Юрий Мухин - Блицкриг: как это делается? Секрет «молниеносной войны»

• Название: Блицкриг: как это делается? Секрет «молниеносной войны»
• Автор: Юрий Мухин
• Жанр: Военное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9955-0722-2

НОВАЯ КНИГА ведущего историка-сталиниста! Анализ главного военного мифа XX века. Разгадка тайны «молниеносной войны» и феноменальных побед Вермахта в 1939-1941 гг.

Знаете ли вы, что немецкие триумфы в Польше и Франции стали полнейшей неожиданностью не только для врагов Рейха, но и для самих гитлеровцев? Почему Блицкриг провалился в СССР и, несмотря на чудовищные потери Красной Армии, отчаянное сопротивление советских войск не только не было сломлено, а наоборот — возрастало? Удалось бы отстоять Москву, покинь Сталин столицу в октябре 41-го, когда немцы были в 30 км от Кремля? Знаете, что в те страшные дни М. И. Калинин ответил академику Вернадскому, в панике заявившему: мол, «всё пропало»? «Мы — русские, нам нужно время, чтобы рассвирепеть!» Какие уроки можно извлечь из блицкригов Второй Мировой? Что является единственным «противоядием» от «молниеносной войны»? И почему этот опыт столь жизненно необходим нам сегодня?

---

Правда, я уже столкнулся с бросающейся в глаза ненормальностью. Днепропетровский металлургический институт (ДМетИ), который я окончил, готовил кадры по специальности «электрометаллургия» для примерно двух десятков соответствующих заводов и производств СССР. Такие же кадры готовили еще четыре вуза, включая Московский институт стали и сплавов (МИСиС). Таким образом, только технологов готовилось более ста человек в год. Но уже из моей группы в 23 человека выпуска 1972 года вообще по специальности работало всего 5. На моем заводе в Казахстане — крупнейшем в своей отрасли — я был единственным выпускником-технологом своего института, а за всю историю завода на нем никогда не работал (даже временно) выпускник МИСиСа никакой специальности. В середине 80-х я ездил в родной институт для разговора с пятикурсниками с целью убедить их приезжать на наш завод работать — не приехал ни один. А мой старый преподаватель, видевший мои пропагандистские труды, с грустью предрек, что из этих студентов не то что ни один не приедет на наш завод, но и ни один не будет работать по специальности. У нас на заводе было около 600 должностей, требующих высшего образования, в цехах на должностях цеховых инженеров работало около 100 человек без высшего образования. Одновременно около 300 человек работало на рабочих должностях — в конторе мест для них не было, а в цехах они работать не хотели — не могли и боялись ответственности. Тогда для кого и для чего готовились эти «специалисты» с «верхним» образованием? И где гарантия, что они осознают никчемность своего образования и у них исчезли амбиции?

Потом прочел в книге француза Г. Лебона «Психология народов и масс», впервые изданной в России в 1898 г., критику латинской системы образования, ныне властвующей во всем мире (выделено мною. — Ю.М.):

«…Главная опасность этой воспитательной системы, вполне справедливо именуемой латинской системой, заключается в том, что она опирается на то основное психологическое заблуждение, будто заучиванием наизусть учебников развивается ум. Исходя из такого убеждения, заставляют учить как можно больше, и от начальной школы до получения ученой степени молодой человек только и делает, что заучивает книги, причем ни его способность к рассуждению, ни его инициатива нисколько не упражняются. Все учение заключается для него в том, чтобы отвечать наизусть и слушаться».

Прерву Лебона вопросом: а насколько это тяжело — заучить то, что преподают в вузе? Вот выводы современных психиатров, изучающих умственные отклонения людей и выделяющих группу «конституционно глупых» — глупых от природы:

«Подобного рода люди иногда хорошо учатся (у них сплошь и рядом хорошая память) не только в средней, но даже и в высшей школе: когда же они вступают в жизнь, когда им приходится применять их знания к действительности, проявлять известную инициативу, они оказываются совершенно бесплодными».

Как видите, для глупцов от природы (или от лени) нет проблем в заучивании слов в учебном заведении с последующим воспроизведением их на экзамене, нет у них проблем и в обществе, особенно в обществе себе подобных. Психиатры фиксируют:

«Они умеют себя «держать» в обществе, говорить о погоде, говорить шаблонные, банальные вещи, но не проявляют никакой оригинальности (отсюда выражение «Salon blodsinn» — салонное слабоумие)…

Они хорошо справляются с жизнью лишь в определенных, узких, давно установленных рамках домашнего обихода и материального благополучия.

С другой стороны, сюда относятся и элементарно простые, примитивные люди, лишенные духовных запросов, но хорошо справляющиеся с несложными требованиями какого-нибудь ремесла, иногда даже без больших недоразумений работающие в торговле, даже в администрации.

