Вильям Каунитц - Месть Клеопатры

• Название: Месть Клеопатры
• Автор: Вильям Каунитц
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-218-00382-4

Роман «Месть Клеопатры» — погружение в подземное царство, где правят бал торговцы «грязным товаром» — наркотиками, которые ввозят в США из Латинской Америки. Боевики международного наркосиндиката «Клеопатра» убивают трех полицейских, и тогда тайный агент, эстрадный певец из ночного клуба, элегантный и загадочный Алехандро Монэхен, вступает в борьбу с мафией. На этом пути он встречает любимую женщину и — Клеопатру… А с Клеопатрой игры опасны, ведь даже возлюбленные египетской царицы, как известно, не доживали до утра…

---

Перейдя улицу Антония Нава, он наконец увидел то место, куда направлялся, — «Эль Глобо», городской рынок, выстроенный в форме бумеранга, который был открыт до одиннадцати часов вечера во все дни недели, кроме воскресенья. Если за Алехандро пущен «хвост», то «Эль Глобо» — как раз подходящее место, чтобы от него избавиться. Попав на рынок, он пошел по проходам, время от времени останавливаясь и оглядываясь в поисках того, кто поспешил бы воровато отвести глаза в сторону.

Крестьяне стояли за прилавками, торгуя овощами и фруктами. Овечьи и свиные туши лежали на широких досчатых прилавках, над ними роились мухи, а по ним самим ползали другие насекомые. Домохозяйки проходили по рядам, торгуясь с продавцами, каждый раз пытаясь заставить их сбавить цену. Зайдя в детский ряд, Алехандро с радостью убедился в том, что игрушки здесь по-прежнему делают привычным способом — вручную.

Переходя из одного ряда в другой, он не забывал все время оглядываться. Поднявшись на небольшую земляную площадку, где торговали плетеной обувью, он привалился к стене и замер, ожидая, не появится ли кто-нибудь следом за ним. И вновь его поразило, сколь малые перемены произошли здесь за все эти годы. На единственной помойке, расположенной возле «Эль Глобо», по-прежнему валялись кости животных, и по-прежнему сюда слетались тучи птиц всех сортов и собирались своры бездомных собак, вступая друг с другом в схватку за каждую кость с ошметками мяса. Через дорогу, у булочной, выстроилась терпеливая очередь домохозяек, решивших с вечера запастись на утро лепешками. Старый скрипучий конвейер по-прежнему выплевывал из печи одну горячую лепешку за другой.

Удовлетворенный тем, что «хвоста» за ним не пустили, Алехандро отвалился от стены, вышел на улицу и поймал такси. Усевшись на пассажирское сиденье дряхлого «фольксвагена», он пожелал таксисту доброго вечера и назвал адрес:

— Галерея «Зонья».

Проезжая по городу, Алехандро заметил, что здешние автомобилисты по-прежнему прибегают к одной и той же нехитрой уловке: паркуя машину в неположенном месте, они снимают и уносят с собой номера с тем, чтобы их не сняла, а потом не заставила выкупить дорожная полиция.

Галерея «Зонья» располагалась на самой середине Квахтемок-авеню — улицы, на которой было полно лавок и ресторанов, предназначенных для иностранных туристов. В галерее торговали индейской одеждой, оригинальными и поддельными работами местных ремесленников. Зонья было имя владелицы, и она слыла среди местных индейцев большой выдумщицей.

Истинная представительница племени тараскан, отличавшаяся необычайной энергией, она посвятила свою жизнь сохранению устного творчества индейского народа, в котором нашла отражение его история. Ей уже под шестьдесят, с темными волосами, могучим каскадом рассыпающимися по плечам, с большими серыми глазами в черную крапинку и с широкоскулым худощавым лицом с полными губами — вот такою она была. В платье по щиколотку, из гватемальского хлопка ручного тканья в черно-красную клетку, босая и увешанная ожерельями и браслетами из акульих зубов. Сейчас она сидела в лавке, в углу, слушая звучащую на магнитофоне южноамериканскую мелодию. Когда Алехандро вошел, она посмотрела на него через плечо и сразу же заулыбалась. Она встала, подошла к нему, обняла его обеими руками, расцеловала, спросила на диалекте тараскан:

— Что ты делаешь у нас в Зихуа? — Так она, да и все местные жители называли Зихуатанеджо. — А я слышала, что ты стал в Нью-Йорке знаменитым певцом.

Взяв ее руки в свои, Алехандро сердечно улыбнулся ей:

— Я ненадолго заехал повидаться с матерью и с сестрой. И еще мне надо расспросить тебя кое о чем из наших индейский преданий.

— В Мексике больше не осталось индейцев. Они променяли свое предание на автомашины и холодильники.

Он улыбнулся:

— А ты совсем не переменилась. Как, замуж не вышла?

Она возразила ему с улыбкой:

— Брак — это институт белого человека, предназначенный для порабощения женского духа. — Она заперла входную дверь и погасила в лавке свет. — Пошли-ка в дом, угощу тебя мескалинчиком. Сама приготовила.

