Дмитрий Дудко - Воины Солнца и Грома

• Название: Воины Солнца и Грома
• Автор: Дмитрий Дудко
• Жанр: Альтернативная история

Царевичу Ардагасту на роду написано стать повелителем росов и славян. Но нелегок путь его к вершине, не покорившейся десяткам поколений его предков. Для этого он должен одолеть чернокнижников-некромантов, победить демонов из подземного царства нагов, пройти великое множество немыслимых для человека испытаний и завладеть золотой чашей Колаксая — величайшей святыней скифов.

---

Несколько мгновений властители города молчали, пораженные услышанным, а затем заговорили, перебивая друг друга.

— Хороши твои гости, Аркесилай!

— Кто немилосерден? Я, потративший сотни тысяч на бедных сограждан? — возмущался Филон.

— Нашли ближних — рабы, варвары! На что эти скоты способны, кроме безделия, пьянства и резни? — стучал кулаком по столу Демарат.

— Чернокнижники! Растлители юношества!

Страдание исказило лицо Филарета. Опять, опять его не поняли те, кому он желает лишь добра! Маркиан, скрестив руки на груди, спокойно пережидал шквал возмущения.

— Успокойтесь, почтенные. Я порицаю не нас, а ту мерзкую грязь, называемую материей, из которой глупый и злой бог сотворил вас. К чему она может склонять людей, кроме разврата и невежества? Потому большинство их живет плотью; немногие, вроде Филарета, живут душой и пытаются исправить мир. И лишь избранные живут духом — единственным, что есть в нас от высшего мира — царства света.

— Да, вы все еще плотские, но можете стать душевными и духовными — и спасти свой город! — вмешался Филарет.

— Зачем? Главное — сохранить в себе духовность, а мир пусть пропадает! — гордо усмехнулся Фабриций.

— Верно! Все равно его не исправишь! — подхватил Сергий.

— Вы толкуете о духе, а сами устраиваете оргии в доме Маркиана, — вмешался Никомах.

— Распутничает наша плоть, дух же остается чист, — снисходительно пояснил Маркиан.

Неожиданно за дверями раздался шум, и в покой, отталкивая рабов, ворвался человек в запыленной и изорванной одежде. Все узнали Сириска, часто ездившего торговать в город у порогов Борисфена, который анты звали Загорьем, греки — Азагарием, а готы — Данпарстадом.

— Вели слугам выйти, почтенный Аркесилай. Я принес ужасные вести!

По знаку встревоженного хозяина рабы покинули комнату.

— Все варвары сговорились разрушить Ольвию. Анты и готы идут в своих однодеревках по Борисфену, а аланы — степью по обе стороны лимана. В Азагарии схватили и заковали всех ольвийцев. Я один сумел бежать, но слишком поздно: дня через два враги будут здесь.

Казалось, в двери заглянула Горгона в венце из шипящих змей. Пирующие оцепенели. Дорогой расписной канфар, выпавший из рук Демарата, разлетелся вдребезги. Расшитый рукав туники Филона погрузился в блюдо с заливным осетром. Глаза всех обратились к Марцию Славу. Трибун невозмутимо доел виноград и выплюнул косточки.

— Удержать город с моим отрядом против такой силы я не смогу. Поэтому, согласно приказу императора, гарнизон должен переправиться в Томы.

— Так-то вы защищаете нас! Что ж, ольвиополиты сами отстоят свой город! — принял воинственную позу Демарат. Но голос его оказался негромким и дрожащим. Центурион пренебрежительно взглянул на стратега.

— В городе рабов и варваров больше, чем граждан. Они взбунтуются, как только увидят своих соплеменников у городских ворот.

— Может быть… откупиться? — неуверенно произнес Филон.

— С такими силами идут разрушать города, а не собирать дань.

И тут раздался властный голос Маркиана:

— Теперь вас может спасти лишь сила тайного знания. Своими заклинаниями я могу вызвать и направить на флот варваров Змея Глубин. Он сильнее всех богов и демонов, потому что древнее их. Он был тогда, когда материя состояла из одной водной бездны. После создания этого бестолкового мира Змей ушел в глубины океана и кольцом окружил землю. Придет день — и он сокрушит земной мир и обратит его в хаос. Вы слышали от моряков об исполинских змеях с чудовищными головами, поднимающихся внезапно среди волн? Каждый из этих змеев — подобие того Мирового Змея. Решайтесь же, хозяева Счастливого города!

Четверть часа назад слова Маркиана встретили бы насмешками. Но теперь, когда каждый представил себе, как лохматые чудовища в звериных шкурах врываются в его дом… Филон всхлипнул:

— Маркиан, я знаю, ты остался настоящим ольвиополитом. Город воздвигнет в твою честь статую паросского мрамора…

— Я не нуждаюсь в земных наградах.

— Что ж, ради такого зрелища я, пожалуй, отложу на день вывод гарнизона, — медленно проговорил Марций Слав.

Аркесилай поднялся и торжественно произнес:

— От имени совета и народа Ольвии я прошу тебя, Маркиан, сын Зенона, употребить свое искусство для защиты сограждан!

— Хорошо. Сегодня в полночь.

— Остановитесь, безумцы! — в отчаянии воздел руки Филарет. — Вы обращаетесь к врагу рода человеческого! Пусть все горожане каются, одетые в рубища, и посыпают головы пеплом, пусть закроются суетные капища — и Господь пощадит вас, как пощадил он Ниневию!

