Валентин Тарасов - Чеслав. Ловец тени

• Название: Чеслав. Ловец тени
• Автор: Валентин Тарасов
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-966-14-6274-7

«Сварог и Велес покарают тех, кто приютит чужеземцев!» Так говорил старый жрец. И вскоре все родные Кудряша погибли. Неужели это проклятье языческих богов? Чеслав не может оставить друга в беде. Он должен узнать истину!

 Загадочные странники будто несут с собой гибель: все дома, в которых их принимали, сожжены, люди умерли от неведомой напасти. А потом нашли тела и самих чужестранцев. Мудрая ведьма Мара открывает Чеславу тайну: не проклятье погубило их, а коварный враг. Кто он?

 За правду Чеслав может заплатить жизнью...

---

С последнего прихода Чеслава сюда ничего не измени­лось. Под стенами пещеры все так же лежали колоды, на которых располагались многочисленные ступки, плошки и горшки всякой величины со снадобьями и зельями. И как прежде неисчислимое множество разнотравья да кореньев наполняло каменную избу ароматами леса: сладкими, горькими, пряными, а порой и зловонными — у каждого свой нрав. И даже костер в очаге посреди жи­лища все так же весело отплясывал огненную пляску. Не было в пещере только хозяйки.

— Что, Чеславушка, о старухе вспомнил? — послыша­лось за его спиной.

Да так неожиданно, что гость вздрогнул.

Да, умела старая появляться внезапно, как бы и ниот­куда, словно дух лесной.

Чеслав повернулся на голос.

Перед ним стояла седовласая старуха с еще густыми во­лосами, с лицом, испещренным глубокими и мелкими морщинами, говорящими о ее немалых годах более ясно, чем слова, но с такими живыми и проницательными гла­зами, что Чеслав редко у кого видел.

Стояла и, хоть и была ниже его ростом, смотрела все же свысока. Ни суровая, одинокая жизнь в лесу, ни жи­тейские невзгоды, ни преклонные годы не смогли ее со­гнуть.

— Да вот... гостинец тебе принес... — протянул он за­вернутый в тряпицу сыр, умело приготовленный Болеславой из коровьего молока. — Попотчуйся, Мара.

Старуха развернула тряпицу, понюхала белую головку долгим вдохом и лукаво зыркнула на Чеслава:

— Ой, чую я, что гостинец этот неспроста мне доста­нется. Уж очень жертвенной данью от него пахнет. — Ее бледные сморщенные губы тронула едва заметная улыб­ка. — А дань ведь богам положено приносить, а не мне, смертной. Гляди, прогневишь Великих, парень!

Совсем не понравились Чеславу слова-подозрения Ма­ры, а потому и темнить не стал:

— Гостинец от души, а дело у меня к тебе и впрямь имеется.

— А ведь без дела бы и не пришел... — махнула рукой Мара и отложила сыр. — Вон из дальнего городища от ро­дичей материнских приехал, так и глаз не показал, не по­радовал старуху новостями.

— Прости, Мара, но не до того было. Городище нас та­кой вестью встретило, что... — Не договорив, молодой

муж тяжело вздохнул и опустился на пень у очага. — Про семейство Кудряша знаешь, небось?

— Слыхала...

— А про пошесть?

Глаза Мары прищурились. Она взяла сухую ветку и без всякой надобности бросила ее в огонь, а после села напро­тив Чеслава, так что их разделяло только пламя, и отве­тила не сразу, будто и хотела что-то сказать, да не знала, стоит ли.

— Знаю, что Колобор сказал о ней...

— А ему Великие поведали... — подхватил Чеслав. — Думаю, пошесть ту занесли в селение чужаки, что гости­ли у нас. Кажись, некому больше. Вот на розыск их и по­дался я сразу по приезде, но мало преуспел в том... — И он рассказал знахарке о своей поездке к хутору Молчана, о страшной находке на пожарище и о мертвом чужаке в лесу. — И язвицы те были подобны ранкам, что видел я у родичей Кудряша. Только отчего они за раз все сгину­ли, а чужаки вон еще сколько по лесу шатались? Да и бы­ли ли они на хуторе Молчана, уразуметь не могу, — за­кончил юноша свой рассказ и впился глазами в старую знахарку.

А та задумчиво смотрела на языки пламени и молчала. Наконец уголки ее сморщенного временем рта дрогнули.

— Слыхала я про язвицы и пошести смертные. И даже повидать эти болячки как-то довелось.

Чеслав, сидевший до того слегка подавшись в сторону старухи, даже распрямился.

— Неужели усопших родичей Кудряша видала? Как же ты в селение сама пробралась? — На лице его было край­нее изумление.

Мара отрицательно покачала головой.

— По молодости это еще было... Я тогда про хвори раз­ные да про то, как и чем их пользовать, разума набира­лась. По разным лесным племенам ходила, знающих лю­дей выпытывала, знахарей да ведунов. И до одного совсем уж затерянного от нас городища добралась. Там и случи­лось мне повидать навалу той пошести. — Мара снова бросила ветку в огонь, будто спасаясь от озноба. Словно и не лето нынче было, а стужа лютая, что обдавала ее хо­лодом. — Люд что снег на солнце гинул. И стар и млад... Гасли вмиг. Только поутру человек здоров бегал, а к вече­ру уж дух испустил. Оторопь от того пиршества смерти брала... — Лицо ее исказилось. — И если та напасть к нам в городище пробралась, то многих выкосить может. Если не всех...

