Андрей Баранов - Сказ о тульском косом Левше и крымской ай-Лимпиаде

• Название: Сказ о тульском косом Левше и крымской ай-Лимпиаде
• Автор: Андрей Баранов
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2013

Государь император Александр Павлович после Венского конгресса путешествовал по Европе и увидев у англичан на подносе чудо – миниатюрную ай-Лимпиаду, сработанную знаменитым мастером Сивым Жопсом, повелел устроить в Крыму (Таврии) в 1816 году. Олимпийские игры на манер древнегреческих ристалищ. Граф Г. и его приятель Морозявкин, а также служащая Тайной экспедиции Лиза Лесистратова при участии донского казака Платова и мастера Левши берутся построить олимпийские сооружения в кратчайший срок.

Из-за знаменитого «года без лета» (после извержения индонезийского вулкана) вместо летних Игр приходится устраивать зимние, выкупать земли у агрессивных местных аборигенов, заботиться об экологии, спешно строить канализацию, нанимать самолучших иностранных тренеров, искать спортсменов-олимпийцев по окрестным селениям, решать проблемы с постоялыми дворами («ай-лимпийская деревня»), с гошпиталями для травмированных, с веселящим дурман-зельем – допингом и проч. Подбираются крикливые комментаторы с губерний, бегуны («Зайка») и силачи («Ванька Полудубный»), иностранцы жалуются что борцы-кавказцы – настоящие звери, ружья русские чистят кирпичом, а олимпийским духом тут и не пахнет, местная Баба-яга отмечает что всюду русский дух. Государь с графом Нессельроде проводят инспекции ай-лимпийской стройки.

С огромными усилиями царский бюджет оказывается распилен и все стадионы и лыжни сданы в срок. Открытие ай-Лимпиады проходит с матрешками, тройками и балалайками, из самой Греции везется олимпийский огонь. Тут же изобретаются биатлон и марафон по снегу в снегоступах, но так как иностранные судьи оказываются неподкупны, а крепостные россияне ленивы от природы («Мы никому ничего не должны»), победа российских ай-лимпийцев вызывает большие сомнения. Левша берется подковать их всех, граф обещает всем вольную, казак Платов раздает тумаки и грозится запороть – и наконец-то россияне побеждают и забирают максимум наград. Торжественное награждение всех от лица императора и церемония закрытия ай-Лимпийских Игр в виде закрытия ворот в Таврию, калитки стадиона и сундука с наградами, завершает сказочные соревнования.

---

Глава третья, северно-пальмирская

Граф Г. уже давно заметил что Пальмира эта, несмотря на то что была столицей славнейшей и обширнейшей империи, в зимний период времен года становилась какой-то особенно унылой и неприветливой. Здания соборов, набережная с ее превосходной летом першпективой, мелкие речушки вроде Фонтанки и Мойки, самый Финский залив, прозванный недавно остряками Маркизовой лужей – все было сковано льдом и снегом. В смысле першпективы тут все было вообще очень северное и мало отличалось от какого-нибудь Тобольска, в котором Михайле правда до сих пор не довелось побывать и он надеялся что и не придется.

Даже сам Невский проспект, воспетый впоследствии классиками на все лады и вызывавший всеобщий восторг, эта важнейшая коммуникация Петербурга и вообще и ихнее все несмотря на чисто подметенные тротуары и чинно гуляющую публику не привлек Михайлу сделать обычный променад по магазинам. Ветер бодро развевал поземку и гнал снежок по ногам прохожих, забираясь под воротник, за шиворот и бог знает в какие места. Медвежья шуба из зверя, которому граф на охоте собственноручно разодрал пасть, несколько поизмялась в дороге и как нарочно не желала уже греть как следует, так исподтишка мстя охотнику за безвременную гибель и браконьерство.

