Пелам Вудхаус - Парни в гетрах. Яйца, бобы и лепешки. Немного чьих-то чувств. Сливовый пирог (сборник)

• Название: Парни в гетрах. Яйца, бобы и лепешки. Немного чьих-то чувств. Сливовый пирог (сборник)
• Автор: Пелам Вудхаус
• Жанр: Современная проза

Создатель неподражаемых Дживса и Вустера, неистового Псмита, эксцентричных Муллинеров повзрослел.

Теперь перед нами — совсем ДРУГОЙ Вудхаус.

Он так же забавен, так же ироничен.

Его истории так же смешны.

Но в поздних рассказах Вудхауса уже нет гротеска. Это зрелые произведения опытного писателя, глубокого знатока человеческой психологии. И смеется автор не столько над нелепыми ситуациями, в которых оказываются герои, сколько над комизмом самого времени, в котором им довелось жить…

Перевод: Наталья Трауберг, Инна Бернштейн, Ирина Гурова, Алексей Круглов.

---

Она ушла, Чайник первым нарушил молчание.

— Что ж, — сказал он, — у нас осталось Искусство. — Он похлопал Мартышку по плечу. — Конечно, удар тяжелый.

Мартышка отнял руки от лица и потянулся за портсигаром. Вид у него был такой, словно он очнулся.

— Тяжелый? — повторил он. — Это как посмотреть. Стоит ли страданий девушка, которая сознательно толкнула человека на школьный праздник?

— И верно! — удивился Мартышка. — Или, скажем, загнала его к этим матерям.

— Вот я тебе опишу игру «Мистер Смит дома?». Суют твою голову в мешок, а сами…

— А у нас была мамаша в лиловой накидке…

— А такой Хорес…

— А мамаша в мягкой шляпе…

— Словом, — сказал Мартышка, — мы сдуру влюбились во властную, жестокую личность без капли жалости. Чайник, старикан, держись подальше от дочек викария!

— Верно, — согласился Фиппс. — А не взять ли нам машину и не махнуть ли в Лондон?

— Взять и махнуть. И тут же начать репетиции.

— Точно.

— Времени в обрез.

— Вот именно. Значит, так: у моей тетки ревматизм.

— А у моей — болонка. Отец не может видеть своих должников.

— А он хочет? Дядя Джо опустился на самое дно.

— Ай-я-яй! Что же он делает?

— Работает водолазом. Вот что, Мартышка, возьми себе зеленые баки.

— Нет, что ты!

— Бери, бери. Я давно хотел уступить их.

— Чайник!

— Мартышка.

Они обнялись. Их дружба вышла из горнила.

© Перевод. Н.Л. Трауберг, наследники, 2011.

Неприятности в Тадсли

Три Трутня ушли в курилку. Вскоре туда явился четвертый и предложил купить практически новый томик Теннисона. Судя по тону, он не очень надеялся на успех; и не ошибся. Трутни сказали: «Нет». Один из них даже сардонически хмыкнул.

Пришелец поспешил объясниться:

— Он не мой. Он Фредди Виджена.

Старший из Трутней был искренне шокирован:

— Фредди купил Теннисона?

Младший сказал, что это подтверждает его подозрения. Фредди спятил.

— Ничего подобного! — сказал Трутень-с-Теннисоном. — Мотивы у него безупречные. То был стратегический ход, на мой взгляд — очень тонкий. Он хотел улестить девушку.

— Какую?

— Эприл Кэрроуэй. Жила она в Вустере, в местечке под названием Тадсли. Фредди собирался ловить там рыбу. Уезжая из Лондона, он встретил дядю, лорда Блистера, который посоветовал ему непременно зайти в Тадсли-корт, где обитала его давняя приятельница леди Кэрроуэй. Так Фредди и сделал сразу по приезде и, проходя по саду, услышал девичий голос, такой мелодичный, что заглянул в беседку, откуда он доносился. Тут он покачнулся и чуть не упал.

По его словам, девица была совершенством. Он был потрясен; он бы и сам не выдумал такой красоты. Ему и в голову не приходило, что в этих местах живут столь прекрасные дамы. Мысли о рыбной ловле поблекли; он понял, что находиться надо в Тадсли-корте, словно фамильный призрак.

Немного придя в себя, он расслышал, что девица читает стихи небольшой суровой девочке с зелеными глазами и вздернутым носом. Естественно, ему захотелось узнать, что это за стихи. В ухаживании очень важно единство вкусов. Выясни, что любит она, и — глянь! — в тебе видят родственную душу.

Тут ему повезло. Девушка замолчала, положила книжку в подол, переплетом кверху, и уставилась в сторону северо-северо-востока, как свойственно ее полу, когда он устал от чувств. Увидев название, Фредди кинулся на почту и послал в Лондон телеграмму, чтобы ему прислали собрание сочинений лорда Теннисона. По его словам, он испытывал облегчение. Кто их знает, девушек! Могла она читать и Браунинга.

На следующий день, явившись в Тадсли-корт, Фредди зашел к леди Кэрроуэй и был представлен Эприл, ее дочери, а также зеленоглазой особе, которая оказалась младшей сестрой по имени Пруденс. Прекрасно. Однако не успел он бросить на Эприл пламенный взгляд, хозяйка произнесла что-то вроде «капитан Бредбери», и, как ни прискорбно, оказалось, что есть еще один гость. В кресле, с чашкой чаю и крупным пончиком, сидел корпулентный субъект.