Чеслав почувствовал, как от тех слов холод пробежал по спине, хоть и сидел он у жаркого очага. И то был испуг не за себя. Разве что где-то в глубине самая малость его сознания пискнула о том, что и его может не быть, и тут же эта ничтожная малость-слабина была удушена недрог­нувшей рукой. Ведь каждый муж его племени взращи­вался с мыслью, что за родичей своих жизнь положить — долг каждого. Иначе бы и не было их рода-племени в этих лесах. Не выжили бы. Но гораздо страшнее для него и невыносимее была мысль, что кровь его, род и племя, вот так скоропостижно и бесславно прерваться может. Съеденные пошестью... И не останется на этой земле по­томков их, продолжателей жизни славных предков лес­ного племени, и даже следа, что были они когда-то.

— Мне бы самой поглядеть на те язвицы... — прорвал­ся сквозь его мысли требовательный голос Мары.

— Зачем? — спросил он, не совсем понимая, о чем кон­кретно говорит старуха.

— Когда погляжу, тогда и ответ дам. Сведешь меня зав­тра поутру к тому месту, где чужинца камнями укрыли, — сказала женщина, что отрезала.

А у Чеслава и мысли не было противоречить.

У Кудряша этим утром тоже было весьма важное дело.

Лишь только народ в городище отошел ото сна и стал управляться по хозяйству, отправился кудрявый балагур к жилищу Кривой Леды, потому как был за ним должок — приносить старухе свежей водицы в хижину до самых хо­лодов. А куда денешься? Обещание сам давал, за язык ни­кто не тянул!

Однако отправился Кудряш к Леде не только за тем, чтобы выполнить уговор. Между делом должен был он обмолвиться, что ездили они с Чеславом на хутор к Молчану, и поведать о том, как там было, но совсем скупо и с недомолвками, так, чтобы как можно жарче распалить интерес старухи к этой новости. А задумка та коварная пришла в светлую голову друга его Чеслава.

Молодой охотник рассудил так: коль самому начать расспрашивать бабку о чужаках, так она — и гадать не на­до! — что девка невинная, кочевряжиться начнет. Еще и прибыли какой себе затребует! А вот если старую лису собственное любопытство изгложет, тогда ради лакомых вестей и сама все, что знает, выболтает.

И чутье не подвело юного затейника, да и говорун Куд­ряш, видать, тоже расстарался.

Не успел Чеслав воротиться в селение от Мары, а наи­любопытнейшее из созданий в их лесном племени, Леда, уже кружила вокруг его дома — ждала. Но Чеслав ре­шил подлить масла в огонь ожидания и прошел мимо, не взглянув на нее.

Кривая Леда сперва мало что не заклякла от такого явно­го невнимания, а потом очень даже проворно, как для сво­их лет, забежав вперед, преградила дорогу парню клюкой.

— Что ж ты, Чеславушка, в мою сторону и не взгля­нешь? — заговорила старуха удивленно, но так ласково, так медово.

Чеслав же уставился на нее, словно впервые увидел.

— Да ты чего это, бабка?! Не смеши Светлую Ладу да духов лесных! Ты уж давно не девка красная, чтоб на те­бя парни засматривались.

В глазах Чеслава заплясали лукавые огоньки. Рот баб­ки на его слова растянулся в удивленном возгласе.

— Га-а?! Да я не про то, охальник! — вспыхнула стару­ха что маков цвет. — А уважение моим летам вниманием мог бы и выказать.

— Ну так живи долго и здраво! — пожелал парень и, пе­решагнув через клюку, преграждавшую путь, собрался идти дальше.

Но Леда и не думала отставать от него.

— По городищу слух топчется, что вы с Кудряшом на хутор к Молчану наведывались... — заторопилась она, забегая вперед и заглядывая Чеславу в глаза.

— Так то ж слух... — махнул тот рукой. — Перетолчется...

— Да и Кудряш мне сказывал... — что репей, вцепилась в него Леда и заговорила тихо, секретно, будто их кто услышать мог, — сказывал, что были вы там...

— А коль он сказывал, так с него и спрос, — ответил так же тихо Чеслав, таки намереваясь оторваться от нее, но вдруг резко хлопнул ладонями по коленям, так что баб­ка в испуге даже отскочила, и не на шутку возмутился: — Вот уж болтун и пустобрех этот Кудряш! Ничего в себе не удержит. Рот — что сито дырявое, а язык — что помело!

Старуха начала было кивать да поддакивать, соглашаясь с гневными посылами Чеслава в адрес товарища, но тут же, сообразив, что это никак не способствует удовлетворению ее любопытства, нахраписто и возмущенно прервала его:

— Так он же не сказывает все, как оно до конца было!

В голосе Кривой Леды прозвучало столько отчаяния, что Чеслав едва сдержался, чтобы не прыснуть со смеху.

А старуха между тем продолжала свою жалобную речь: