованной как русская царица. Вторая — уже Екатерина I, жена Петра I.

Марина, или Марианна Юрьевна, Мнишек родилась около 1588 года в семье сандомирского воеводы Ежи Мнишека и Ядвиги Тарло. Марина, по общим отзывам, была весьма красива, с тонкими чертами лица, черными волосами, небольшого роста. Историк Н. И. Костомаров пишет: «Глаза ее блистали отвагою, а тонкие сжатые губы и узкий подбородок придавали что-то сухое и хитрое всей физиономии».

Марина в своих записках излагала ту историю Лжедмитрия, в которую, возможно, верила, но, скорее всего, просто принимала на веру. По ее словам, когда по Угличу прошел слух, что царевича хотят убить, его лекарь, влах (валах, румын. — Прим. ред.), нашел простого мальчика и велел тому весь день быть с царевичем, и даже ложиться спать в одной постели. Когда же дети засыпали, то лекарь брал царевича и уносил его ночевать в другое место. Так что ворвавшиеся ночью заговорщики удавили вместо царевича просто ребенка. Но лекарь, видя настроения в стране и опасаясь за жизнь царевича, открываться не стал, а уехал вместе с царевичем к самому «Ледовитому морю», никому не говоря, кто этот ребенок на самом деле. Когда же Дмитрий подрос, то поступил в монахи и, меняя монастыри, постепенно добрался до Москвы. Но, поняв, что в роли царя он тут никому не нужен, отправился монашествовать в Польшу. Там он на исповеди, в 1604 году, открыл, кто он есть, и его уговорили объявить об этом публично. Когда Дмитрий согласился, то его переодели в цивильное платье и отвели к сандомирскому воеводе, который тут же начал хлопотать о возвращении престола Дмитрию.

Между одной из дочерей воеводы и русским царевичем случился роман. А вскоре и помолвка, при которой Марине, кроме денег и бриллиантов, были обещаны Новгород и Псков. Помимо того, ей предоставили право исповедовать католичество и получить развод, если Дмитрий не выполнит своих обещаний. Ко всему прочему, в договоре указывалось, что Дмитрий постарается подчинить Московское государство римскому престолу. То есть роль Марины оказывалась даже апостольской.

Однако, став царем, Дмитрий не спешил выполнять обещания, данные в Польше. Тянул он и с браком: все лето развлекался с женщинами, и лишь в ноябре 1605 года дьяк Власьев, посланный послом в Польшу, заявил о желании государя обручиться. Тут же состоялось заочное обручение, а 8 апреля 1606 года Марина вместе с родственниками и обширной свитой пересекла польско-русскую границу. По всей дороге для нее устраивались мосты и гати, и в каждом населенном пункте Марину встречали иконами, хлебом и солью. Под Москвой Марина остановилась в специально для нее подготовленных шатрах, и к ней с богатыми дарами потянулось купечество и бояре.

3 мая Марина въехала в столицу. Н. И. Костомаров писал: «Народ в огромном стечении приветствовал свою будущую государыню. Посреди множества карет, ехавших впереди и сзади и нагруженных панами и паньями, ехала будущая царица, в красной карете с серебряными накладками и позолоченными колесами, обитой внутри красным бархатом, сидя на подушке, унизанной жемчугом, одетая в белое атласное платье, вся осыпанная драгоценными каменьями. Звон колоколов, гром пушечных выстрелов, звуки польской музыки, восклицания, раздававшиеся разом и по-великорусски, и по-малорусски, и по-польски, сливались между собою. Едва ли еще когда-нибудь Москва принимала такой шумный праздничный вид». Через пять дней Марина стала женой государя и царицей.

Но Дмитрий и тут снова схитрил. Он разрешил Марине «келейно» придерживаться римских обрядов, но на людях она должна была соблюдать православные посты, принимать причастие в православном храме, не ходить простоволосой… — фактически принять, к большому неудовольствию римского престола и польских спонсоров Дмитрия, православие. Лжедмитрий, собственно, показал себя великолепнейшим стратегом: впрямую он не отказался выполнить ни одного своего обещания, но понятно, что ни на какие уступки Европе он идти не собирался. Скорее всего, не были бы даны Марине и обещанные Новгород и Псков. Вернее, скорее всего, даны, правда, с какими-нибудь условиями, которые сводили бы на нет ценность подарка. Но этого узнать было не суждено: процарствовала Марина ровно неделю…

Непонятно, зачем Лжедмитрий женился на Марине. Возможно, чувствовал некий долг перед сандомирским воеводой. Но, скорее всего, он был просто впечатлен красотой и сильным характером Марины и, при всех своих возможностях, так и не мог вычеркнуть ее из своего сердца.

Свадьба была сыграна по русскому обычаю, и Марина была вынуждена, против своего желания, ходить в русской одежде, до того унизанной драгоценными камнями, что, как вспоминали современники, было невозможно разглядеть цвет материи. Потекли веселые дни пиров. В воскресенье готовился маскарад с великолепным освещением дворцов, а под Москвой строили шуточную крепость, которую одни должны были брать приступом, а другие защищать. Поляки затевали рыцарский турнир, да и вообще жизнь обещала быть веселой. Но настала суббота, 16 мая.

Марину разбудил набатный звон. Не обнаружив около себя супруга, она быстро поняла, что происходит, и, наскоро надев юбку, с растрепанными волосами бросилась в нижние покои каменного дворца, надеясь укрыться. Но набат, выстрелы и крики, доносящиеся снаружи, сильно пугали царицу, и долго во дворце она не просидела, решив, что необходимо менять местоположение. Марина вышла из своего убежища и стала подниматься по лестнице, на которой столкнулась с заговорщиками, которые искали ее и Дмитрия. Правда, в таком виде «воровку» они не узнали и просто столкнули ее с лестницы. Марина вбежала в свои покои, где собрались придворные дамы, а из мужчин только паж Марины Осмольский. Он запер дверь и объявил пытавшейся ворваться толпе, что они смогут сделать это только «по его трупу». Заговорщики не заставили себя уговаривать: дверь была выбита, Осмольский застрелен, а его тело изрублено в куски.

Шуйский, как известно, открыл тюрьмы, и потому толпа бунтовщиков во многом состояла из их «постояльцев». Они начали приставать к женщинам, отпускать непристойные шутки, бранно выражаться… Испуганные дамы сбились в кружок, а Марина, пользуясь своим небольшим ростом, спряталась под юбкою своей приближенной. Тут, к счастью, прибежали бояре и разогнали толпу.

Шуйский приставил к Марине стражу, и она оставалась во дворце до среды. Ее повар был убит, и Шуйский, зная, что Марина не переносит русскую кухню, позволил присылать ей пищу от ее отца. В среду Марине сказали: «Муж твой, Гришка Отрепьев, вор, изменник и прелестник, обманул нас всех, назвавшись Димитрием, а ты знала его в Польше и вышла за него замуж, тебе ведомо было, что он вор, а не прямой царевич. За это отдай все и вороти, что вор тебе в Польшу пересылал и в Москве давал». Марина указала им на свои драгоценности и ответила: «Вот мои ожерелья, камни, жемчуг, цепи, браслеты… все возьмите, оставьте мне только ночное платье, в чем бы я могла уйти к отцу. Я готова вам заплатить и за то, что проела у вас с моими людьми».

«Мы за проесть ничего не берем, — заявили, по уверению Н. И. Костомарова, москвичи, — но вороти нам те 55 000 рублей, что вор переслал тебе в Польшу».

Марина объяснила, что эти деньги потрачены на путешествие, но, если ее отпустят, она готова выслать из Польши столько, сколько будет приказано. Между тем москвичи отобрали у Мнишеков все, что можно было отобрать, и в насмешку выслали им назад пустые сундуки. Марину после этого отослали к отцу.

Часть польских гостей из Москвы отпустили, но знатных Шуйский оставил в заложниках, опасаясь, что Сигизмунд начнет мстить за резню, учиненную над поляками в Москве. Жили заложники в доме дьяка Власьева, которого за общение с Дмитрием сослали, а его имущество Шуйский отписал на себя.

По Москве стали распространяться слухи, что Дмитрий не убит, а вместо него подкинут чужой труп. Тело, выставленное на всеобщее обозрение, и в самом деле, настолько изуродовали, что понять кто это не было никакой возможности. Шуйский, опасаясь, что дело может окончиться бунтом и освобождением поляков, разослал их в разные города. Марина с отцом, братом, дядею и племянником оказалась в Ярославле. Здесь они прожили до июня 1608 года.