Роман Николаев - Алакет из рода Быка

• Название: Алакет из рода Быка
• Автор: Роман Николаев
• Издательство: Новосибирское книжное издательство
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1989
• ISBN: 5-7620-0062-1

Повесть рассказывает о далеком прошлом Южной Сибири (III–I вв. до н. э.), о племенах земледельцев и скотоводов, создавших высокую культуру. В борьбе с воинственными кочевниками они отстояли свою независимость. Автор, этнограф и археолог, органично вводит научные данные по культуре и быту аборигенов, оказавших влияние на формирование ряда современных народов Сибири.

---

— Следовало бы сделать это по обычаю, — сказал Чжигас и добавил, обратясь в сторону молодых воинов, которые стояли вместе левее помоста. — По обычаю имущество, добытое в походе, делится между воинами по числу врагов, убитых каждым. А из этого воин выделяет долю князю племени, старейшине, вождю дружины и духам. Но, — Чжигас обратился снова к совету рода, — в тяжелых битвах, где наши воины то наступали, то отступали, они не успели снять скальпы с каждого убитого врага. Трудно сосчитать, кто сколько сразил. Поэтому я предлагаю сделать так: разделить всю добычу поровну между воинами, считая сородичей, ушедших в мир духов. Долю ушедших в мир духов отдадим их семьям.

Чжигас обратил вопросительный взгляд к старикам.

Те согласно кивнули.

Но внезапно раздался скрипучий голос Байгет.

— Так что же, Чжигас! Лишь одну долю добычи отдаешь ты великим духам? Мало, мало жертвуете вы священным покровителям рода! Гневаются они! Недаром владыка неба взял столько жизней у нашего рода в этом походе!

Чжигас недовольно нахмурился. Среди воинов послышался ропот, но тут же смолк под грозным взглядом шаманки.

Угрюмо расходились воины. Львиная доля добычи досталась старейшине, Чжигасу, Байгет.

Даже пир, устроенный тут же на площади после дележа, не вызвал обычного веселья.

Молодой воин Умахет подошел к своему дому, держа в руке хорезмийскую ткань с ярким узором.

Мать Умахета и черноглазая сестренка Мингюль гнали десяток овец. Вот и вся добыча!

В доме большерукий, худощавый, преждевременно поседевший отец Умахета поднялся с кошмы, сокрушенно покачал головой и проговорил:

— Вот и все великое богатство, добытое моим сыном. Впрочем, хвала духам, что ты вернулся. Но жаль, что я, старый глупец, не послушал Хориана и дозволил тебе идти в поход.

Умахет промолчал, положил к ногам отца хорезмийскую ткань.

Отец устало улыбнулся.

— Ну, и кому мы отдадим этот лоскут?

Он обменялся с женой понимающим взглядом и бросил ткань на плечи дочери. Черные глаза Мингюль удивленно раскрылись, она радостно вскрикнула и закружилась на одном месте.

А старик смотрел на дочь, и в глазах его светились нежность и печаль.

Уже много лет род Быка не сооружал новых склепов. Последний из них давно был полон останками покойных сородичей, сожжен по обычаю и засыпан землей. Умерших за последние десять лет хоронили в земляных насыпях над склепами или в одиночных могилах.

Но сейчас предстояло хоронить Тайгета — великого воина, родного брата старейшины. Кроме того, дружинники привезли останки еще нескольких сильных воинов. Им надлежало воздать почет. Собравшиеся сородичи единодушно решили построить весною новый склеп.

Даже старый Хориан сказал:

— Поход был бесславен. Но сородичи наши ушли в мир духов со славою, с оружием в руках, лицом к врагу. Погребем их с честью.

И в селении начались печальные хлопоты. Женщины шили из кожи и тканей мешки, напоминавшие фигуры людей, набивали их сухой травой, одевали в халаты.

Несколько седых стариков занялись останками умерших. Эти старики были настолько древними, что уже не охотились и не ходили в походы. Говорили, что они близки к миру духов, почти так же, как шаманы, ибо сами скоро отправятся в этот мир.

Но глаза их были еще зорки, а пальцы ловки и подвижны.

Наложив на лицо умершего слой белого гипса, старик лепил маску, а затем красной, синей, желтой и черной красками изображал на маске татуировку и боевые цвета воина.

Когда маски всех воинов были готовы, сородичи в торжественном молчании отправились в степь. На носилках несли тела мертвых. В степи уже были приготовлены дрова для больших костров. Несколько человек под руководством шаманки разделывали туши баранов для поминальной трапезы.

Первый снег посеребрил степь, и она, казалось, тоже погрузилась в торжественное безмолвие.

Но вот тела воинов водружены на костры, поднесены факелы. Огонь змейкой пробирается между поленьями, затем бурно вспыхивает, языки его устремляются к хмурому свинцовому небу.