— Капитан служит в Индии, — пояснила леди Кэрроуэй. — Он в отпуске. Снял домик выше по реке.

— Да? — сказал Фредди, явно намекая на то, что это очень неприятно.

— Мистер Виджен, — сообщила хозяйка, — племянник моего старого друга лорда Блистера.

— Да? — сказал и Бредбери, прикрывая зевок огромной ладонью. Становилось ясно, что дружба не заладилась. Капитан ощущал, что мир, достойный героев, не подходит для всяких Видженов; Фредди тоже не радовался загорелому усатому субъекту с глубоко посаженными глазами.

Однако он быстро оправился. Когда прибудет Теннисон, каждый займет свое место. Усы — еще не все, и загар — не все, не говоря о глубоко посаженных глазах. Для утонченной девушки главное дух, а за следующие дни Фредди ощутил, что этого духа в нем — на шестерых. Тем самым, он стал душой общества, и до такой степени, что вскоре капитан отвел его в сторону и посмотрел на него, как смотрел бы на афганца, который крадет полковые ружья. Только теперь оценил Фредди его размеры. Он и не знал, что наши воины так крупны.

— Скажите-ка, Приджен…

— Виджен, — поправил Фредди.

— Скажите, Виджен, вы тут надолго?

— О да!

— Я бы вам не советовал.

— Не советовали?

— Ни в коей мере.

— Но мне нравится пейзаж.

— Без глаз все равно его не увидите.

— А куда они денутся?

— Да так, утратите…

— Почему это?

— Не знаю. Такое у меня чувство. Бывает, Приджен, бывает. Ну пока, — и капитан вскочил в двухместную машину, как цирковой слон — на бочку. Фредди же пошел в «Голубого льва», где находилась его ставка.

Стоит ли отрицать, что эта недолгая беседа навела Фредди на размышления. Он размышлял в тот же вечер над бифштексом с картошкой, размышлял и ночью, хотя лучше бы спать. Когда утром принесли яйцо, бекон и кофе, он все еще не унялся.

Человек он чуткий, и заметил в словах капитана угрозу. Что же делать? Такого с ним еще не бывало. Влюблялся с первого взгляда он двадцать семь раз, но все шло обычно — несколько дней порхал вокруг барышни, а потом, устав от него или почему-либо обидевшись, она его отвергала. Но тут было иначе. Тут в игру вошел новый фактор, ревнивый соперник, и это Фредди не нравилось.

С появлением Теннисона он приободрился. Случилось это на следующее утро, и Фредди сразу отмахал две трети «Девы из Шалотта». Позже он пришел в Тадсли-корт, готовый к действиям. Представьте его удивление и радость, когда среди гостей не оказалось капитана Бредбери.

Иметь соперником военного вообще-то плохо, одно хорошо — эти военные иногда уезжают в Лондон, чтобы пообщаться с кем-нибудь из своего министерства. Капитан уехал в этот день, и это все изменило. Фредди с веселым спокойствием ел тосты. «Деву» он кончил и был набит ее строками по самые гланды. Оставалось ждать случая.

И он наступил. Леди Кэрроуэй, уходя писать письмо, спросила Эприл, не хочет ли та передать что-нибудь дяде Ланселоту.

— Передай привет, — сказала Эприл. — Надеюсь, ему нравится Борнмут.

Дверь закрылась. Фредди покашлял.

— Теперь он там? — спросил он.

— Простите?

— Как вы помните, он жил в Камелоте.

Эприл воззрилась на него, уронив от полноты чувств хлеб с маслом.

— Вы читали Теннисона, мистер Виджен?

— Я? — удивился Фредди. — Теннисона? Однако! Господи, я его знаю наизусть!

— И я! — оживилась девушка. — «Бей, бей, волна, о хладный серый камень…»

— Вот именно. А возьмем «Деву из Шалотта».

— «Причастен правде тот, кто петь умеет…»

— Золотые слова. А вот «Дева»… Да, удивительно, что и вы его любите.

— Он прекрасен!

— Мягко сказано! К примеру, в «Деве»…

— Как глупо, что над ним иногда смеются!

— Идиоты! Что им еще нужно?

Они восхищенно взглянули друг на друга.

— В жизни бы не подумала! — сказала Эприл.

— Почему же?

— Ну, вы такой, словно любите танцы, ночные клубы…

— Кто? Я? Клубы? О Господи! Для меня нет большего блаженства, чем читать допоздна Теннисона.

— Вы любите «Локсли-холл»?

— Еще бы. И «Деву из Шалотта».

— А «Мод»?

— Нет слов. А вот «Дева»…

— Она вам нравится больше всего?

— О да!

— И мне, конечно. Река всегда напоминает о ней.

— Вот именно! То-то я смотрю, что мне она напоминает. Кстати, не хотите завтра покататься на лодке?

— Завтра?..

— Найдем лодку, возьмем бутербродов с курицей… да, и с ветчиной…

— Понимаете, я обещала поехать завтра в Бирмингем. Капитан Бредбери хочет купить удочку. Может быть, в другой день?

— Прекрасно.

— И попозже.

— Великолепно. Зачем кататься утром? Лучше — в час, у моста. Дивно. Божественно. Полный блеск. Буду точно к часу.