Вадим Мельнюшкин - Окруженец. Затерянный в 1941-м

• Название: Окруженец. Затерянный в 1941-м
• Автор: Вадим Мельнюшкин
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-68979-8

Провалившись из нашего времени в 1941 год, он поначалу хотел лишь вернуться назад в будущее – пока не увидел собственными глазами, что творят гитлеровские оккупанты на советской земле. Оказавшись в глубоком тылу Вермахта без надежды прорваться к своим, он собирает из таких же окруженцев боевой отряд, чтобы мстить карателям и полицаям.

Смогут ли мстители стать кристаллизатором местного сопротивления, первой искрой общенародной Отечественной войны против немецко-фашистских захватчиков? Выстоят ли партизаны против эсэсовских зондеркоманд? Удастся ли «попаданцу» изменить ход истории, перерезав вражеские коммуникации в решающий момент немецкого наступления на Москву?

---

Лошадке надо дать отдохнуть, но вечером нам с ней, похоже, работа предстоит, опять мотоцикл тягать будем. Думал ли тот, кто этот мотоцикл делал, что предстоит тому не возить, а самому кататься? Судьба, однако.

За всеми делами прошла половина дня. Старшина снова двинулся менять наблюдателя, а мне с сержантом в караул идти. Знаю, что командиру не положено, но пару часиков придется, ибо нехватка личного состава в подчинении. Надеюсь, из еды не одни поджарки оставят. Гневить начальство не в их интересах. Смотри-ка, за час управились, вон как боец спешит, чуть не падает, как хочет командира сменить. Орел!

– Где разводящий?

– Так это… – боец засмущался, но тут же опомнился и вытянулся по стойке «смирно». – Тащ кмдир, разводящий сержант Байстрюк несет службу на посту номер три. Докладывал красноармеец Давыдов.

Стоп. Какой еще пост номер три? У нас же их всего два. Или я чего-то не знаю? Интересно-то как.

Все оказалось просто. Ну, относительно, как объяснил мне Жорка, пост с первым порядковым номером выставляется около знамени части, а за неимением у нас оного и пост сей отсутствует. Зато у нас есть четвертый пост, это который у гати. Это ж надо? Решил с армейским рационализмом не бороться – оно мне же спокойней будет. Пусть бдят службу, как по уставу положено.

Старшина вернулся поздно и хмурый, как туча.

– Товарищ командир, смену поста произвел. Поговорить бы без лишних ушей.

Это что ж такое произошло, что старшина на полууставной съехал? Отошли в сторону.

– Что произошло, Леонид Михайлович?

– Фашисты пленных постреляли.

– Как? Всех?

– Не всех – пятерых. Я как на пост пришел, гляжу – грузовика нет. Мне Егоршин и говорит: загрузились два фрица в кабину и уехали. Решил подождать, посмотреть, что будет. Вдруг пальба, фашист с автоматом, что лес патрулировал, очередями по лесу шарашит. Я сначала думал, наши напали, но оставшиеся двое не стреляют, только пленным что-то орут. Автоматчик рожок выпустил и тоже давай орать. Выгнали их на сушь и заставили построиться, я посчитал, а их двадцать девять, видно, один сбежал. Начали они наших по одному выдергивать, троих выдернули, а четвертый упирается, за соседей ухватился и ни в какую. Тут эта сволочь с автоматом прямо на месте в него очередью. Потом еще одного выдернули, отвели в сторону – там их из пулемета и положили. Егоршин с Полищуком давай затворы дергать, насилу удержал, хотя самому хотелось гадов этих на месте… Если б еще кого потащили расстреливать, не выдержал бы.

– Понял, старшина, – решил свернуть на уставной я. – Что дальше?

– Потом, товарищ командир, вернулась машина. Из кузова вытащили баки, вроде даже термосы. Сначала фашисты пожрали, на наших убитых показывали и ржали. Потом пленных пустили к еде. Те, похоже, здорово оголодавшие, даже отталкивали друг друга, а фашисты что-то орали и опять ржали. Наверно, издевались, что пайка у наших теперь больше, за счет расстрелянных. Бойцов снова еле удержал. Ну а потом Егоршина забрал и ушел. Полищуку сказал, что, если хоть чем себя выдаст, своими руками удавлю. Командир, языка ведь будем из них брать? Мне его потом отдай, чего тебе мараться.

– Получишь.

Ну все, гады, хана вам. Сейчас Егоршин еще другим расскажет. Как бы мне без языка не остаться, порвут ведь. Ладно, Кузьму надо будить да про новое место под лагерь попытать.

* * *

– Просто там все. Поедешь на север, километра три, выедешь на шоссе, тут же его пересечешь, и сразу грунтовка в лес пойдет, по ней километров пять-шесть. Жаль, курвиметра нет, так что на глазок. Из леса выедешь, справа Залесье будет, после этого опять лесом, до лесопилки. Перед ней съезд будет, тебе туда. По просеке с километр и дальше по вырубке направо. Метров через двести начнется болото. Слева в кустах бревна лежат, штук шесть. Бросай их прямо в болото и по ним. Через полкилометра выберешься на остров, а там уж разберешься.

– Грузовик пройдет.

– Сейчас, по сухости, да. Если дожди пойдут или по осени, вряд ли.

Глава 5

На немцев я выскочил, как черт из табакерки, те аж за оружие от неожиданности схватились, хотя вроде мотор должны были слышать, но, рассмотрев форму, успокоились.

– Обершутце, – обратился я к тому, который держал в руках винтовку, напрочь игнорируя пулеметчика. – А где дорога?

– Дорога в неисправном состоянии, господин унтер-офицер.

– Вот же свинская страна, – я обескураженно почесал затылок.

Немцы тут же заулыбались – господин унтер-офицер изволил пошутить, значит, надо адекватно отреагировать, вдруг доложит начальству, что в него из пулемета целились, потом доказывай, что не верблюд.

– У меня на карте, правда на русской, здесь дорога обозначена. И как я теперь в эти Захаричи или Захарничи, вот же дурацкие названия, попаду? Здесь что, бомбежка была?

– Никак нет, господин унтер-офицер, это наши герои-снабженцы так дорогу изуродовали. Бандиты в тех самых Захарничах на днях мост сожгли. Вот наши умники-тыловики и поперли в обход, да так, что пять машин здесь утопили. Еле достали.

В лесу трижды прокричала кукушка.

– Вот ведь свинство, – я достал из кармана пачку сигарет, сунул одну в рот и тряхнул пачку так, что из нее показались еще две. – Угощайтесь, обершутце, и напарника не забудьте.

– Спасибо, господин унтер-офицер.

– Сейчас огоньку достану.

Я опять сунул руку в карман, а достал уже с пистолетом. Бац! Расстояние было меньше метра, поэтому я не боялся промазать, стреляя прямо от пояса. Пуля ударила пулеметчика в середину лба. В лесу грохнул винтовочный выстрел. Второго не последовало, значит, все в ажуре. Сигарета только начала выпадать из пальцев старшего солдата, когда ствол «люгера» уставился ему между глаз.

– Руки, фашистская свинья!

Правильно, ручки в гору.

– На землю, руки на затылок!

Вот так и лежи, зато не увидишь, как у меня пистолет в руках ходуном ходит, а значит, в голову дурные мысли не полезут. Из леса выскочил Жорка и, дождавшись моего взмаха рукой, метнулся назад, откуда вместе с Петром Егоршиным выволок третьего охранника. Пленные оторопело смотрели, как какие-то люди, одетые частично в советскую, а частично немецкую форму, споро занимают оборону.

– Товарищ командир, я двоих с пулеметом отправляю метров за триста на север?

– Старшина, действуй по плану, не кипятись, все идет нормально.

