Юрий Яровой - Четвертое состояние

• Название: Четвертое состояние
• Автор: Юрий Яровой
• Издательство: Средне-Уральское книжное издательство
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1982

---

Я думала, сойду с ума от всего этого. И в лаборатории тоже тарарам. После пятой или шестой попыток нам удалось-таки сфотографировать излучение биоплазмы (знаешь, словно звездное небо — тысячи мелких, четких точек на черном-пречерном фоне! И такая четкость... Даже под лупой не теряют свои очертания — когерентность излучения сказывается...). Фотографии излучения биоплазмы (а мы их получили в сентябре) всех, конечно, подстегнули, ребята теперь работали до глубокой ночи — как львы, говорил Антон. Все так остро вдруг почувствовали себя на пороге крупного открытия, так заразились идеей Антона получить уже не плоскую фотографию, а объемную голограмму излучения биоплазмы, что у меня просто сердце разрывалось на части по вечерам: и страх за своих, у Дарьи, и стыд перед ребятами — как я могу уйти раньше всех?

В конце концов я не выдержала — рассказала все Антону. О наших мытарствах в «Дарьотеле». Что мне оставалось делать? А Антон, узнав обо всем, прямо озверел. Силой оставив меня работать в лаборатории до ночи, сам поехал к Дарье и устроил там такой дебош, что приехала милиция. К счастью для Антона, в тот вечер они оба — и Степан, и его отпрыск — были крепко «поддатыми». Забрали в отделение их, а не Антона. Хотя Дарья вопила, разумеется, на весь квартал, что драку затеял сам Антон. Да так, я думаю, и было. В лабораторию он вернулся весь изодранный — рубаха до пупа, лацкан пиджака оборван, а галстук вообще где-то потерял. Вернулся и заявил мне категорическим тоном: «Завтра же перебирайтесь к нам». А я как представила...

Ты же видел: Колющенки занимают трехкомнатную квартиру — вчетвером. Куда еще мы там втиснемся — тоже вчетвером? Да со всем нашим барахлом. Но Антон был непреклонен: сам на другой день приехал к Дарье на грузовике (я была в лаборатории), погрузил все наши вещи, папу... Вот так мы и расстались с Дарьей. И целый месяц — только представь себе! — целый месяц жили с Колющенками одним общим муравейником: Антон с Татьяной — в спальне, мы с Аленкой заняли детскую, а в общей гостиной разместили всех мужчин: папу и трех парней. Прямо на полу спали.

Не можешь Себе представить, как я благодарна им обоим. — Антону и Татьяне. Они меня вернули к жизни, донимаешь? За этот месяц мы с Татьяной стали как родные сестры. Все, что нас разделяло раньше, вдруг обернулось такой мелочью, такой ерундой! А на папу Антон произвел просто потрясающее впечатление: своей волей, работоспособностью (он ведь раньше двух-трех часов ночи почти никогда не ложится спать), своей твердостью... Заставил-таки он моего папу бросить пить! За этот месяц папа у нас полностью освоил обязанности домохозяйки: закупал продукты, встречал парней из школы, следил за их уроками, даже обеды научился готовить.

Но долго так продолжаться наш муравейник, конечно, не мог. Антон и Татьяна выбили для нас двухкомнатную квартиру в новом доме. И вот мы уже вторую неделю у себя дома. Можешь представить мое счастье? Тесновато, конечно, две комнаты всего, но зато — свои. И у меня все, все наладилось. Я теперь торчу в лаборатории до полуночи — только бы успеть добраться до наших «Черемушек» последним автобусом, и за свое семейство совершенно спокойна: папа для ребят теперь за двух — и за себя, и за маму. Так что я все же поверила и в добро, и в справедливость. И теперь мне не страшно ничто на свете. Теперь я могу выдержать все.

Вот что со мной произошло, Гена. А в остальном... Желаю тебе счастья, Гена. Правда. Я за эти десять месяцев пережила такую бездну горя, что способна, кажется, пожелать счастья кому угодно, даже подонку Николаю, который едва не искалечил душу моей Аленке. Даже ему. А два месяца назад я готова была его убить. Вот что со мной произошло, Гена.

Л. Коренева.

23.Х.74г.

P. S. Что же касается всего остального... Я знала, чем кончится наше с тобой «четвертое состояние жизни». Да и ты тоже знал — сразу же. Иначе не написал бы мне в своем редакционном блокноте:

«Если я когда-нибудь скажу вам, что встретил самую очаровательную на свете женщину, — я скажу вам правду.

Если я когда-нибудь скажу вам, что люблю вас больше всех на свете, — я скажу вам правду.

Если же я когда-нибудь скажу вам, что не могу прожить без вас ни дня; ни минуты, — я обману и вас, и самого себя».