Одной из отличительных черт конституционально-ограниченных является их большая внушаемость, их постоянная готовность подчиняться голосу большинства, «общественному мнению»».

Становятся понятными подконтрольные правительствам «институты изучения общественного мнения» и навязчивое сообщение ими «мнения избирателей» о «рейтинге кандидатов» накануне выборов.

«К конституционно-глупым надо отнести также и тех своеобразных субъектов, которые отличаются большим самомнением и которые с высокопарным торжественным видом изрекают общие мысли или не имеющие никакого смысла витиеватые фразы, представляющие набор пышных слов без содержания (хороший образец, — правда, в шаржированном, карикатурном виде — изречения Козьмы Пруткова).

Может быть, здесь же надо упомянуть и о некоторых резонерах, стремление которых иметь о всем свое суждение ведет к грубейшим ошибкам, к высказыванию в качестве истин нелепых сентенций, имеющих в основе игнорирование элементарных логических требований.

Нелишне подчеркнуть, что по отношению ко многим видам конституционной глупости подтверждается изречение знаменитого немецкого психиатра, что они могут, умеют больше, чем знают… в результате чего в грубо элементарной жизни они часто оказываются даже более приспособленными, чем так называемые умные люди».

Но верну слово Лебону, продолжающему сообщать о дефектах латинской системы образования:

«…Если бы такое воспитание было только бесполезно, то можно было бы ограничиться сожалением о несчастных детях, которым предпочитают преподавать генеалогию сыновей Клотария или историю борьбы Невстрии и Австрозии, или зоологические классификации вместо того, чтобы обучить их в первоначальной школе чему-нибудь полезному. Но такая система воспитания представляет собой гораздо более серьезную опасность: она внушает тому, кто ее получил, отвращение к условиям своего общественного положения, так что крестьянин уже не желает более оставаться крестьянином, и самый последний из буржуа не видит для своего сына другой карьеры, кроме той, которую представляют должности, оплачиваемые государством.

Государство, производящее всех этих дипломированных господ, может использовать из них лишь очень небольшое число, оставляя всех прочих без всякого дела, и таким образом оно питает одних, а в других создает себе врагов. Огромная масса дипломированных осаждает в настоящее время все официальные посты, и на каждую, даже самую скромную, официальную должность кандидаты считаются тысячами, между тем как какому-нибудь негоцианту, например, очень трудно найти агента, который мог бы быть его представителем в колониях. В одном только департаменте Сены насчитывается 20 000 учителей и учительниц без всяких занятий, которые, презирая ремесла и полевые работы, обращаются к государству за средствами к жизни. Так как число избранных ограничено, то неизбежно возрастает число недовольных, и эти последние готовы принять участие во всякого рода возмущениях, каковы бы ни были их цели и каковы бы ни были их вожди. Приобретение таких познаний, которые затем не могут быть приложены к делу, служит верным средством к тому, чтобы возбудить в человеке недовольство.

Это явление свойственно не только латинским странам; мы можем наблюдать то же самое в Китае — стране, также управляемой солидной иерархией мандаринов, где звание мандарина, так же как у нас, достигается путем конкурса, причем все испытание заключается в безошибочном цитировании наизусть толстых руководств. Армия ученых, не имеющих никаких занятий, считается в настоящее время в Китае истинным национальным бедствием. То же самое стало наблюдаться и в Индии после того, как англичане открыли там школы не для воспитания, как это делается в Англии, а для того только, чтобы обучать туземцев. Вследствие этого в Индии и образовался специальный класс ученых, бабу, которые, не получая занятий, становятся непримиримыми врагами английского владычества. У всех бабу — имеющих занятия или нет — первым результатом полученного ими образования было понижение уровня нравственности. Этот факт, о котором я много говорил…, констатируется всеми авторами, посещавшими Индию».

При формировании «пятой колонны» имеется в виду активность агрессора, имеется в виду, что это агрессор сформирует «пятую колонну» в стране-жертве, однако, как вы видите, несчастная жертва сама может из своих «бабу» сформировать свою «пятую колонну» всего лишь глупостью своей системы образования, — жертва сама может подготовить себе собственную гибель.

Завышение оценки моральных сил жертвы агрессии

Закончу исследование моральных сил государства.

Мораль — это традиции общества иметь определенные моралью нормы поведения. Но традиции изменяются вместе с условиями жизни, мало этого, в разных сословиях или племенах они могут быть разными. Кроме того, если такие нормы поведения, как честность или совестливость в массе общества, иностранец еще так-сяк сможет оценить в мирное время, то чувство долга в мирное время оценить невозможно, поскольку в мирное время долг не востребуется, посему все имеют возможность заявлять, что готовы исполнить долг и даже клятву дать. И как оценить, как эти люди поведут себя тогда, когда долг потребуется отдать, — при угрозе войны и в условиях войны? Ошибки в оценке степени деморализации общества могут быть велики, причем как в плюс, так и в минус.