Графу Михайле немедля захотелось отбыть в теплые края, даже не останавливаясь тут ни на день, ни на ночь, несмотря на ожидаемые блеск и великолепие. В местных не замерзающих вечно лужах у него немедля промокли ботфорты, ранее не промокавшие даже в Тихом или же Великом океане. К тому же за приятелем, как выяснилось, требовался глаз да глаз, так как он сильно одичал на болотах и с трудом привыкал к цивилизации.

Михайло решительно пресек поползновения Морозявкина завести новые знакомства с молодыми ротозеями, очевидно впервые попавшими в столичный город, указавши ему что идя на большое ай-лимпийское дело не следует размениваться по мелочам. Вольдемар очевидно так не считал но решил временно покориться обстоятельствам. Возникшие разногласия привели к препирательствам и их удалось преодолеть только в трактире, в котором по счастию нашлось и питье и пропитание, и водка и поросенок, и пиво и кислая капуста, словом и наелись и нализались. Между тем на город уже набежал вечер – следовало озаботиться вопросом о ночлеге для себя и приятеля, а там уж размышлять о плане дальнейших действий.

Сим событиям предшествовала следующая прелюдия: удивительная ай-Лимпиада с атлетами из аглицкой вороненой стали размером с блоху сперва оставалась у Александра Павловича в шкатулке под рыбьей костью. По приезде из Англии он сначала-то хотел от меланхолии устроить себе духовную исповедь у попа Федота в Таганроге, но передумал, потому что один раз стал пересматривать шкатулку и достал из нее волшебный град Олимпию, которая давно уже не была деньгами заведена и потому не действовала, а лежала смирно, как коченелая.

Вспомнивши свое увлечение, он тут же послал за Платовым, которого ранее от себя прогнал, потому что тот к идеям олимпизма был бесчувственен, к духовной беседе невоздержен и к тому же так очень много курил, что у государя от его дыму в голове копоть стояла. Платов тогда остался с обидою и лег дома на досадную укушетку, да так все и лежал да покуривал Жуков табак без перестачи.

Но как услыхал, что во дворце такое беспокойство, сейчас с укушетки поднялся, трубку бросил и явился к государю во всех орденах. Государь говорит:

– Ну вот что – устрой-ка мне к лету в Тавриде ай-Лимпиаду не хуже чем у греческих богов и героев. Что тебе, мужественный старик, от меня для этой цели надобно?

А Платов отвечает:

– Мне, ваше величество, ничего для себя не надо, так как я пью-ем что хочу и всем доволен, а я пришел доложить что готов все решительно исполнить чтобы и у нас было так как происходило при моих глазах в Англии.

Тут же они завели ай-Лимпиаду, набросав ей в особую щелку монет, атлеты пошли прыгать и скакать в каком угодно пространстве и в стороны верояции делать. Платов и мелкоскоп притащил, в который можно их видеть. Государь опять расчувствовался, а Платов снова говорит:

– Это, говорит, – ваше величество, точно, что работа очень тонкая и интересная, но только нам этому удивляться с одним восторгом чувств не следует, а надо бы поглядеть в Туле или в Сестрорецке, – не могут ли наши мастера сего превзойти, чтобы англичане над русскими не предвозвышались. Мы, говорит, таких стадий оных в Тавриде к лету понастроим что ни в каком Вимбледоне вы не увидите. Мы еще и всех этих вот англицких атлетов на обе ноги подкуем и всем им кузькину мать покажем.

Государь никакому иностранцу уступать не любил, он и ответил Платову:

– Это ты, мужественный старик, хорошо говоришь, и я тебе это дело поручаю организовать. Мне эта коробочка все равно теперь при моих хлопотах не нужна, а ты возьми ее с собою и на свою досадную укушетку больше не ложись, а поезжай на тихий Дон и поведи там с моими донцами междоусобные разговоры насчет их жизни и преданности и что им нравится. А когда будешь ехать через Тулу, покажи моим тульским мастерам эту ай-Лимпиаду, и пусть они о ней подумают. Я на своих надеюсь, что они никого не хуже. Пущай они к июлю месяцу все тут выявленное в точности на таврической земле соорудят в натуральном виде. Они моего слова не проронят и что-нибудь сделают.

