Кий Джонсон - Женщина-лиса

• Название: Женщина-лиса
• Автор: Кий Джонсон
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-8189-1484-8

Я — Кицуне. Кто я? Женщина или лиса? Я была рождена лисой. И стала женщиной. Потому что полюбила. Это было условием для того, чтобы стать человеком. Но быть человеком — это больше, чем просто носить платья. Чем жить в доме, чем писать стихи. А что же еще? Ожидание. Одиночество. Грусть. Даже любовь не стоит этого. Но почему же нас так много? Лис в облике мужчин и женщин. Многие не справляются и возвращаются к своему лисьему облику. Или становятся людьми и теряют себя в океане боли. А некоторые лисы приобретают душу. Если находят свой путь. И тогда наши жизни становятся стихотворениями. И мы рождены для того, чтобы их рассказать. Я слышу шаги. Это идет мой любимый. Я знаю, что сделаю. И тогда все решится. Останусь ли я женщиной или убегу отсюда лисой. Хорошо, когда есть возможность выбирать.

Роман «Женщина-лиса» написан в форме отрывков из трех дневников: Кицуне (женщины-лисы), Кая-но Йошифуджи (ее возлюбленного) и Шикуджо (его жены) и основан на рассказе Fox Magic, за который Кий Джонсон получила престижную премию имени Теодора Старджона.

Кий Джонсон — американская писательница, автор популярнейших рассказов и романов, лауреат премий Theodore Sturgeon Memorial Award и Crawford Award, а также финалистка международной премии World Fantasy Award.

---

Она написала стихотворение:

Что тяжелее для меня? —
Когда ночами я смотрю в твои светящиеся окна,
Но ты не приходишь ко мне,
Или когда ночью твои комнаты темны
И ты не можешь прийти.

Она не ждет, когда он приедет.

13. Дневник Кицунэ

Я следовала за Йошифуджи и его мужчинами на расстоянии. Они ехали медленно, по протоптанной волами дороге, поэтому мне было несложно поспевать за ними. Хотя у меня не всегда получалось быть бесшумной, как я того хотела: я бежала по лужам, разбрызгивая грязную воду, шелестела сухим плющом и сорной травой. Но люди и их животные поднимали такой крик, они гавкали друг на друга, их телеги скрипели и стучали колесами — я не думаю, что они услышали меня, даже если бы я упала в стоячую воду с высоты.

Я никогда раньше не уходила так далеко от нашего сада.

Дорога шла через горы — всегда склон горы с одной стороны и ручей, рисовые поля или луга — с другой.

Когда проезжал Йошифуджи со своими слугами, люди сходили с дороги и ждали, стоя по пояс в мокрой траве, пока они проедут. Тогда я тоже пряталась. У некоторых крестьян были куры или утки: со связанными лапами, они висели на палках. Некоторые вели с собой волов или коз. Один маленький человечек вел на плетеной веревке собаку.

Нельзя жить рядом с людьми и не увидеть собаку. У фермера, жившего в долине, их было несколько, и иногда (до того, как приехал Йошифуджи) самая большая из них — коренастый черный кобель — приходила по большой дороге к разрушенным воротам и мочилась на них. Дедушка говорил, что это было далеко за пределами территории кобеля, и после него заново помечал нашу территорию. Я чувствовала, что у лис с этим кобелем было что-то общее, но мы игнорировали его, как игнорировали и кошек. А он, в свою очередь, игнорировал нас — но не наши метки.

А эта собака была другой. Я наблюдала за ней из дупла гнилого бревна. Она была примерно моего возраста, такого же размера. У нее была короткая жесткая шерсть желтого цвета и хвост, туго закручивающийся кверху. Она тревожно подняла уши, понюхала воздух. Она учуяла меня.

— Лиса! — Собака со всей силой рванулась вперед и порвала веревку. — Лиса! — гавкнула она и побежала на холм, где я пряталась. — Лиса, я убью тебя, я вырву твое горячее сердце и съем его, лиса! Я перегрызу тебе горло…

У меня не осталось времени, чтобы убежать, да и некуда было. Поэтому я как можно глубже заползла в дупло и оскалила зубы. Моя шерсть встала дыбом. Она бросилась на бревно.

— Я выпущу кишки из твоего тела! Я вскрою тебе череп и съем твой мозг…

— Оставь меня в покое, — сказала я. Это был почти неслышный выдох, но моя грудь разрывалась. — Иди назад к своей веревке и своему хозяину, ползай перед ним на брюхе и лижи ему руки. Или я убью тебя…

Она бросилась на меня, широко раскрыв пасть:

— Тебя нельзя приручить. Тебя даже нельзя съесть. И ты не друг людям!

Мне было уже все равно, кто кого убьет. Я просто знала, что мне нужно уничтожить ее, и мысль о ее крови в моей пасти свела меня с ума. Я не гавкала — кого мне было звать на помощь? — я оскалила зубы и прыгнула вперед.

По бревну ударили.

— Собака! — крикнул человек, заглушая гавканье собаки. — Убирайся! — Еще один удар по бревну, а затем сильный тяжелый удар, чуть приглушенный — палки о плоть. Сука завизжала и отошла от бревна. Я видела, как она униженно ползала перед человеком, который ее только что ударил. Человек обмотал веревку вокруг ее шеи и потащил суку вниз с холма, к дороге.

— Куница! — крикнул он остальным людям.