— Я видел руины Ниневии. Похоже, ассирийцам рубища и пепел не помогли, — оборвал его Марций Слав. — Сегодня же мы отправимся на моем «Вороне» и к вечеру будем у устья Борисфена. Поскольку законы империи не жалуют чернокнижников, о нашем решении все должны молчать, Это относится и к тебе, христианин!

— Я обещаю молчать, если вы возьмете меня с собой, Быть может, моя молитва отвратит от вас кару Господню.

— Возьмем его. Пусть убедится в бессилии своих невежественных молитв, — усмехнулся снисходительно Маркиан.

— О нашествии пока что тоже будем молчать. Представляете, что будет, если о нем узнают рабы? — сказал Аркесилай.

* * *

У самого входа в военный порт стояла посыльная галера «Ворон» — легкое, быстрое судно с высокими бортами, На носу и корме вздымались закрученные вверху выступы-акростоли, а над тараном вытягивал вперед раскрытый клюв деревянный ворон. Надсмотрщик Агасикл, плечистый бородатый детина, внимательно следил за прикованными гребцами, прячась от жары в палатке на корме. Когда рабы не работают и не спят — тут-то и нужен глаз да глаз, Двадцать шесть лодырей, и у каждого свой нрав! Персам достаточно показать плетку, чтобы они заработали усерднее. Готы, аланы — злые, отчаянные, анты — работящие, но дерзкие. Вон того анта, которого рабы зовут дедом Малко (он совсем седой, хоть не старше пятидесяти), лучше вовсе не бить: остальные его уважают. А тот, по имени Ратмир, с длинными золотистыми волосами, — загадка: силен, как степной тур, а проявить эту силу в работе ничем не заставишь, Недавно всю спину ему исполосовал, а он — ни звука, только глянул, будто сжечь глазами хотел.

Мысли Агасикла прервало появление Филарета. Надсмотрщик не мешал ему беседовать с гребцами, зная по опыту, что от проповедей этих чудаков рабы становятся лучше, а не хуже. Христианин радушно поздоровался со всеми (не исключая Агасикла), и рабы также приветливо говорили: «Здравствуй, добрый человек!» Филарет подсел к Ратмиру, осмотрел шрамы на его спине и осторожно принялся втирать в них мазь, Сердитый взгляд молодого анта потеплел.

— Спасибо тебе, ведун Христов. Здесь один ты считаешь нас людьми.

— Для меня люди — все. Бедные, богатые, рабы, варвары — все равны перед Господом. Потому все — мои братья.

— Даже Агасикл?

— И он. Разве не знаешь — у него четверо детей, больная жена и старуха мать? С родными он добр, даже пьяным они его не видят. Бог никого не создал злым — люди сами заставляют друг друга творить зло.

— Говоришь, я тоже добрый? — Надсмотрщик подошел к проповеднику и вдруг неуклюже обнял его. — Спасибо! Слава Зевсу, хоть один человек, кроме моих, это заметил. Я ведь кузнец, ребята, кузнец! Да разве в этом проклятом городе прокормишь семью одной кузницей? Без меня много кузнецов, да все богатые, у кого десять рабов, у кого больше… Вы ленитесь грести, а хозяин тогда ругает меня, грозится найти другого надсмотрщика. Думаете, я самый зверь? Я хоть соли на раны не сыплю после битья, как Марон с «Посейдонова Коня».

— Все хозяева… — со злостью проговорил чернокожий Нгуру, сосед Ратмира.

— Что они? Один боится разорения, другой — немилости кесаря… Верно говорят: один Зевс свободен.

— Как вы, христиане, зовете Зевса? Иегова? — Ратмир в упор глянул в глаза проповеднику. — Выходит, это он хочет, чтобы все так мучились?

Филарет не отвел взгляда.

— Прежде чем винить господа, оглянитесь на себя. Вы несли другим меч, грабеж, неволю — и Господь воздал вам тем же. Теперь лишь в его власти вернуть вам свободу — в этой или в иной, лучшей жизни. Ему не нужны от вас жертвы, только кротость, милосердие, смирение…

Ратмир ударил кулаком по борту:

— Я ходил только на тех, кто на нас нападал. У вас в Ольвии прежде бывал — и гвоздя не украл. А грех за собой знаю один: по пьянке дал себя скрутить и серебро отнять, что племя собрало, чтобы своих из неволи выкупить. Через нечистое место, мимо колдунов ехал и даже не зачурался. Такой грех не смирением, не молитвой искупают — жертвой Перуну. Кровавой, человеческой!

Дед Малко примирительно, не спеша заговорил:

— Кто знает, может, Христос нам, бедным невольникам, поможет, а может — Перун. Слыхали вы, ребятушки, о громовичах? Перун по небу не один летает, а с дружиной — из воинов, что при жизни крепко за род-племя стояли. Гром гремит — то копыта их коней стучат, молнии — их огненные стрелы да секиры, звезда падает — то летит воин Перунов огненным змеем. И летает такой змей к бабе одинокой, а то и к замужней — как постылого мужа дома нет. И вот родится у нее сын с волосами золотыми, будто у самого Перуна. С виду громович — как все ребята, только сила у него непомерная: в семь лет мельничными жерновами в бабки играет, как никто не видит. Семнадцати лет приходит в полную силу, является к нему крылатый конь огненный и уносит громовича на небо — рай Перунов от злых змеев водных-подземельных охранять да чертей и упырей молниями бить. А до того скрывает он свою силу от людей. Коль узнают прежде времени, кто он, прилетит-приползет змей, и доведется недорослому громовичу биться с ним насмерть — на верную смерть.