XIII

«Милочка, дорогая, впервые в жизни я не знаю, что сказать. Все слова и пустые, и банальные. Пережить такое... Я просто не могу поверить. Какое-то полушоковое состояние. Такое ощущение, что сам себе наплевал в физиономию.

Я вновь и вновь возвращаюсь к тем строкам твоего письма, где ты рассказываешь о смерти мамы и ваших мытарствах у Дарьи. Ты пишешь, что я тебя предал. Можно, конечно, и так расценить мой отъезд на Дальний Восток. Можно. Но ты ведь умная, мужественная женщина. Ты же должна понять, что у меня тут все сплелось в гордиев узел: и планы журнала, и мое положение лидера редакции, и личная жизнь — тоже, конечно. Разрубить этот гордиев узел сплеча? Да если бы передо мной был только этот узел. Вериги на плечах — вот что главное. Может, и гнусно так говорить о детях, одного из которых я вообще никогда в глаза не видел, но ведь они есть, живут, нуждаются и в пище, и в одежде. Как тут быть? Да что там говорить!

Милочка, я понимаю, что в наших отношениях наступила критическая фаза. Нет нужды, я думаю, убеждать тебя в том, что главная причина этого кризиса в недостаточной информированности друг о друге. Но теперь, я надеюсь, мы уже знаем друг о друге все. Я не собираюсь навязываться — насильно мил не будешь, я это хорошо понимаю. И все же я хочу, чтобы ты твердо знала главное: в тебе я встретил ту единственную, которую можно искать всю жизнь, а встретить лишь за час до смерти.

Твой Геннадий. 29.X.

Что за идеи у Антона? Регистрация излучения биоплазмы?»

XIV

«Гена, суть идеи Антона в следующем.

Если нам удастся зафиксировать в виде голограммы, то есть, по нашему представлению, зафиксировать излучение биоплазмы в полном объеме закодированной в ней информации, если в этом излучении закодирована информация здорового состояния клеток, то, усилив этот сигнал, его можно направить на пораженный в человеке орган, скажем, через те же точки биоинформации на его теле, и приказать... Понимаешь, в чем дело? Именно приказать этому органу перейти в то же, здоровое состояние. Другими словами, луч лазера, несущий в себе заведомо нужную биологическую информацию, представляет собой не просто встряску биоплазмы, а строгий, четко сформулированный приказ на безусловное выздоровление подчиненных этому слою биоплазмы биохимических процессов в самой уже клетке.

Ты уже, наверное, догадался, что этим новым поворотом нашей концепции Антон прямо связал ее с существованием в природе так называемого биополя, идею которого выдвинул еще в 20-х годах А. Гурвич, — помнишь? Ваша «Мысль» как-то писала об этом. Нас интересовало проявление биологического поля: можно ли зарегистрировать это биополе у биологически активного организма.

Как видишь, эксперимент, который нам предстояло осуществить с помощью голографической техники, хрестоматийно прост. Прост настолько, что результаты его должны быть бесспорны абсолютно. (Слушая Антона в самолете, когда мы с ним возвращались в Алатау, я вдруг так отчетливо представила голограмму мамы: как я приеду в свою лабораторию, вставлю фотопластинку, включу лазеры... Ты, конечно, видел голографические «видения» — поразительно! И вдруг — я хорошо запомнила, я на мгновение представила, что в этой голограмме — объемном портрете человека, зафиксировано и его биополе — излучение его биоплазмы... Что произойдет в этом случае, если все же попытаться дотронуться до такого «видения»? Мы так часто употребляем выражения, которые, если строго разобраться, под собой не имеют никакого научного смысла: «токи тела», «чувство живого», «взгляд в затылок»... Но ведь не могли же родиться эти явления, четко регистрируемые психологически тонкими, впечатлительными натурами, родиться просто так — как плод болезненного воображения? Антон убежден, что это и есть проявления биополя... И еще кто-то из ученых. А, вспомнила! Ты ведь мне сам писал об этом: аурограммы профессора П. Гуляева, надо будет завтра сказать об этом Антону, — он теперь только этим и живет — биополем...)

Не надоела я тебе? Сижу на кухне, Алешка вышел сонный, посмотрел на меня туманным взглядом... «Уже в школу?» — спрашивает, а у самого мордашка такая грустная, грустная: спать хочет. Успокоила его, сделал свои дела и говорит: «Укрой меня, Мила...» А раньше он меня, помню, звал Люсей... Как Антон...

Получили мы, Гена, «голографический автопортрет» нашей биоплазмы. На прошлой неделе получили. По мнению Антона, голограмма биоплазмы снимает последние сомнения (должна снять!) — сомнения наших оппонентов в Комитете по делам изобретений и открытий. Антон спит и видит, как нам вручают дипломы за «крупнейшее открытие века». Но меня лично больше волнуют не его честолюбивые сны, а его гениальная идея — как нам убедиться (и остальных убедить тоже) в том, что излучение биоплазмы несет в себе «текст жизни». Биологическую информацию.