Журнал Русская жизнь - Захолустье (ноябрь 2007)

• Название: Захолустье (ноябрь 2007)
• Автор: журнал Русская жизнь
• Жанр: Публицистика
• Год: 2007

Содержание:

НАСУЩНОЕ

Драмы

Лирика

Анекдоты

БЫЛОЕ

Световые картины деревенского характера

Действительно свободные

Алексей Митрофанов - Город экстремалов

ДУМЫ

Евгения Долгинова - Черное зеркало

Михаил Харитонов - Место, обделенное жизнью

Дмитрий Быков - Смерть народника

ОБРАЗЫ

Евгения Пищикова - Теплота и свет: битва титанов

Дмитрий Данилов - Мэйн стрит

Наталья Толстая - Поверхность равнинная, производство мясо-молочное

Захар Прилепин - Пацанский рассказ

ЛИЦА

Олег Кашин - Типичный представитель

ГРАЖДАНСТВО

Евгения Долгинова - Город и благодать

Олег Кашин - Дайте нам сгореть

ВОИНСТВО

Александр Храмчихин - Выдь на Волгу!

МЕЩАНСТВО

Павел Пряников - Канарейки в лимонах

Карен Газарян - Вонь

Эдуард Дорожкин - То березка, то рябина

ХУДОЖЕСТВО

Денис Горелов - Славянофулы, вперед!

Борис Парамонов – «Доктор Живаго»: провал как триумф

Аркадий Ипполитов - Гости съезжались на Daatchia

Максим Семеляк - Последний грош души

Денис Горелов - Высота птичьего помета

---

Так «Преступление и наказание» превращается в «Детей Арбата». Ванильные голоса из патефона, влюбленная беготня ровесников-ровесниц, ночные звонки в дверь и раскатистые сводки Совинформбюро. Сталин-гад, косички-значочки, родина чудесная, завтра была война.

Так Глебов становится положительным героем. Ловкий искатель счастья и чинов, оставлявший на обоях сальный след от прислоненной головы, обнимающий одной рукой любимую, а другой трясущийся на ухабах тюк грязного белья, - он светло печалится и возводит памятник благородному прошлому, протестуя против сноса дома своей молодости.

Аккуратным уравнением в достатке мастерски лакируется предательство. Заложил друга - ничего особенного. Продал учителя - время было такое. Выписывая индульгенцию подлости, режиссер вводит в текст совсем уж немыслимые пассажи. Сонечка (на словах Глебова впервые почуяв, что живет с чудовищем, и по-достоевски повредившись рассудком) в фильме выдает следующее: «Вадим, отрекись от отца. Он конник, шашкой отмахается, а тебе нужно думать о себе». Старый Ганчук вторит дочке: «Ради науки я разрешаю вам меня предать». Гордый Вадик артачится, пытается играть порядочного, но в конце концов уступает настояниям. А заложив Медведя, приходит его, выселенного с семьей, провожать и честно, по-комсомольски, в глаза валит: «Это я тебя вломил. Дядю Володю надо было выручать». Они и сегодня вламывают. Выручают дядю Володю. Думают о себе. А их вдохновители ссылаются на такие времена. Сволочь. Времена всегда «такие». Других времен в нашей стране еще не придумано. И когда очень хочется потерять остатки совести на пути к большой воде - всегда напихивают синих околышей, горы трупов в подвале, какие-то отсебятинские обыски: вот они нас как, не забалуешь! Вспоминают про бесчеловечное государство. Про невозможность поступиться прошлым. Про нашу горькую и великую историю. Самую малость, последнюю кроху бесстыдства - и закончат «лапшинским»: «Сегодня в городе уже 50 номеров трамваев. А в те годы было всего два. Первый и второй».

У Козинцева, кажется, было: «Собрал Каин детей. Всегда, говорит, помните те светлые идеалы, за которые отдал жизнь ваш дядя».

This file was created with BookDesigner program [email protected] 13.01.2012