Вениамин Каверин - Бочка

• Название: Бочка
• Автор: Вениамин Каверин
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1963

---

Шарманщик первый, с киркой наготове, подошел к собеседникам.

Джентльмен с одной бакенбардой прервал свою речь и сел ни камень.

— Продолжайте, сэр, — сказал сэр Мэтью Стейфорс, мельком взглянув на Шарманщика.

— Кто вы такие? — спросил вор, приблизясь к сэру Мэтью и к джентльмену с оторванной бакенбардой. Он побледнел и сжал челюсти так, что заскрипели зубы. — Что вам здесь нужно?

— Мэтью Стейфорс, действительный член Королевской Академии наук по разряду теоретической математики.

— Джордж Стейфорс, вор.

Наступило молчание.

— Простите, сэр, — сказал математик, — но не вижу ли я перед собой человека, укравшего завещание?

— Он самый, — сказал вор.

— Я очень рад, — ответил сэр Мэтью.

— Я тоже, — сказал вор.

— Джим, Джордж, — сказал Шарманщик, отошедший в сторону, — сюда, на одну минуту.

Трое из трактира «Встреча друзей», Пэтериостер-Роу, 13, столпились вокруг острого камня.

— Убить, — сказал Шарманщик.

— Уйти, — пробормотал вор.

— Взять в компанию, — заявил шулер.

— Сэр, — шептал джентльмен с одной бакенбардой, наклонившись к самому уху Мэтью Стейфорса. — Не думаете ли вы, что сейчас они убьют нас как бешеных собак, сэр?

Трое из трактира «Встреча друзей» вернулись.

— Мы решили взять вас в компанию, — сказал, улыбаясь, шулер. — Убивать вас мы не хотим. Зачем? У вашего сына, сэр, хватит и на пятерых.

— Хорошо, — сказал сэр Мэтью. — Идем.

— Идем, джентльмены, — вскричал джентльмен с рыжей бакенбардой. — Идем. Мы найдем там хорошую чертову пропасть!

Только один проход, извилистый и узкий, шел от глубокой каменной ниши, в которой велись эти переговоры. Один за другим все пятеро проползли между трещинами и стали спускаться по каменистым ступеням.

Аршином бьет, иглою шьет
И едет задом наперед,—

запел вор. И принялся с напряженным вниманием смотреть на мелькавший в свету высокий крахмальный воротник отца.

После полуторачасового спуска, когда все, кроме м-ра Стейфорса-старшего, падали с ног от усталости, узкий проход кончился пропастью. Свет не достигал дна.

Шулер подошел к краю обрыва и сбросил камень. Послышался гулкий звук. Можно было подумать, что камень ударился о деревянную бочку.

— Конец, — сказал Шарманщик, ложась на землю. — Ничего нет, и назад не вернуться.

— Пустое, — вскричал Эндрьюс. — Мы найдем проход. Джорджи, поищи, нет ли где-нибудь щели!

Сэр Мэтью Стейфорс вытащил из бокового кармана записную книжку и при свете фонаря продолжал вычисления.

— Джентльмены, — начал джентльмен с одной бакенбардой, становясь на камень. — Черт возьми, не был ли я прав, когда говорил, что все события, совершающиеся внутри нас, есть следствие какой-то космической причины? Я записал, джентльмены! Через определенный промежуток времени совершаются одинаковые события. Если пять лет тому назад под влиянием толчка победили правые, то теперь, под влиянием другого удара, победа осталась за левыми, джентльмены.

— К черту! — сказал, засыпая, Шарманщик.

Вор и шулер с фонарями в руках искали выход. Они искали более часа и ничего не нашли. Путь вел в пропасть.

8 Джордж Стейфорс, вор

— Ничего, — сказал вор, бледный от бешенства и усталости, — ничего нет.

— Ничего, — подтвердил Эндрьюс, сжимая кулаки.

Шарманщик во сне угрюмо проворчал что-то.

Вор направил фонарь на сэра Мэтью. Сэр Мэтью продолжал вычисления.

— Может быть, он что-нибудь знает? — сказал шулер шепотом. — Поговори-ка с ним, Джорджи.

Вор задумался, приложив руку ко лбу. Потом поставил фонарь на землю и подошел к сэру Мэтью.

— Сэр, — начал он, — вы когда-то любили меня. Вы еще помните, сэр, те времена, когда я был вашим любимым сыном.

— Оставим это, — сказал сэр Мэтью, пряча подбородок в воротничок из камня. — Что еще угодно вам сообщить мне?

— Мне нужно знать, найдем ли мы суммы, указанные в завещании?

— Я отвечу вам, если вы разрешите мне воспользоваться формулой, записанной на оборотной стороне завещания.

Вор, отойдя к Эндрьюсу, поговорил с ним и спустя минуту развернул перед сэром Мэтью завещание.

— Благодарю вас, — сказал сэр Мэтью, тщательно списывая формулу в записную книжку. — Что же вам угодно было узнать от меня?

— Брат не лжет в этом завещании?

— Нет.

— Где же находятся эти суммы?

— Там.

— Где там?

— На дне пропасти.

— Но как опуститься на дно?

Сэр Мэтью оглянулся вокруг себя: Шарманщик спал, подбросив себе под голову связку толстых веревок.

— На веревках.

— Ах да! Благодарю вас, сэр.

Первым, по решению троих из трактира «Встреча друзей», Пэтерностер-Роу, 13, должен был спуститься джентльмен с одной бакенбардой.

Веревку закрепили вокруг тупого уступа, продели под плечи джентльмена петлю и медленно опустили его в пропасть.

Спустя четверть часа Шарманщик опустился вторым.

— Добрый день, сэр, — сказал ему приветливо джентльмен с одной бакенбардой.

— Добрая ночь, — ответил Шарманщик угрюмо.

Третьим должен был спуститься сэр Мэтью.

Вор три раза обкрутил вокруг него веревку, внимательно осмотрел ее на всем протяжении и остановился у края обрыва, направив вниз свет фонаря.

Веревка стала разматываться: один оборот, два, три.

Шулер вынул из кармана бритву, раскрыл ее, наступил на веревку и взмахнул рукой.

9 Сэру Мэтью Стейфорсу изменяет молчаливость

Через семь минут после того, как сэр Мэтью начал спускаться в пропасть, веревка дернулась вверх и остановилась.

Сэр Мэтью качнулся налево, направо и больно ударился о скалу. На одну секунду он потерял сознание.

— Запах! — говорил на дне джентльмен с одной бакенбардой, вытянув шею и усиленно нюхая воздух. — Черт возьми, могу поклясться, что мы попали в какой-то винный погреб.

Шарманщик уже спал, закинув голову и вытянув ноги.

Сэр Мэтью пришел в себя. Обвязанный тройным узлом, он висел неподвижно. Задумавшись, он вспомнил о формуле завещания. Рука медленно расстегнула пиджак и раскрыла записную книжку.

Опершись одною ногой в скалу, а другою придерживая веревку, сэр Мэтью оправил висевший на поясе фонарь и с карандашом в руках продолжал вычисления.

Спустя несколько минут он стал медленно опускаться.

— Винный запах! — закричал джентльмен с одной бакенбардой, бросаясь к сэру Мэтью. — Вы чувствуете, сэр? Мы попали в винный погреб.

Сэр Мэтью размотал веревку, присел на камень и улыбнулся.

— Мне хотелось бы сказать вам несколько слов, джентльмены, — сказал он, — но подождем наших спутников.

Спустя пятнадцать минут Джордж Стейфорс, быстро перебирая руками, спустился по веревке. Он был бледен.

— Остался Эндрьюс, — сказал Шарманщик, вытаскивая мешочек с табаком и трубку.

— Никого не осталось.

— Где же Эндрьюс?

— Не знаю. Где-нибудь здесь, недалеко от нас. Он убит.

Шарманщик вскочил, выронив из рук трубку.

— Убит? Кто же его убил?

— Я.

— Ты убил Джимми? — тихо спросил Шарманщик, поднимаясь и обеими руками хватая кирку.

— Подожди, — сказал вор; он подошел ближе и положил руку на плечо Шарманщика. — Я убил его за то, что он хотел перерезать над тобой веревку.

Сэр Мэтью поднял голову и внимательно посмотрел на сына.

— Простите, джентльмены, — начал он, вставая, — но я полагаю своевременным сообщить вам некоторые любопытные сведения.

Он встал на камень.

— Вы явились сюда, чтобы отыскать и присвоить себе значительные суммы, оставленные, согласно завещанию моего сына Рэджинальда Стейфорса, каждому, кто до них доберется. Джентльмены, мы добрались до них! Они под нами!

Сэр Мэтью с юношеской легкостью соскочил с камня и ударил ногой. Послышался гулкий звук.

— К сожалению, не могу посвятить вас в свои вычисления, — продолжал сэр Мэтью, — вряд ли вы оказались бы достаточно компетентными. Сообщаю вам только мой вывод: наш город и все прилегающие к нему местности заключены или некогда возникли в бочке, винной бочке грандиозных размеров.

— Бочка! — вскричал джентльмен с одной бакенбардой. — Вот решение задачи! Все зависит от правильности движения!

— Бочка катится по какой-то твердой поверхности, — продолжал сэр Мэтью. — Эта твердая поверхность освещена сверху невероятной силы светом. Половина эллиптического сечения бочки — то, что мы называем небом, — имеет между ребрами щели, и через них проходит свет. Вторая половина — та, на которой внутри бочки построен наш город, — сплошная и потому непроницаемая для света. Каждые двенадцать часов бочка повертывается на половину эллипса; когда она повертывается вниз расселинами — тем, что мы называем небом, — для нас наступает ночь. Тогда под бочкой тень, и, кроме тьмы, сквозь расселины к нам, внутрь, ничто не попадает.