Вот как случилось что все пружины государственной машины опять задвигались и в недрах царской администрации родился очередной мега-прожект. В рамках этого наполеоновского плана предполагалось освоить неосвояемое, увидеть невиданное и реализовать нереализуемое, то есть всех в мире превзойти и удивить. С этой целью решено было собрать все силы в один кулак и бросить этот кулак в южные губернии, чтобы спортивные баталии были жарче. Кроме того учитывая что регион сей был лишь недавно замирен и присоединен к империи предполагалась и некая нравственная, цивилизаторская миссия, которая должна была внушить новонабранным под крыло народам что и кроме горного разбоя есть в мире интересные занятия.

Конечно могло произойти так что нашлось бы много желающих что называется погреть руки на новой затее. Однако же памятуя что не подмажешь – не поедешь, решили закрыть на это глаза, по возможности впрочем строго пресекая злоупотребления. Потребовалось составить план кампании, найти лучших из лучших или же из худших, как получится, словом тысячи курьеров засновали взад и вперед. Граф Нессельроде, бывший при императоре теперь неотлучно, лично приставлен был курировать сие начинание, и созвал целое совещание с целью благословить созидателей оного.

Планы как водится были не только составлены но и утверждены, причем на бумаге все выходило очень гладко а что касаемо оврагов, то не составителям предполагалось по ним шагать. Казалось предусмотрели все мелочи, какие только могли в природе случиться, расписали все до деталей и печать пришлепнули. Словом, капризную фортуну схватили под уздцы и вели уже в государеву конюшню, чтобы никак ей было не отвертеться.

Все эти обстоятельства вместе взятые и обеспечили графу Г. и Морозявкину неожиданный бесплатный ночлег под казенной крышей, куда впрочем они попадали уже не в первый раз. Надо сказать, что путешествуя по Санкт-Петербургу граф всегда ожидал каких-нибудь чудес в виде привидений, домовых и прочей нечисти. Однако среди ведьм временами попадались и прекрасные дамы, по крайней мере в графской молодости. Временами пускаясь в воспоминания он замечал, что дамы эти по мере того как бег времени уносил их образы все дальше, становились все прекраснее и прекраснее. Конечно реалистический и скептический взгляд разоблачил бы многие покровы тайн, но смотреть на мир реалистически было ужасно скучно, и граф Михайло полагал это уделом одних стариков, к которым разумеется не собирался относить себя еще лет пятьдесят.

– Ну что, на постоялый двор? Гостиниц тут полно, важно только гадюшник выбрать без клопов, – предложил мосье Вольдемар, понемногу осваиваясь и переходя от кочевого образа жизни к оседлому.

– Нет, погоди, я еще жду какого-нибудь чуда или путеводной звезды – неохота просто так заваливаться на бок. Ну а завтра уж будем искать внимания должностных лиц, которые так не похожи на красавиц, – отвечал ему граф, сожалея что время чудес для него уже прошло навсегда.

Но тотчас же, вопреки ожиданиям, среди длинных и узких улиц стольного города светлый образ прекрасной дамы материализовался для приятелей в виде женщины в белом.

Столица как раз переходила от дневных забот к вечерним наслаждениям, насколько это было возможно в столь стылом климате. Собственно будочники позажигали все фонари, так что не все кошки остались серы, а кроме того граф с приятелем уже успели пропустить стаканчик-другой горячительного на ночь дабы согреться после долгого пути. Благодаря этому обстоятельству их взгляд на реальность стал уже очень нетривиальным, буквально все попадавшееся на пути казалось вышедшим из самого пекла ада, даже если оно только что выпало из дверей кабака.