– Так понимаю, командир, но это ж… Раньше ж они нас били и по лесу гоняли, а теперь мы… Вот так… Запросто… Раз, и нету…

– А раз понимаешь, то давай руководи обороной, а я пойду наших введу в курс дела. Фашиста спеленай получше, и учти – в течение ближайшего часа он нужен мне живой, но необязательно невредимый.

До грязных и измученных пленников идти было метров семьдесят, ровно столько, сколько гати они успели восстановить – немцы в грязь особо лезть не хотели и расположились, где посуше.

– Товарищи бывшие военнопленные, выбирайтесь-ка из этой лужи. На сегодня работы закончены. На виду не болтайтесь, постройтесь вон там, в лесочке. Инструмент не бросайте.

Когда вернулся, Петр, одетый в немецкую форму, уже переливал из канистры бензин в бак моего мотоцикла. Запасливые немцы оказались, канистра у них с бензином запасная.

– Егоршин, как тут дела с трофеями?

– Нормально, тащ кмдир, мотоцикл хороший, вот канистра с бензином, трос хороший есть, инструмент кое-какой.

– А куда пулемет уже уволокли?

– Старшина сказал – надо дополнительную позицию организовать. Ганса с собой утащил.

– Хорошо, я к нашим освобожденным узникам, а ты здесь покрутись, поизображай несение службы.

– Есть!

Наше новое, надеюсь, пополнение довольно ровной шеренгой стояло под прикрытием деревьев. Кошка тоже был уже здесь, молча прохаживаясь перед строем. При моем приближении протянул мне автомат и подсумки, принял винтовку и отступил за спину.

– Товарищи красноармейцы, плен ваш закончился. Времени у нас мало, поэтому буду краток. У вас есть три пути, если, конечно, не считать возможности вернуться обратно к немцам, – строй слегка загудел, выражая свое отрицательное отношение к этому предложению. – Вот и отлично. И так первый – разбежаться по окрестным деревням и молить бога, чтобы вас не поймали, второй – идти на восток на соединение с Красной Армией. Синусы данного варианта в том, что если даже и дойдете, то как вас встретят без оружия и документов, предсказать не могу, даже если опустить факт нахождения в плену. И наконец третий – вступить в наш партизанский отряд. Нет нужды объяснять, почему оружие вы получите только при третьем варианте?

– Товарищ, разрешите обратиться?

– Представьтесь.

– Старший сержант Матвеев!

– Обращайтесь.

– Примерно через час еще немцы приедут, двое, на грузовике.

– Я знаю, и прямо сейчас отправлюсь решать эту проблему. По всем остальным вопросам обращайтесь к старшине.

* * *

Трехосный «Крупп» – машина с хорошей проходимостью, но даже он пасует перед русской грунтовкой, особенно если ее разбила перед этим пара сотен его собратьев. И все равно, натужно гудя, он упорно лез вперед. Конечно, когда у тебя в кузове сидят три десятка русских пленных, готовых в нужный момент вытащить машину на руках из любой канавы или ямы, чувствуешь себя спокойнее. Эти унтерменши под прицелом пулемета могут работать быстро, даже если их и не кормить, а за еду они готовы сделать что угодно. Водитель вел машину очень аккуратно, зная, что если застрянет, то придется километр идти за помощью да потом гнать этих грязных животных обратно столько же. Как только телеги местных крестьян, которых мобилизовали возить бревна на ремонт дороги, не вязнут в такой грязи? Ну вот, накаркал. Сразу за поворотом дорогу перегородил «семьсот пятидесятый» «цундапп». Мешал проезду он не просто так, а сам был заблокирован валявшейся на боку повозкой, с которой опрокинулось несколько бревен. Унтер-офицер, с закинутым за спину «тридцать восьмым» «машинпистоле», орал на перепуганного русского, а рядовой с винтовкой стоял в паре метров и нагло щерился, глядя на это. Оглянувшись на подъехавший автомобиль и высунувшегося из кабины шофера, унтер призывно махнул рукой.