Игорь Шприц - Империя под ударом. Взорванный век

• Название: Империя под ударом. Взорванный век
• Автор: Игорь Шприц
• Издательство: АСТ, Астрель-СПб
• Жанр: Политический детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-032708-0, 5-9725-0024-8

Цикл романов «Империя под ударом» создан автором на основе собственного сценария, по которому снят одноименный телесериал.

В книге «Взорванный век» перед читателем раскрывается широкая панорама жизни Петербурга начала XX века. Главный герой, следователь Путиловский, вступает в борьбу с террором.

---

В гостиной погасили свет, детей отправили спать, а посреди стола поставили стеклянную чашу для новогоднего пунша. Поверх чаши на решетке лежала сахарная голова, которую Франк щедро поливал ромом. Пока он священнодействовал, гости делились прогнозами на будущее тысячелетие:

- …Конец света состоится в полдень 19 августа! Это совершенно точный научный факт, господа… Комета!.. В часовне Ксении блаженной по ночам мерцание, двое уже прозрели!.. Враки? Это очень большая комета — девять километров в поперечнике, у меня тесть астроном, из первых рук… Профессор Преображенский просто развел руками — чудо! Все видят!.. Чепуха! Чудес не бывает… Боголепов лютует, сто девяносто студентов в солдаты забрили! Позор на всю Европу… Вот вам и комета! У наследника гемофилия… печально… Габсбурги!

— Господа, господа! Внимание! — Франк чиркнул каминной спичкой. — Сейчас я зажгу ром…

— И не жалко?

— Жалко! Но что поделаешь! И пока он горит, по кругу ваши пожелания следующему веку!

— И они сбудутся? — Нинина наивность вызвала общий смех.

— Всенепременно.

Франк поднес спичку к сахарной голове, и та обросла спиртовым пламенем. Лица озарились мистическим синим светом.

— Свободы! Процветания России! Боголепова в отставку! — Раздался одобряющий смех. — Новую голову царю–батюшке! Зарплату приват–доцентам повысить! — Снова прошли смешки. — Здоровья! Черту оседлости к черту! Браво! Денег! Кильце ковбаски на кажный динь! Богатую невесту!

— Счастья и любви…

Все обернулись на Нину, и она зарделась от смущения. Франк погрозил перстом Путиловскому:

— Пьеро, ты промолчал!

И в это время в гостиную быстро вошла служанка.

— К Павлу Нестеровичу городовой пришли!

В прихожей здоровенный Батько ел глазами начальство:

— Так что, ваше превосходительство, велено доставить вас в аптеку, которая на Гороховой!

— А что там, братец, произошло?

— Не могу знать!

Пока горничная подавала пальто, Путиловский взглядом искал невесту. Встревоженная Нина вышла в прихожую.

— Вызывают в департамент. Я дежурный. Не волнуйся. Если к утру не приеду… ты полюбила следователя. Вот такая жизнь.

— Там ничего страшного?

— Ну что ты? Новый год! Кто‑то кому‑то дал по физиономии…

Путиловский сделал «гадкое» официальное лицо — Нина такое ужасно не любила! — и поцеловал ее чопорным «жениховским поцелуем». Нина засмеялась и перекрестила Павла.

* * *

Мария Игнациевна проснулась внезапно. Яцек безмятежно спал в ногах. Она прислушалась — тишина. Не пришел. И тут раздался уверенный стук в дверь. Господи, это он! Решимость не открывать мгновенно куда‑то исчезла.

— Иду, иду! — закричала она, наспех меняя фланелевую сорочку на роскошный кружевной пеньюар. Накинув шаль, подбежала к двери. — Кто там?

— Мари, это я, — раздался знакомый и родной голос Алекса.

Сердце вдруг застучало сильно и часто. Открыв дверь, Максимовская с большим усилием изобразила на лице оскорбленную невинность.

— Пан обещал прийти в десять, — холодно отстранилась она от поцелуя.

— С Новым годом, милая!

Не обращая внимания на ее обиженный вид, Викентьев привлек Мари к себе и поцеловал в губы. Сердце у Максимовской застучало еще сильнее. «Мой, мой!$1 — подумала она. Викентьев тем временем снял пальто.

— Мари, я работал как каторжный… Ты не рада мне?

— Пан опять врет.

— Если бы я знал, чем все это обернется! — На глазах Викентьева показались крупные слезы. — Тогда мне лучше уйти. Скажи — и я сгину!

— Не паясничай, Алекс. Я устала… я тебе не верю.

— Ты мне не веришь? Я люблю тебя.

С этими словами он силой притянул к себе Максимовскую и стал нежно ее целовать. Та мгновенно впала в полуобморочное состояние.

— Матка бозка… что ты со мной творишь… — Она встряхнула головой, избавляясь от наваждения. — Мой руки и в столовую! Гусь наверняка остыл!

Викентьев скинул калоши, снял пиджак и повесил на плечики. Его лицо исказилось радостной гримасой, он коротко засвистел, сжал руки в кулаки и исполнил короткий танец счастья. Затем вошел в столовую, налил рюмку водки, замер на несколько мгновений и выпил не закусывая.

— Алекс, не свисти! Денег в году не будет! — Радостная Максимовская вышла из кухни с гусем в руках. — Представь себе, он еще теплый! Ты где?