Она провела его сквозь завешенную дверь в заднюю комнату. Ящики с поделками были расставлены здесь повсюду. Большой, ручной работы, резной стол бразильского дерева стоял в центре комнаты под электровентилятором. Она подала мескалиновый отвар в высоких бокалах. Вместо того чтобы чокнуться, они постучали ножками бокалов по столу, после чего выпили.

— Круто забирает, причем сразу же, — сказал Алехандро.

Зонья тут же налила по новой. Склонив голову набок, Алехандро прислушался — откуда-то доносились звуки ружейной пальбы.

— Кто-то что-то празднует, — сказал он.

— Или какой-нибудь местизо застал жену с другим, — равнодушно откликнулась она.

Местизо — так здесь называли метисов.

— Зонья, у меня не так-то много времени, — начал Алехандро. — Моя бабка когда-то рассказывала нам историю о царице, приплывшей из великого моря в соломенном челне и привезшей с собой несметные сокровища. И о том, что эта царица вышла потом замуж за царя племени тараскан. Ты знаешь эту историю?

— Эту царицу звали Клеопатра.

Зонья отодвинула кресло, встала, прошла в другой конец комнаты и села в кресло там.

Видя, что она принялась рыться в какой-то шкатулке, Алехандро сказал:

— Но Клеопатре пришлось бы выплыть по Красному морю в Индийский океан, пересечь в южной части Атлантический, обогнуть мыс Горн и по Тихому океану попасть сюда.

Зонья вернулась к нему, держа в руке глиняную статуэтку, потом поставила ее на стол прямо перед ним. Статуэтка высотой семьдесят сантиметров представляла собой изображение статной женщины в головном уборе царицы племени тараскан; из тюрбана росли, переплетаясь, кобра и гадюка. На мордочках у обеих змей были едва ли не человеческие ухмылки. А лицо самой статуи отдаленно напоминало лицо исторической Клеопатры, отчеканенное на старинных монетах династии Птолемеев. Шею статуи украшала миниатюра с изображением челна или, может быть, маленького корабля, на носу у которого имелся символ египетского бога Ра — скарабеи и бабуины, молитвенно склонившиеся под лунным серпом. Львиные морды украшали нос и корму корабля.

— Наполовину египетский, наполовину тараскан, — сказал, внимательно разглядывая статуэтку, Алехандро.

— Это копия. Оригинал был найден при раскопках на острове Икстапа в 1962 году. Он хранится в национальном антропологическом музее в Мехико.

Алехандро был настолько поражен и взволнован, что начисто забыл и о своем беспощадно избитом и ноющем от боли теле, и об острой нехватке времени.

— В искусстве племени тараскан мне никогда не встречались змеи, подобные этим.

— Потому что во всей Мексике их и не найти.

— А почему ты думаешь, что этой царицей была Клеопатра?

— Так говорила прабабка моей прабабки.

— А как датируют оригинальную статую?

— Классическая эпоха. Что-то между 25-м и 30-м годом до Рождества Христова.

Алехандро на миг задумался, потом мягко произнес:

— Клеопатра, как утверждают, умерла 2 марта 242 года до Рождества Христова. Каким образом археологи объясняют появление египетских мотивов в произведении искусства племени тараскан, датированном классической эпохой?

Зонья ликующе улыбнулась:

— У них нет этому никакого объяснения. Кое-кто из них утверждает, что речь идет о чистом совпадении. Но прабабка мой прабабки рассказывала, что наш царь подарил Клеопатре остров Икстапа на свадьбу. Царица пребывала на острове в сопровождении придворных дам, мужчины на остров вообще не допускались. В Мадриде хранится письмо, отправленное Кортесом Карлу Первому. В этом письме Кортес рассказывает, что на острове Икстапа обитают только женщины.

Зонья поиграла своим бокалом, отчего на столешнице остались мокрые круги. Взор ее влажных глаз был устремлен куда-то мимо Алехандро в далекое прошлое.

— Считается, что царица умерла от укуса аспида.

— Я не могу в это поверить. — Алехандро отхлебнул напитка и, посмотрев на Зонью, перешел на диалект тараскан: — Яд аспида проникает в кровь. Он убивает медленно и мучительно. Тело под воздействием этого яда теряет естественный цвет и распухает. Древние не были специалистами в области токсикологии, но в змеиных ядах они разбирались превосходно. Женщины не лишают себя жизни способом, обезображивающим их внешность. Клеопатра была для этого чересчур красива и слишком тщеславна.

Зонья кивнула, соглашаясь с его доводами.

— Так что же, по-твоему, произошло на самом деле?

Алехандро начал объяснять:

— Яд кобры поражает центральную нервную систему. Это безболезненная смерть, и она не приводит к распуханию тела. У нас с тобой у обоих есть основания полагать, что царице удалось спастись. Убежав из Египта. Мне кажется, Клеопатра приказала рабыне с похожим на нее телосложением одеться в царские одежды. А затем велела ей позволить аспиду ужалить себя. После чего призвала к себе двух верных слуг и велела им опустить руки в корзину, в которой держала кобру. Когда римляне ворвались в Тронную залу, они нашли обезображенный труп в царских одеждах и двух слуг, один из которых был еще жив; это исторический факт. И слуга этот произнес Октавиану: «Это была достойная смерть царицы из столь величественной династии», после чего умер.