Собравшимся сородичам кажется, что души воинов, освобождаясь от телесной оболочки, танцуют в гребне пламени боевой танец рода Быка.

Но путь душ в страну предков еще не начался. Во время тризны перед каждым костром поставят глиняный горшок с бараньей похлебкой, заправленной ячменем, и чашу с ячменным пивом для душ умерших. А после тризны пепел каждого воина будет собран в кожаный мешочек, отнесен к нему в дом и зашит в человеческую фигуру из кожи и ткани, изготовленную женщинами. И глиняная маска тоже будет на этой фигуре.

Всю зиму «дух умершего» будет находиться в этом «временном теле», сидеть в доме на своем обычном месте, «спать» на своей постели из шкур, во время трапезы перед ним будут ставить еду…

И только весною, когда соорудят погребальный склеп, «дух умершего» переселится в это свое новое обиталище.

Но и оттуда путь в страну предков еще не близок…

Когда миновала долгая снежная зима, когда оттаяли перевалы в горах и жаркое солнце просушило землю, мужчины рода Быка взяли железные и бронзовые мотыги, мешки из кожи и пошли сооружать жилище умершим — рыть яму для нового склепа. Другие отправились в лиственничный лес на горе. Там они топорами с узкими лезвиями сокрушали вековые лиственницы. Женщины ушли в березовую рощу и острыми ножами срезали со стволов широкие полосы бересты.

Самые сильные мужчины во главе с Чжигасом ушли к берегу Великой реки, где тяжелыми кайлами вырубали в скалах плоские плиты песчаника, красного, как кровь, пролитая воинами рода.

Старейшина хотел послать на добычу камня своих рабов. Но Хориан, который возглавлял строительство склепа, твердо заявил:

— Люди сами должны заботиться о сородичах, а не заставлять делать это иноплеменников. Пусть мужчины рода сделают все, что необходимо.

И старейшине пришлось послать своих сыновей на рубку леса, племянника Ченбака на добычу камня, а внука Синтая — рыть яму.

Синтай работал рядом с Алакетом и Канзыром.

Юноши обнажены до пояса. Спины горят под жарким солнцем. Пот заливает глаза. Рытьем ямы руководит Гелон. Земля твердая, сухая, а на глубине не более половины стрелы начинается сплошная галька.

Неторопливыми, но сильными и точными взмахами мотыги Гелон рыхлит землю и поет монотонную песню о том, как по широкой долине едут один за другим воины; они везут богатую добычу, но еще больше везут убитых товарищей, которых похоронят в большом склепе под высоким курганом.

И все, кто роет яму, в такт песне мерно бьют землю мотыгами. Когда набирается много земли, ее руками сгребают в мешки и выносят из ямы.

На четвертый день Хориан верхом подъехал к яме. Глубина ее уже была два с половиной копья. Хориан сказал, что эта глубина достаточна.

Спрыгнув в яму, он сам в нескольких местах подправил мотыгой стенки, а затем приказал Канзыру скакать в лес, Алакету на берег реки, а Синтаю в селение и передать, чтобы бревна, камень и бересту начали доставлять к яме.

И вот из леса двинулись пары быков. На каждую пару надето ярмо, а к дышлу накрепко привязано ремнями несколько ошкуренных стволов. Снизу к бревнам прикреплены оси с колесами от повозок.

С берега реки передвигают тяжелые плиты камня, подкладывая под них катки из круглых лиственничных бревен.

Из селения женщины, согнувшись, несут на спинах тяжелые полотнища из вываренной бересты, сшитые жилами животных.

Все собрались, и началось сооружение склепа.

В первый день было застлано берестой дно ямы. Затем несколько дней строили в яме сруб из лиственничных бревен, которым укрепили ее стены. В центре ямы врыли в землю массивный столб, выступающий из ямы почти на целое копье.

Над ямой и срубом установили стенки из наклонных плах. На эти плахи и центральный столб опиралась деревянная крыша. В западной стене был оставлен вход. Ведь «души» умерших уйдут в страну предков вместе с заходящим солнцем. Сверху склеп тоже покрыли полотнищами вываренной бересты. Вокруг склепа установили четырехугольную ограду из каменных плит.

Склеп сооружали почти целую луну, но построили его добротно. Даже ворчливая шаманка сказала, что души умерших будут довольны своим обиталищем.

А может быть, дело было в том, что руководил строительством Хориан, с которым Байгет, как и старейшина, старалась не ссориться?

Ранним утром толпа сородичей во главе со старейшиной, Хорианом и шаманкой медленно двинулась в степь по направлению к склону. Мужчины на носилках из скрещенных копий несли фигуры погибших воинов. В каждой был зашит мешочек с пеплом того, кого эта фигура изображала.

Сзади шли женщины. Распустив волосы, они горестно оплакивали покойных. Нараспев, рыдая, причитала старшая жена Тайгета: