Уильям Сандерс - Неизвестный Гамлет

• Название: Неизвестный Гамлет
• Автор: Уильям Сандерс
• Жанр: Публицистика

---

- Это ты для меня? - изрекла она. - Ну спасибо, Большой Нож.

Вождь от изумления открыл рот, потом поспешно закрыл его. Тсигейю была единственным человеком на свете, которого он боялся. И у него были на то серьезные основания, поскольку она приходилась ему родной матерью.

Барсук пробормотал что-то насчет своего права на жизнь бледнолицего ведь тот посмел его покалечить. Тсигейю смерила Барсука взглядом, и воин мгновенно стал ниже ростом. Однако через минуту Тсигейю сменила гнев на милость:

- Что верно, то верно. Во всем вашем славном отряде ты один хоть чуть-чуть похож на пострадавшего. Так что можешь получить в собственность эту девчонку. - Она показала на тускаророчку, и Барсук заметно повеселел. Кому достанутся вторая женщина и мальчишка, решайте сами. - Тут Тсигейю повернулась ко мне. - Брат, я желаю поручить бледнолицего твоим заботам. Постарайся научить его разговаривать, как полагается. Если кому-нибудь по силам справиться с подобной задачей, то только тебе...

ДА ВЕДАЮТ ВСЕ АНГЛИЧАНЕ И ИНЫЕ ХРИСТИАНСКИЕ ДУШИ:

что я, англичанин и подданный Ее Величества королевы Елизаветы, по несчастью попал в эту страну Вирджинию в лето 1591 от Рождества Христова; и после многих горестей очутился среди индейцев. Кои, однако, не причинили мне зла, а, напротив, выказали ко мне отменную доброту, без каковой я вне сомнения был бы обречен на гибель в этих диких краях. Вследствие чего, дорогой друг, кто бы ты ни был, заклинаю тебя не обижать этих дикарей и не ругать их, а отнестись к ним великодушно и справедливо, как они отнеслись ко мне.

Только погляди на эту оленью шкуру. Видел ты когда-либо что-нибудь похожее? Бледнолицый наносил значки заостренным индюшачьим пером с помощью черной краски, которую варил собственноручно из золы и дубовых наростов. И наказывал мне хранить эту шкуру и беречь ее, чтобы показать другим бледнолицым, когда они придут сюда, и чтобы они узнали, кто он и что с ним произошло.

Думаю, эта шкура сродни нашим охранным поясам - вампумам. Или цепочкам рисунков и непонятных значков, которыми старики из некоторых племен записывают историю своего народа. Выходит, он сам был своего рода дидахнвуизги, знахарем, хоть по виду и не скажешь, что он набрал довольно лет, чтоб успеть изучить такое сложное искусство.

А он занимался своими значками чуть не каждый день, царапал их на чем придется, чаще всего на шкурах или на коре тутового дерева. Люди считали его помешанным, и я не спорил - ведь если бы они узнали правду, то обвинили бы бледнолицего в колдовстве, и тогда даже Тсигейю не спасла бы его от смерти.

Но это, по правде говоря, могло бы угрожать ему гораздо позже, зимой, после того, как он немного выучил мой, а я его язык. А в тот первый день я думал только о том, чтобы вытащить его из толпы, пока не стряслось какой-нибудь новой напасти. Было видно, что Выдра вот-вот разразится очередной речью, и возникла бы несомненная опасность умереть со скуки.

Приведя незнакомца домой, я первым делом протянул ему тыквенную бутыль с водой. Когда он утолил жажду, я показал на себя и произнес, медленно и раздельно:

- Мышь. Тсис-де-тси.

Он ухватил все на лету и повторил:

- Тсисдетси...

Звуки были неверными, но для начала получилось совсем неплохо. Я скрючил руки под подбородком, как лапки, поднял верхнюю губу, обнажая передние зубы, скосил глаза, а потом перенес одну руку за спину, повилял ею, изображая хвоет, и вновь повторил:

- Тсисдетси... Он расхохотался.

- Тсисдетси. Мышш!..

Потом он, в свою очередь, поднял руку и потер лицо, будто размышляя о чем-то. И вдруг без всякого предупреждения повернулся и сорвал со стены мое лучшее боевое копье. У меня душа ушла в пятки, однако он и не думал нападать на меня. Вместо того он вскинул копье над головой и принялся им трясти, а другой рукой стал бить себя в грудь, крича в голос:

- Шекспа! Шекспа!..

Ну окончательно спятил, подумал я сперва. Как пес в жаркий день. Должно быть, воины Большого Ножа стукнули его сильнее, чем следовало бы. Но мало-помалу я понял, что он имеет в виду, и у меня даже дух захватило. Немалая честь, если мужчина сообщает тебе свое тайное боевое имя, а уж незнакомец и тем более пленник!..

- Шекспа, - попробовал повторить я, когда с грехом пополам вновь обрел дар речи. - Дигатсисди ателвхвгойи. Тот, кто грозит копьем.

Я был прозван Уильямом Шекспиром {Фамилию Shakespear можно перевести как "потрясающий копьем". (Прим. ред.)} из Стрэтфорда-на-Эйвоне, а позже из Лондона; я актер труппы лорда Стрейнджа, и в том начало всех моих злоключений.

Взгляни вот сюда, где я держу палец. Вот его имя в значках! Он сам показал мне их и даже предложил показать, как нарисовать значками мое собственное имя. Разумеется, я отказался - подумай, что мог бы сотворить со мной враг, если бы мое знаковое имя попалось ему в руки!

Я объяснил ему его оплошность. Он засмеялся и ответил, что я, вероятно, прав. Ибо многие такие, как он, попадали в беду, как только другие люди принимались повторять их имена.

Случилось так, что наша труппа отправилась в Портсмут, куда нас пригласили; а когда мы прибыли, мэр и городской совет, будучи приверженцами пуританского извращения, запретили нам выступать. По каковой причине мы остались совершенно разоренными; так что иные из наших актеров даже заложили свою одежду, дабы наскрести денег на дорогу домой.

Может, над ним тяготело чье-то проклятье? Время от времени он заявлял: ему и в голову не приходило расставаться со своей родиной. Это все по вине пуритан, твердил он. Он, правда, не объяснял, кто такие пуритане, но однажды обмолвился, что его жена и ее родичи - из пуритан. Выходит, это просто-напросто имя клана, к которому принадлежала его жена. Тогда не приходится удивляться, отчего ему, бедняге, пришлось бежать из дома. Такая же история приключилась с моим собственным дядей. Когда клан твоей жены решает от тебя избавиться, у тебя не остается иного выхода.

Однако я, одурев от крепкого питья, задумал добраться до Лондона, укрывшись на борту корабля. Что казалось мне в то время вполне остроумным; однако когда я осведомился у мореходов, какое судно избрать, они указали мне на стоявшую у причала шхуну "Лунный свет" (то ли обманули нарочно, то ли я недопонял спьяну, потому что нагрузился сверх меры). И вот, под покровом ночи я пробрался на борт и укрылся под шлюпкой; поскольку вино бросилось мне в голову, я провалился в сон, а когда очнулся, корабль давно вышел в море, плыл под всеми парусами, и утреннее солнце светило ему в корму.

Само собой, прошло долгое время, прежде чем мы стали понимать друг друга достаточно хорошо, чтоб обсуждать что-либо всерьез. Хоть и не такое долгое, как ты можешь подумать. Начать с того, что выяснилась одна важная вещь: он уловил на языке тускарора довольно много слов, только, как всякий умный пленник, представлялся, что понимает гораздо меньше, чем понимал на деле. Кроме того, он оказался скор на учение. Тебе известно, что языки - мое особое искусство: я подслушал однажды разговор, что Мышь, мол, способен потолковать даже с камнем и получить от него ответ, - однако и Угрожающий Копьем доказал, что наделен тем же даром. Уже к первому снегу мы неплохо понимали друг друга, пользуясь смесью двух языков - его родного и моего. А когда слов не хватало, он умел выразить почти любую мысль, даже сплести целое повествование движениями рук и тела и сменой выражений на лице. Умение, на которое стоило посмотреть.

Когда меня обнаружили, капитан пришел в ярость и приказал определить меня на самую черную работу и кормить как можно хуже. Так что в этом путешествии мне привелось хлебнуть горя, пока матросы не прознали, что я умею петь морские песни, а также новые баллады из Лондона, тогда мне сразу стало полегче. Позже капитан, мистер Эдуард Спайсер, задал мне вопрос, владею ли я оружием. На что я ответил, что актер обязан знать толк в фехтовании и прочих военных ремеслах, ввиду того что мы должны разыгрывать битвы, дуэли, убийства и так далее. И капитан заявил, что вскоре мне выпадет случай доказать это не на сцене, а в схватке с настоящим противником, поскольку мы плывем в Испанскую Америку {Хотя к концу XVI века конкистадоры уже проникли до Чили и Аргентины, под этим названием подразумевались, как правило, острова Вест-Индии и северное побережье Южной Америки. (Здесь и далее примечания переводчика.)}.

Легко догадаться, что бледнолицый стал у нас в поселении излюбленной темой для разговоров. Люди в большинстве своем относились к нему неплохо, потому что он был по характеру дружелюбен и усерден в работе. И молоденькая пленница не соврала - он действительно хорошо пел и танцевал. Даже Большой Нож не мог удержаться от смеха, когда бледнолицый принимался скакать и прыгать вокруг костра, а когда он прогулялся на руках, хлопая пятками, как в ладоши, несколько женщин обмочились от хохота - так мне передавали. И песни его, хоть и странные, все равно были приятны для слуха.