Давид Сурдо - Тайный дневник да Винчи

• Название: Тайный дневник да Винчи
• Автор: Давид Сурдо
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель, Харвест
• Жанр: Детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-038779-3, 978-5-9713-4955-6, 978-5-9762-2549-7, 978-985-16-1180-1

Профессор-археолог оставил внучке Каталине наследство — два фрагмента пазла, роман Стивенсона «Остров сокровищ» и… кулинарную книгу. Странный выбор для человека, посвятившего всю жизнь изучению творчества Леонардо да Винчи.

Что это? Экстравагантная выходка чудаковатого ученого?

Или головоломка, которая должна дать девушке ключ к новым тайнам да Винчи, способным перевернуть многие наши представления об истории и религии?

Пытаясь найти ответ на эти вопросы, Каталина очень скоро начинает понимать: разгадка тайн великого Леонардо может стоить ей жизни…

---

Просто поразительно, как красноречиво умел выражаться столь угрюмый немногословный человек. Он явно многому научился у Клода за долгие годы, прожитые бок о бок. Альбер предложил разумное объяснение, по сути, лежавшее на поверхности. Со стороны Каталины было наивно надеяться, что существует единственное доказательство, убедительный документ, подтверждающий (на основании серьезных и неопровержимых свидетельств), будто Иисус оставил потомство.

— Я понимаю, — сказала она.

Каталина не осмелилась бы с полной ответственностью назвать себя атеисткой. Она верила в существование некой высшей силы — Нечто с большой буквы. Но все, связанное с институтом церкви и культовыми обрядами, представлялось ей излишним и пафосным. Поэтому гипотеза, что у Иисуса мог родиться ребенок в браке с Марией Магдалиной, как у обычного человека, Каталину не шокировала и, с ее точки зрения, заслуживала большего доверия, чем неправдоподобные библейские предания. И Каталина сделала вполне закономерный вывод:

— Если мой дед действительно раздобыл нужные доказательства, следовательно, он не верил, что Иисус — Сын Божий.

— А почему нет? Иисус был человеком. Если он мог полюбить женщину и иметь от нее ребенка до того, как его распяли, это вовсе не означает, что он не являлся также и Сыном Божьим.

Каталина не поняла, Альбер высказывал свое личное мнение, мнение Клода Пенана или их общую позицию. С данным утверждением при желании можно было бы поспорить, тем не менее оно не казалось абсурдным.

— Что искал дед в замке Жизор во время Второй мировой войны? Новые свидетельства о Приорате Сиона?

— Этого я также точно не знаю, но предполагаю, что да. — Голос сторожа слегка дрогнул [изменился]. — Как я уже говорил, все, чем он занимался, в той или иной степени имело отношение к Приорату.

— А что рассказывали помощники, которых он нанял, — Ломуа и Лессенн?

— Всегда одно и то же: будто ваш дед никогда с ними своих планов не обсуждал, и они ничегошеньки не нашли.

— А в последнюю ночь раскопок, сразу после высадки десанта в Нормандии, дед устроил взрыв, заметая следы?

— Угу.

— А вы знаете, последний номер газеты из архива в мансарде датирован именно 1944 годом?

— Нет.

— Однако это так. Вы догадываетесь почему?

Альбер задумался ненадолго, а затем ответил:

— Нет… Но возможно, вам будет интересно услышать, что в какой-то момент, в конце 1976 года — я отлично это помню, — ваш дед полностью все забросил.

От внимания Каталины не ускользнуло: именно в то время, по словам адвоката д’Аллена, дед изменил завещание и включил ее в число наследников.

— Что значит, все забросил?

— Забросил исследования. Собрал в кучу свои записи и сжег их во дворе. С тех пор он жил, как все обычные люди, и делал то, чего раньше не делал никогда, например, ходил на рыбалку, гулял по городу или вдоль реки.

— Но почему?

— Я часто задавал себе этот вопрос. Очень часто. И мне на ум приходит только один ответ… Он наконец нашел, что искал, и продолжать поиски больше не имело смысла.

Каталина вспомнила, как описывал д’Аллен последние годы жизни деда, и забросила пробный шар:

— А не могло случиться, что он сошел с ума? Месье д’Аллен признался: под конец он замечал у деда некоторые симптомы паранойи.

Сторожа явно задело такое предположение, хотя оно и исходило от внучки Клода.

— Ваш дед начал проявлять странности намного позже, только в последние месяцы жизни. Кстати, параноик и сумасшедший — не одно и то же. Порой даже у самого рассудительного человека есть основательные причины вести себя как параноик. Ваш дед не был безумен. Дело совсем в другом.

— Откуда у вас такая уверенность?

— Я хорошо его знал.

— А д’Аллен нет?

— Д’Аллен достойный человек, и дед ваш его ценил, но они виделись один или два раза в месяц, когда месье Пенан заходил к нему в контору, приезжая в Париж. Д’Аллен не жил с ним бок о бок в течение двадцати лет.

Сильный аргумент, но увы, и малообъективный, именно потому, что Альбер прожил рядом с дедом столько времени.

— Все ясно, — уступила Каталина. Продолжать спор не имело смысла.

