Михаил Маришин - Звоночек 2[СИ, закончено]

• Название: Звоночек 2[СИ, закончено]
• Автор: Михаил Маришин
• Жанр: Попаданцы
• Год: 2014

Вторая часть истории о попаданце-инженере. Он пытается исправить свою собственную ошибку, которой изменил историю.

---

Получалось, что для СССР вопрос разделения авиации на тактическую и стратегическую, по сути, перестал быть актуальным. Обычные фронтовые пикировщики, при прочих равных, могли бы наносить удары на вдвое-втрое большую глубину, подменяя собой "стратегов", по крайней мере, в отношении Европы и Азии. Поэтому я и стоял на том, чтобы отказаться от четырёхмоторных боевых самолётов, делая их исключительно транспортными. Упирал я при этом на пролетарскую солидарность, негоже бомбить абы как, снося жилые кварталы вместе с проживающими там трудящимися. Удары должны быть "хирургическими", строго по дворцам буржуев, что могли обеспечить только пикировщики.

Статьи я старался писать как можно подробнее, с художественными зарисовками, иллюстрирующими будущие действия советских авиаторов в войне, поэтому эта работа заняла у меня много времени. К главному своему "литературному" проекту я только приступил, основательно покопавшись в памяти и долго думая над поправками к современным условиям. "Оптимальная структура танковых войск" — это вам не фунт изюма!

Время от полдника до ужина было "общественным". Вне зависимости от желания, приходилось присутствовать на политинформациях и коллективных читках газет с разъяснениями текущего момента и линии партии. Меня просто выводило из себя то, что составить объективное представление о положении в мире, исходя из этой "информации", было решительно невозможно. Она была полезна разве что в плане того, чтобы не ляпнуть ничего лишнего, противоречащего политическому курсу, в повседневном общении. Однако, существенным положительным моментом была позитивная направленность пропаганды в будущее, резко контрастировавшая с привычными для начала 21-го века копаниями в прошлом и ложным выбором между "забыть" и "покаяться". У человека всегда должна быть перспектива, "куда" и "зачем" жить, хоть какая-то, пусть призрачная, надежда.

Политика быстро мне наскучила, и я сам напросился разнообразить освещаемые вопросы. Лекция "Практические перспективы освоения околоземного космического пространства" имела огромный успех и разом отодвинула на задний план всю "линию партии". Я говорил уверенно, просто описывая реальную историю развития космонавтики, поэтому у слушателей практически не осталось сомнений, что ещё на их памяти человечество сделает шаг за пределы атмосферы и, может быть, именно их дети будут первыми космонавтами. Меня просили рассказать ещё что-нибудь, но, увы, ничего, не связанного напрямую с военными делом, в голову не приходило. Пришлось фантазировать на тему развития гражданской авиации, плавно перейдя на реактивные двигатели и сверхзвуковые скорости. Особого впечатления, на фоне первого рассказа, это не произвело.

Самым же приятным был ужин и всё, что за ним следовало. Это действо было организовано в "ресторанном" стиле, но больше напоминало вечеринку, как в фильме "Небесный тихоход", когда "ночные ведьмы" пригласили к себе в гости истребителей. Или "повседневный" вариант "Карнавальной ночи". Окна и двери столовой, выходящие на широкую веранду, были открыты, и из них допоздна неслась музыка, которую играл небольшой оркестр из местных уроженцев самых разных национальностей. Вальсировать я худо-бедно умел, а вот танго пришлось разучивать, в чём мне с удовольствием помогла официантка-гречанка. "Репрессий" со стороны жены не последовало, так как она занималась тем же самым с молодцом-пограничником из "однофамильцев", товарищем Гараниным. Вообще, количественный перевес кавалеров обеспечивал дамам повышенное внимание со всех сторон, чем они и пользовались, буквально наслаждаясь ситуацией. Это относилось не только к жёнам командиров-пограничников, но и к местным уроженкам, "работницам общепита", которые присутствовали на рабочем месте исключительно во время ужина, предоставляя в остальное время отдыхающим обслуживать себя самостоятельно. Был в этом некий рационализм, когда молодёжь женского пола целый день работала, например, в местном колхозе, а вечером шла на "подработку", совмещая полезное с приятным, то есть танцами. Возможно, была у них и надежда произвести впечатление на какого-нибудь холостого красного командира и выскочить за него замуж. А вот местных мужчин я на наших мероприятиях никогда не видел. Это избавляло нас от неминуемых конфликтов. Скорее всего, их отпугивала сама принадлежность санатория к ОГПУ.

Кроме танцев, в обязательную программу входило пение, в том числе и хоровое. Каждый новенький, прибывший в санаторий, должен был, в соответствие со сложившейся традицией, что-то спеть. Причём, желательно, чтобы песня, как и человек, тоже была новая. "Однофамильцы" в самом начале отбоярились песней "По долинам и по взгорьям", а мои прикреплённые нагло умыкнули у меня "Коня", здорово спев его на три голоса. Выручило меня только то, что любил, в своё время, смотреть старые советские фильмы, да слушать записи, ставшие классикой. Главное, не спеть ничего опережающего. "Тишина за Рогожской заставою" прошла на ура, помог гитарист, на слух подобравший мелодию. Я пел, глядя на Полину, вогнав её в краску, чему способствовали и другие взгляды, направленные на неё со всех сторон. Не сказать, что романтическая тема была в загоне, но таких песен здесь ещё не слышали, поэтому меня каждый вечер спеть "что-нибудь новенькое". Приходилось крутиться, напрягая память, но неизменно радовать благодарных слушателей. При этом избегать всяческой "политики" и несвоевременности. Поэтому в репертуар вошли нейтральные "Я люблю тебя, жизнь", "Весна на заречной улице", из более мне близкого к месту оказались "Поле ковровое" Николая Емелина и "Вечная любовь" Дениса Майданова.

К сожалению, всё хорошее быстро заканчивается, зачастую внезапно.

Эпизод 2

— Гроза что ли с юга идёт? — спросил меня один из "однофамильцев", товарищ Хабаров, когда мы вечером четырнадцатого мая, в перерыве между танцульками, вышли подымить на веранду. Действительно, вдали слабо полыхали зарницы.

— Не похоже, свет какой-то красноватый, больше на пожар смахивает, — не согласился я.

— Может и так, — ответил пограничник, глядя, как отдельные сполохи сливаются в сплошное багровое зарево, — пойду, узнаю, что случилось.

Я остался на улице, наслаждаясь весенней прохладой и тихим солёным ветерком, дувшим с моря и доносившим с собой тихий шелест волн, ласкающих песчаный берег. Окружающие сады отвечали ему шорохом листьев и стрёкотом цикад. Когда вернулся Хабаров, ходивший к единственному телефону в кабинете коменданта, моя душа полностью развернулась, потянувшись к бесчисленному множеству звёзд, усыпавших глубокое, чёрное, безоблачное небо. Тем оглушительнее прозвучали его слова, резко вернувшие меня на грешную землю.

— В Батуме горит нефтеперерабатывающий завод. Пояснить ничего не успели, связь оборвалась.

— В смысле, оборвалась? — не понял я. Качество связи было, мягко говоря, разным, но с городом можно было соединиться всегда.

— Сам ничего не пойму, доживём до завтра, может, что прояснится. Утро вечера мудренее.

С утра мы, всем колхозом, бегом спешили с зарядки на завтрак, поднимаясь тропинкой прямо по склону, вместо того, чтобы делать крюк по дороге. Едва выскочив на площадку перед санаторием, мы стали свидетелями трагедии, разыгравшейся у въездных ворот. Грузовик, обычно привозивший с утра продукты, запоздал и вернулся из Батума только сейчас. Его кузов буквально облепили вооружённые красноармейцы, висевшие даже на подножках, а их командир о чём-то спорил со сторожем за решёткой ворот. Видимо дед-грузин почему-то не хотел пускать машину внутрь. Расстояние между нами было приличное, больше ста метров, поэтому расслышать мы ничего не могли, зато финал увидели воочию. Краском достал наган и два раза выстрелил в сторожа, после чего тот упал.

— Эй! Ты чего творишь!? — Изумлённо окликнул убийцу Седых. В ответ послышались крики по-грузински, а за ними затрещали выстрелы. Мы были так ошарашены, что промедлили те секунды, которых оказалось достаточно, чтобы среди нас появились убитые и раненые. Безоружные люди заметались под огнём, разбегаясь в разные стороны, но большинство рванулось к санаторию, до которого было рукой подать и где остались женщины и дети. На всю толпу у нас имелся только один вооружённый боец, а именно, мой прикреплённый Коля, который сегодня был "на работе". У меня тоже был наган, его я брал с собой исключительно как учебное пособие, поэтому он был разряжен.

Николай, молодец, не растерялся и, выстрелив пару раз в сторону нападающих, без надежды попасть, но, хотя бы отвлечь внимание, укрылся за лежащим на земле телом. Я упал рядом, притворившись ветошью, и видел, как группа отдыхающих замешкалась в дверях, что принесло новые потери. Люди заскакивали в открытые окна столовой, но всё равно толкучки было не избежать, и воздух, наполненный запахом свежей крови, огласился стонами новых раненых. Стрельба нападающих была частой и бепорядочной, казалось, работает взбесившийся пулемёт. Коля, правильно оценив обстановку и прикинув, что они так быстро израсходуют запас патронов в магазинах винтовок, после чего темп огня спадёт, шикнул на меня