Я ждала до тех пор, пока не перестала слышать удаляющиеся шаги волов, и только потом выползла из своего укрытия. На дороге уже никого не было. Йошифуджи и его слуги скрылись за поворотом.

Я могла найти путь назад и вернуться домой или пойти вперед, где я не знала ничего и никого, кроме Йошифуджи. Я выбрала движение вперед.

Они остановились сразу, как начало смеркаться, на маленькой поляне, рядом с холодным ручьем, который пересекал дорогу.

Я поймала маленькую хромую белку и съела ее. Мне не хватило. Я все еще была голодна, но боялась уходить далеко от поляны. Они были всем, что у меня осталось — Йошифуджи и его слуги. Я наблюдала за ними, пока не стало совсем темно. Их костер погас, превратившись в маленькие красные угольки, тлеющие в золе. Двое мужчин о чем-то тихо говорили. Остальные спали.

Я была одна, в незнакомом месте, далеко от своей семьи. Мне было холодно, я была одинока и напугана и хотела есть. И я была сумасшедшей: теперь я в этом уверена.

Я подползла к стене походной палатки Йошифуджи.

В маленькой комнатке с матерчатыми стенами не было никого, кроме Йошифуджи. Он спал: я слышала его тяжелое ровное дыхание. Я подошла ближе. Он лежал на толстой соломенной циновке под грудой теплых платьев. Его пояс, обернутый вокруг кучки сухой травы, служил ему подушкой. На нем было то же платье, в котором он ехал. Я почувствовала его духи, еще не зная, что это, а под ними его собственный запах и запах пота его лошади.

Я еще никогда не находилась так близко к Йошифуджи, даже тогда, в кладовой. Я подходила все ближе и ближе, пока не наступила на циновку. Я нагнулась и дотронулась до его лица своей мордой и ощутила его дыхание, прижавшись носом к его губам. Он не проснулся и даже не пошевелился, только вздохнул во сне.

Я уснула, свернувшись клубком под его подбородком.

Я не знала, сколько времени прошло до того, как я проснулась. Я услышала крик и открыла глаза. Я не помнила, где я находилась и почему. Я только сонно моргала. Йошифуджи пошевелился возле меня, но даже это не имело для меня смысла.

— Мой господин! — Один из его слуг держал маленькую лампу. — Не двигайтесь… — Он вытащил из-за пояса нож и двинулся на меня.

В тот момент, как Йошифуджи закричал, человек порезал меня ножом. Мне не было больно, хотя нож вошел довольно глубоко в мое плечо. Меня это просто удивило. Больно мне было потом.

Я не помню, как мне удалось выбраться. Я лишь помню, как бежала по лесу, истекая кровью.

14. Дневник Кая-но Йошифуджи

Лиса спала у меня на груди —
Если бы не капли крови, оставшиеся после нее,
Я бы подумал, что это был сон.

15. Дневник Шикуджо

Я бы многое отдала,
Чтобы спать у тебя на груди прошлой ночью,
Вместо того чтобы лежать одной
и слушать крики птиц.

16. Дневник Кицунэ

Я бежала до тех пор, пока не устала до такой степени, что больше не могла идти, и остановилась на поляне, на которую сквозь ветви деревьев падал лунный свет. Я заблудилась. Дыша слишком тяжело и громко, чтобы услышать хоть что-нибудь, я оставляла за собой запах паники и следы крови, по которым меня мог выследить любой хищник. Я была одна и почти при смерти, и не было никого, кто мог бы мне помочь.

Помощь? Я тогда даже не знала, что это такое. Но я все равно просила — моя первая мольба:

— Помогите мне!

В воздухе висел туман. Где-то светились огни — тусклые расплывчатые пятна света и блеска. Вдалеке прозвучал гонг. Звук медленно растворился в тумане. У меня кружилась голова, как тогда, когда я была маленькой и съела головку китайского мака, которую нашла в заброшенном саду. Я навострила уши, вслушиваясь в тишину и ожидая приближения врага. Не зная, что мне делать — бежать или драться — я дрожала и кидалась в разные стороны. Что делать, когда все, что ты видишь — это смутные белые пятна.

— Тут нет врага, — сказал голос в моей голове. — Враг внутри тебя.

Вдруг я увидела ровный свет впереди. Он исходил из маленького темного храма, закрытого с трех сторон. Масляная лампа висела на железной цепочке, прикрепленной к нижней ветке раскидистого кипариса.

В храме стоял обтесанный деревянный куб. Как чернила на бумаге, которые тоже были лисами, эта деревяшка одновременно была женщиной, маленькой, не больше меня. Статуя. Гладкое дерево было в грязных черных пятнах — на руках, животе и лице фигурки — от прикосновений людских рук. Ее глаза были на уровне моих глаз. Вокруг нее стояли блюда из желтой меди и черного дерева. Я почувствовала запах жареного риса и свежей воды. Я наклонила голову и попила.

Две лисы появились из лунного света. Их шерсть блестела. Глаза были черные, как угли. Огоньки дрожали на кончиках их носов, переливаясь золотом и серебром. Но они ничем не пахли.

— Чего ты хочешь, ты, что пьешь наши приношения?

Я не могу точно сказать, какая из лис говорила. Этот голос звучал как эхо гонга. Я опустила голову, слабая от потери крови. Я не чувствовала ничего, кроме усталости, ядом струившейся по моим мускулам.

Я даже не подумала о том, чтобы испугаться. Чего мне было бояться? Я не чувствовала запаха опасности — они были как лунный свет, чистый и холодный.