Повисло молчание. Вопрос, казалось, исчерпан. Откровения сторожа подтвердили некоторые выводы, сделанные Каталиной при чтении газет в мансарде. Это обнадеживало, однако осталось еще немало темных пятен, которые не мешало бы прояснить. Каталине предстояло все хорошенько обдумать, по примеру своего деда соединить в единое целое разрозненные детали и факты, которые удалось собрать. К ним теперь добавилась новая проблема: Приорат Сиона и вероятность того, что дед нашел неопровержимые доказательства существования потомства Христа. Сомнительно, конечно… И все же с анализом придется подождать, поскольку она еще не узнала главного.

— Вы знаете некоего месье Дюмерга?

— Да. Он служит в мэрии. Скользкий тип.

— Я виделась с ним сегодня. Я просила объяснить мне, почему городские власти Жизора не разрешают на протяжении стольких лет исследовать подземную часовню, часовню Святой Екатерины, обнаруженную Роже Ломуа.

— Угу, — невнятно пробурчал сторож.

— Вообще-то после свидания с Дюмергом я знаю не больше чем прежде, он так ничего и не сказал.

— Беседа отклонилась от темы?

— Именно так. Мало того, что она отклонилась от темы, у меня сложилось впечатление, будто Дюмерг нарочно увел ее в сторону. По существу, он сообщил мне только одно. Он утверждает, что мой дед был коллаборационистом во время немецкой оккупации.

— Угу, — повторил Альбер, на сей раз со вздохом, протяжно.

— Пожалуйста, Альбер, скажите честно, дед сотрудничал с нацистами или нет. Я взрослая. Я не собираюсь устраивать истерик и выбрасываться из окна, если вы ответите утвердительно. Я только хочу знать правду.

— Думаю… нет.

— Думаете, но не уверены?

Альбер заерзал в кресле, как будто неприятные мысли причиняли ему физический дискомфорт.

— Послушайте, мадемуазель Пенан, я начал работать у вашего деда в шестидесятых годах, поэтому плохо представляю, чем он занимался раньше.

— Но вы его знали. Вы сами только что на этом настаивали. И вы прожили в городе всю жизнь, — настаивала Каталина, не удовлетворенная уклончивым ответом. — Вы наверняка в курсе, что говорят люди о моем деде.

Альбер молча смотрел на Каталину. Он явно боролся с собой, размышляя, стоит ли откровенно выкладывать ей все, что знал. Приняв решение, он глубоко вздохнул и заговорил:

— Люди говорят, во время оккупации ваш дед устраивал приемы для немецких офицеров и постоянно путался с ними. Особенно часто его видели с командующим гарнизона крепости.

Наверное, речь о том веселом немце с фото, подумала Каталина. Ничего нового Альбер ей не сообщил. Она надеялась, он сможет ответить на вопрос однозначно, но сторож, похоже, знал не больше, чем любой сплетник в городе, не больше, чем чиновник в мэрии. Загвоздка в том, что Каталина ему не поверила. Такова специфика работы: журналисты умеют отличать ложь от правды не хуже полицейских. И Каталина почувствовала: Альбер что-то скрывает. Но что? И почему? Вдруг ее осенило…

— Мари! — воскликнула Каталина.

— Э?..

— Мари знает про город все на свете, верно? Она знает все о каждом, не так ли?

— Ну да. Она, конечно, много чего знает.

Каталина отметила некую натянутость в словах сторожа. И перешла в наступление:

— Держу пари, именно так. И спорим, она знает массу вещей о моем деде, которых не знает никто. Никто, за исключением, возможно, того, кому она все рассказала, кому она полностью доверяет, кого Мари считает необыкновенным человеком, только немного замкнутым… Кому-то вроде вас, Альбер.

Честный сторож взглянул на нее почти с отчаянием. Он никогда не умел лгать.

— Я не могу вам рассказать. Иначе я подведу Мари. Вам она не расскажет.

— Не расскажет, если ее попрошу я. Но может быть, она согласится, если попросите вы. Вы сделаете это для меня, Альбер?

После едва уловимой паузы последовал ответ:

— Да.

И в этот момент внезапно грянула пронзительная трель мобильного телефона, отдаваясь эхом в маленькой гостиной. Сторож сунул руку в карман, нащупывая аппарат. Каталина указала ему на стеллаж, где лежал телефон, забытый хозяином.

— Вот дырявая голова, — пробормотал сторож, вставая, чтобы взять трубку. Прежде чем нажать клавишу соединения, он взглянул на номер, высветившийся на экране — в точности как его учила Каталина. — Да, слушаю, месье Булен?.. Забыл дома. С непривычки…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

«Вера не желает знать правды».

Фридрих Ницше

37 ЦАРСТВО ТЕРРОРА

Со времен Леонардо, на протяжении почти трех веков, орден Сиона охранял потомков святого рода, не встречая на своем пути серьезных препятствий, во многом благодаря мудрости и предусмотрительности Божественного. Но все изменилось в последнее десятилетие восемнадцатого века. Франция восстала против тирании монархов, устраивавших роскошные балы в то время, когда простой народ умирал от голода. Бастилия не устояла перед натиском новой силы — объединившихся революционных низов. Была провозглашена республика, права человека закреплены в декларации.