Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 5. Враждебные звезды. После судного дня. Ушелец

• Название: Миры Пола Андерсона. Т. 5. Враждебные звезды. После судного дня. Ушелец
• Автор: Пол Андерсон
• Издательство: Рига: Полярис, 1996. — 415 с.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-88132-218-5

В пятый том собрания сочинений Пола Андерсона вошли романы «Враждебные звезды», «После судного дня» и «Ушелец». В этих произведениях повествуется о контактах людей с обитателями иных миров и о мужестве и стойкости, которых требует от человека безжалостная и прекрасная Вселенная.

---

— Ну? — спросил он.

Макларен скрестил на груди руки.

— Иди-ка ты лучше на койку, — посоветовал он. Свердлов неуклюже двинулся на него. Через тонкую мерцающую ткань туники землянин выглядел достаточно мускулистым, но массы в нем было, пожалуй, меньше килограммов на десять. К тому же ростом он явно не дотягивал до макушки краснянина — не хватало нескольких сантиметров, — да и руки у него были покороче. Пара стремительных ударов тут же выведет его из строя, и можно еще будет успеть остановить Накамуру.

— Готовься, — хрипло проговорил Свердлов.

Макларен убрал с груди руки. С его лица не сходила широкая спокойная улыбка. Свердлов качнулся вперед, посылая удар прямо в орлиный клюв. Но голова Макларена ушла от удара. Одновременно Макларен схватил Свердлова за руку и использовал прием жесткого рычага. Свердлов задохнулся от боли. Напрягшись, он высвободился из мертвой хватки и послал удар в ребра. Макларен перехватил кулак, что есть силы рубанув краем ладони по внешней стороне запястья Свердлова. Удар был такими мощным, что Свердлову даже почудился хруст костей. Противники стояли вплотную друг к другу. Свердлов замахнулся другим кулаком. Макларен ткнул его в пах. Краснянин согнулся от боли. И тогда Макларен начал молотить по нему, как по барабану. Свердлов упал на одно колено. Макларен ударил его ногой в солнечное сплетение. Свердлов опрокинулся и тяжело грохнулся на пол, придавленный тройной перегрузкой.

В звенящей темноте, мерно колыхавшейся перед его глазами, он услышал голос землянина: «Помоги мне с этой тушей, Дэйв». И затем почувствовал, что его волокут по полу, каким-то непостижимым образом взваливают на койку и привязывают.

Он пришел в себя. Пульсирующая боль пронизывала все тело. Он попытался сесть.

— Значит, вот как дерутся земляне, — шевельнул он распухшими губами.

— Не люблю драться, — отозвался со своей койки Макларен, — потому я и окончил нашу стычку как можно быстрее.

— Ты… — Краснянин приподнял несуразно тяжелые руки и начал возиться с привязными ремнями. — Я иду в рубку. Если ты и на этот раз попытаешься задержать меня…

— Слишком поздно, коллега Свердлов, — невозмутимо заметил Макларен. — Какое бы событие ты ни пытался предугадать, оно уже практически произошло, а повернуть время вспять невозможно.

Эти слова окончательно добили Свердлова.

— Но… да, — произнес инженер. — Я слишком опоздал. — И тут же взорвался криком: — Мы все слишком опоздали!

— Угомонись, — сказал Макларен. — Если честно, то твое поведение не дает оснований доверять твоему мнению по любому из вопросов.

Корабль сотрясся от грохота. Этого не должно быть, мелькнуло в голове Свердлова — уж он разбирался в этом. Даже с полной нагрузкой двигателю полагалось работать практически бесшумно, а с частичной, как сейчас, тем более. Кожа его покрылась мелкими бисеринками пота. Впервые за свою бурную жизнь он в полной мере осознал, что может умереть.

— Прости меня, — проговорил Макларен. — Я должен был остановить тебя, но сейчас я только могу принести свои извинения.

Свердлов не ответил. Он невидяще уставился на потолок. Странно, но первое, что он ощутил после того, как улеглась его ярость, было чувство безграничной печали. Теперь он никогда не увидит Красну свободной.

Глава 8

Тишина и невесомость были по-сказочному таинственны. Сам не зная почему, Макларен приглушил свет люминесцентных ламп во всем обсервационном отсеке. В сумеречном свете горбившиеся на полках и стендах научные приборы казались стадом длинношеих чудовищ. Теперь ничто не мешало звездам свободно изливать свое холодное стальное сияние через незашторенный иллюминатор.

Та звезда стремительно влетела в поле его зрения. Имея эксцентричную орбиту, «Крест» оборачивался вокруг звезды за 37 минут.