Спрятавшийся за дверью Викентьев прихватил Максимовскую за турнюр ниже пояса и стал целовать ее в шею.

— Алекс, я сейчас все уроню… прошу тебя!

Мари, пылая лицом, застыла на месте, закрыв глаза. Пресвятая мать Мария услышала‑таки ее молитвы. Он вернулся, он любит! Жизнь вновь стала прекрасной.

ГЛАВА 3 СМЕРТЬ ПРОВИЗОРА

Любопытствующему взору постороннего в аптеке предстала бы картина полного варварского разгрома. Взору же господина Певзнера было не до любопытства. Господин Певзнер в состоянии, близком к разрыву сердца, маятником ходил по единственному свободному от осколков и битой мебели пятачку. Два нижних полицейских чина разбирали завалы после взрыва. Возле сейфа, тихонько насвистывая очень простые мелодии, искал что‑то лишь ему ведомое Медянников.

Путиловский, сидя на уцелевшем стуле, писал протокол осмотра помещения, хотя всю писанину можно было ограничить одним словом: «Погром!»

— Я банкрот! Я банкрот… Банк рот я… — твердил Певзнер одну и ту же фразу, повторяя ее на разные лады, как плохой актер на репетиции.

Путиловский перешел к детальному описанию:

— Что было в сейфе?

— В каком сейфе? — Певзнер искренне удивился, будто бы даже и не подозревал до сих пор о существовании сейфа. — Нет теперь никакого сейфа! Нет аптеки! Нет Певзнера! За что? — задал он небесам очередной риторический вопрос. И вновь небеса промолчали.

— Господин Певзнер, я прошу на мои вопросы не отвечать вопросом. Повторяю: что было в сейфе?

— Ничего не было в сейфе, пара пустяков!

— Что за «пустяки»? Прошу перечислить. — Путиловский выжидающе занес карандаш над протоколом.

— Ну деньги! Деньги, деньги, черт бы их батьку взял!

— Сколько?

— Сколько? Откуда мне помнить?

— Приблизительно.

— Деньги счет любят. Семьсот двадцать рублей. Три «катеньки», остальные «красненькими». И пятьдесят рублей в кассе — девять «синеньких» и пять «желтеньких». Мелочь не взяли. Мелочь им не нужна! Они по–крупному работают. Да здесь одних химикалий было на десять тысяч золотом! Было! О господи, за что ты меня так наказываешь? За что, за что… О Боже мой! Разбой среди бела дня…

— Ночи, — уточнил Путиловский. — Господин Певзнер, пожалуйста помолчите. Вы мешаете следствию.

— Конечно. То молчи, то говори… Я всем мешаю! Молчу–молчу…

— Итак, вы утверждаете, что в сейфе больше ничего не было?

Путиловского даже забавлял этот несколько опереточный персонаж. Но персонаж явно что‑то недоговаривал по части истины.

— Я утверждаю? Нет! Я так помню! Кто в наше время возьмется что‑то утверждать? Вы беретесь утверждать?

— Иногда.

— Вы счастливчик! У вас есть дети?

— Нет, — улыбнулся Путиловский. Певзнер ему уже нравился.

— Тогда вы счастливчик вдвойне! У меня двое, так голова кругом идет! Вот старшенький…

Наметившийся было интересный разговор о наследниках Певзнера прервал подошедший Медянников. На его широкой ладони лежали два маленьких жестяных обрывка.

— Вот, налипло на дверце.

Путиловский внимательно осмотрел находку, понюхал.

— Остатки бомбы. Жестянка из‑под монпансье. Взрывали динамитом. Его запах.

Медянников тоже опасливо понюхал:

— Кисленький.

— Кисленький… Здесь всюду кисленькое… Господи, кому это надо было? Ну взяли тихо деньги, ну ушли… — бубнил себе под нос Певзнер. — Зачем все бить? Мешугене! — От огорчения он перешел на идиш.

Путиловский встал со стула.

— Спасибо, господин Певзнер. Вы свободны.

— Свободен? Да Певзнер просто разорен! Свободен от всего! Боже мой, Боже мой… — поставил старую пластинку аптекарь.

— Приношу мои соболезнования. И завтра, — Путиловский посмотрел на часы, — нет, уже сегодня прошу ко мне к двум пополудни в департамент. Кабинет двадцать первый.

— Очко! — и Певзнер уныло осмотрелся вокруг. — А у меня вот перебор…

— Кстати, господин Певзнер, — полюбопытствовал Путиловский, — надеюсь, аптека была застрахована?

Певзнер чуть не задохнулся от негодования:

— А вы как полагаете? Или вы считаете меня последним дураком?

— Значит, застрахована… — дописал в протокол Путиловский.

— Господин следователь, — засуетился Певзнер. — Неужели вы думаете, что старик Певзнер сошел с ума и решил заработать на погроме собственного дела? В таких случаях умные люди устраивают простой пожар!

— Исидор Вениаминович, я ни о чем не думаю, — успокоил его Путиловский. — Я только хочу знать. А насчет пожара — тут вы правы. Евграфий Петрович, пожалуйста, полюбопытствуйте, — и Путиловский протянул Медянникову квадратик визитки.