Сейчас, при максимальном сближении со звездой, корабль отстоял от нее всего на полмиллиона километров. Ее видимый диаметр составлял три полных Луны. Внешние очертания звезды выглядели чрезвычайно размытыми: абсолютная чернота центра приобретала по краям темно-серый оттенок. Здесь звездный свет встречался с атмосферой черного солнца, сжатой более беспощадным давлением, нежели океанская пучина Земли. Если глядеть на звезду в телескоп, то на ее черном фоне, казалось, проглядывали всякие черточки, крапинки, полосы и пятна, отливающие не то чтобы другим цветом, но каким-то намеком на цвет — слишком неуловимый, чтобы сказать о нем определенно… как будто на поверхность остывшего солнца все еще отбрасывают свои тени давно отгоревшие протуберанцы.

«У полюсов она совершенно сплющена, — напомнил себе Макларен. — Знай мы об этом раньше, все могло быть по-другому. Взять тот же радиоспектр: теперь-то я понимаю — когда уже слишком поздно, — что линии действительно являются триплетами, а их расширение означает доплеровское смещение».[13]

Тишина угнетала.

В помещение медленно вплыл Накамура. Зависнув в воздухе, он застыл в спокойном ожидании.

— Ну как? — спросил Макларен.

— Он все еще снаружи — осматривает ускорители и контур, — ответил Накамура. — Никак не хочет признать, что надежды нет.

— Я тоже, — сказал Макларен.

— Вся конструкция практически разрушена. Пятьдесят метров от нее бесследно исчезли, остальная часть — расплавлена, скручена, замкнута накоротко… Каким-то чудом вся эта груда металла еще дает слабый выплеск энергии, так что я могу хотя бы занять орбиту. — Накамура вежливо засмеялся. Макларен подумал, что такое неестественное извиняющееся хихиканье может скоро надоесть тем, кто не воспитывался среди подобных символов. — Кое-какие запчасти у нас есть, но их не так уж много.

— Что-то, наверное, можно изготовить и здесь, — заметил Макларен.

— Возможно, — сказал Накамура. — Но дело, разумеется, даже не в самих ускорителях. Единственным способом попасть домой является восстановление контура. Что говорит по этому поводу наш молодой человек, Райерсон?

— Не знаю. Я послал его проверить декларацию корабельного груза, а затем взглянуть на то барахло, которым в действительности набит корабль. Он ушел уже давно, но…

— Понимаю, — произнес Накамура. — Молодым нелегко встретить смертный приговор.

Макларен кивнул с отсутствующим видом и перевел взгляд на исписанные листки в его руке с распечаткой данных. Через минуту Накамура откашлялся и сконфуженно произнес:

— Э-э… приношу свои извинения… за ту историю с инженером Свердловым…

— Ну? — Макларен не отрывал взгляда от цифр. Его хладнокровия хватило бы и для новой победы. «Все дело в том, — думал он, заглушая биение молоточков в висках, — что я труслив. Теперь, когда от меня ничего не зависит и мне остается только безучастно ждать своего приговора — жить мне или умереть… я прихожу к заключению, что Теранги Макларен — трус».

У него перехватило горло — словно там застрял огромный ком величиной с кулак.

— Я не в курсе, что… э-э… произошло, — запинаясь, произнес Накамура, — да и не хочу этого знать. Надеюсь, вас не слишком затруднило…

— Нет, все в порядке.

— Если бы мы смогли молча проигнорировать это. Насколько я понимаю, он предпринял попытку помешать мне. И у лучших из нас бывают моменты срыва.

«Я всегда знал, что однажды наступит день, когда придет конец белым парусам над зеленой волной, вину, маскам ногаку и женскому смеху. Но так скоро я не ожидал».

— В конце концов, — сказал Накамура, — нам теперь работать вместе.

— Да.

«Я не ожидал, что это произойдет в ста световых годах от отчего дома. Вся моя жизнь прошла в развлечениях, а теперь я вижу, что черное солнце вовсе не намерено забавлять меня».

— Вам уже известно, что произошло? — спросил Накамура. — Я не тороплю вас с ответом, но…

— О да, — ответил Макларен. — Известно. Под сваленными в одну кучу песнями и яхтами, романтическими приключениями, шутками и победами, которые больше ничего для него не значили, но которые всегда останутся с ним, Макларен обнаружил свой удивительно ясный рассудок, четко выполняющий свои функции.

— Не убежден, должны ли мы посвящать в такие подробности других, — сказал Макларен. — Потому что этого могло и не случиться, если б мы были осмотрительнее.

— Я тоже подумывал об этом, — Накамура снова издал смешок. — Но кому бы пришло в голову искать опасность рядом с… с трупом?

— Широкие спектральные линии говорят о значительной скорости вращения звезды, — сказал Макларен. — Поскольку корабль не приближался к экваториальной плоскости, приборы не смогли зафиксировать полный эффект Доплера, но нам следовало бы хорошенько подумать. А тройные линии означают расщепление Зеемана.[14]

— А! — Накамура с шумом втянул в себя воздух. — Магнетизм?