Кий Джонсон - Женщина-лиса

• Название: Женщина-лиса
• Автор: Кий Джонсон
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-8189-1484-8

Я — Кицуне. Кто я? Женщина или лиса? Я была рождена лисой. И стала женщиной. Потому что полюбила. Это было условием для того, чтобы стать человеком. Но быть человеком — это больше, чем просто носить платья. Чем жить в доме, чем писать стихи. А что же еще? Ожидание. Одиночество. Грусть. Даже любовь не стоит этого. Но почему же нас так много? Лис в облике мужчин и женщин. Многие не справляются и возвращаются к своему лисьему облику. Или становятся людьми и теряют себя в океане боли. А некоторые лисы приобретают душу. Если находят свой путь. И тогда наши жизни становятся стихотворениями. И мы рождены для того, чтобы их рассказать. Я слышу шаги. Это идет мой любимый. Я знаю, что сделаю. И тогда все решится. Останусь ли я женщиной или убегу отсюда лисой. Хорошо, когда есть возможность выбирать.

Роман «Женщина-лиса» написан в форме отрывков из трех дневников: Кицуне (женщины-лисы), Кая-но Йошифуджи (ее возлюбленного) и Шикуджо (его жены) и основан на рассказе Fox Magic, за который Кий Джонсон получила престижную премию имени Теодора Старджона.

Кий Джонсон — американская писательница, автор популярнейших рассказов и романов, лауреат премий Theodore Sturgeon Memorial Award и Crawford Award, а также финалистка международной премии World Fantasy Award.

---

— Да, я знаю, — сказала я, теребя в руках веер. Занавеска между нами была немного прозрачной.

Я увидела, как Дедушка придвинулся к ширме и пытался разглядеть, что я делала.

— Что там у тебя?

Я просунула веер под ширму.

— Он не для этого сезона, и немного грязный, — проворчал он. — Но иероглифы довольно красивые. Почему ты играешься с летним веером в это время года?

— Я не играю, — возразила я. — Я все пытаюсь понять поэзию. И до сих пор никак не могу этого сделать.

— Я думаю, что ты никогда не поймешь этого, — сказал Дедушка.

— Но я должна понять! — воскликнула я. — Не то он никогда не полюбит меня. Он бы проводил со мной больше времени, если бы я понимала его стихи.

— Я полагаю, что его жена понимала поэзию. Но я не припомню, чтобы он проводил с ней много времени. Если он за что и полюбит тебя, так это за твое лисье сердце, за вкус животного, который он ощущает, когда целует тебя. Поэзия не для лис.

— Нет! — возразила я. — Лисы в храме говорили со мной так же, как Йошифуджи. Значит, они понимали поэзию.

Он фыркнул.

— Они не просто лисы. Они лисы богини Инари.

Я наклонила голову набок, задумавшись.

— Дедушка, я всегда думала о том, почему лисы говорили те же слова, которые написаны на этом веере? Если это были те же слова.

— Я думаю, ты являешься частью какого-то большого плана, Внучка.

— Карма? — спросила я.

— Нет, карма для людей.

— Но старик монах в лесу, сказал мне, что у меня тоже есть карма. Что это карма заставляет меня хотеть превратиться из лисы в человека.

— Откуда он знает? — огрызнулся Дедушка. — Я стар, я многое видел за свою жизнь. Но у меня нет судьбы, нет кармы — только желание и удовлетворение, причина и следствие. Нам, лисам, не приходится рассчитывать на второй шанс. Только такие наивные щенки, как ты, могут на это надеяться.

— Тогда как я могу быть частью плана? — спросила я.

— У тебя нет кармы, зато у людей, которые нас окружают, она есть. Возможно, ты часть судьбы Йошифуджи или его жены.

— Это неправда! Моя жизнь не может лишь служить чужой судьбе.

— Почему нет? — раздраженно спросил он.

У меня не было ответа на его вопрос. Он вернул мне веер и ушел.

Однажды днем ко мне пришел Йошифуджи.

— Ты здорова, жена?

— Да, а что? — Почему он спрашивал? Я всегда была здорова: это одно из преимуществ быть человеком в лисьей магии — не было никаких человеческих болезней, ни кашля, ни насморка, ни затекшей спины после сна в неудобной позе.

— Я не думал об этом раньше, — начал он, — но ты никогда не уединяешься на время менструации. И так уже многие месяцы. Или годы?

Это была еще одна вещь, о которой мы с семьей не подумали. Хотя это было не так страшно, раз он прожил с нами так долго, прежде чем заметить это.

— Ну, — я старалась что-нибудь быстро придумать, — они у меня немного другие, чем у обычных женщин. Они не приходят так часто.

— Значит ли это, что ты не можешь иметь детей?

Я быстро придумала, что ответить на его первый вопрос, но последний застал меня врасплох. Дети? Потом, когда Йошифуджи ушел дописывать документ о местном производстве риса для министра из столицы, я поговорила с Дедушкой.

— Он спрашивал о детях.

— Я не думал, что он спросит об этом так скоро.

— Он хочет знать, могу ли я — можем ли мы — иметь детей? Что мне ему ответить?

— У тебя уже были детеныши?

— Ты же знаешь, что нет! Зачем ты спрашиваешь?

— Значит, может и не быть. Но ты еще молода. И ты теперь женщина. Значит, может. Откуда мне знать?

— Но ты же делал это раньше! Ты уже был человеком?

— Да, был, — он вздохнул. — Ну что ж. Хорошо. Человек и лиса могут иметь детей. Можешь ли ты? Кто знает?

— А если я могу, кто у меня будет: человек или лиса?

— Я не знаю. И я думаю, что он тоже не узнает. Он будет видеть только то, что захочет увидеть. — Дедушка долго смотрел на меня, а потом медленно произнес:

— Я думаю, сможем ли мы сохранить нашу магию. В ней уже много всего: его чувства, твои, его жены, времена года, боги. Слишком много всего. Как долго мы сможем ее поддерживать?

— Всегда, — прошептала я. — Мы должны.

Он молчал. Угли в печке затрещали.

— Но зачем?

— Правильно ли мы поступаем? — сказала я. — Ты это имеешь в виду?

— Да.

— Ты же глава нашей семьи, почему ты спрашиваешь у меня?

— Да, я глава этой семьи. Даже сейчас. Я еще не умер. Но мы сделали это вместе, ты и я.

— Я знаю, почему это сделала я, но почему ты хотел этого?

Дедушка не отвечал. За ширмой была тишина. Я даже подумала, что он ушел.

— Я вспомнил, как желал я… как ты — Йошифуджи. И я не мог допустить, чтобы ты страдала так же, как страдал когда-то я. Но теперь мне кажется, что мы зашли слишком далеко. Что, если у тебя будут дети?

— Что будет?

— Кем будет твой сын: лисой или человеком?

— Он будет человеком, как его отец.

«А не как я», — подумала я. Или, возможно, молилась об этом.

— И где он вырастет? Здесь? В грязи?

— Это не грязь! — возразила я, но дедушка меня не слушал.

— А когда он подрастет, на ком он женится? Нам придется выкрасть для него девушку?

— А почему нет? — с отчаянием в голосе спросила я.

— Ты не хочешь меня слушать, — сказал Дедушка с отвращением. — Ну, по крайней мере, ты еще не беременна. Подумай об этом, дочь.

— Он мой муж. И я не позволю ему уйти.

— Тогда мы продолжим, — сказал Дедушка. — Надеюсь только, что мы поступаем правильно.

19. Дневник Шикуджо

Принцесса ответила на мое письмо. Она вернула мне мою кисточку с чернилами на кончике. Она вложила ее в коробочку, в которой также был листок бумаги, когда-то фиолетовый, теперь вылинявший. На нем было написано:

Кисточка мокрая,
До слез растрогана тем, что снова видит тебя
Пожалуйста приходи навестить меня когда сможешь.

Итак, меня снова вызвали во дворец. Конечно, я больше не фрейлина принцессы, но, возможно, она до сих пор чувствует ко мне привязанность. Мы провели с ней много времени до моего замужества. Что ж, для меня будет приятным разнообразием снова вернуться во дворец, пусть и неофициально.

20. Дневник Кицунэ

Я была одна. Мои служанки окуривали мои платья. Они разложили их на рамах так, чтобы дым от курильниц, которые стояли на полу, впитался в шелк. Ширмы были отодвинуты, но комнаты все равно были наполнены дымом, который медленно поднимался к потолку и выходил через специальные отверстия.

Я сидела, облокотившись на мягкий подлокотник, со свитком в руках. Это была захватывающая история о брате и сестре, которые поменялись местами: брат жил жизнью богатой знатной дамы, а сестра служила при дворе. Меня смутили некоторые детали, и я остановилась и стала вслушиваться в щебет своих служанок. Они говорили о погоде. Я видела небо сквозь отодвинутые ширмы, оно было бледно-голубым с белыми облаками. Я слышала, как где-то в саду пели соловьи. В саду у озера также были гуси, которые издавали неприятные резкие звуки и хлопали крыльями.

Занимаясь подобными мелочами, я чувствовала себя настоящей женщиной. Ведь это было то, что могла делать любая из них — читать, смотреть за своими слугами, вслушиваться в крики птиц в саду. Еще немного, и я попросила бы письменные принадлежности и быстро набросала бы стихотворение. Я даже успела позвать Джозей, прежде чем начала дрожать земля.

Соловьи вдруг замолкли, гуси захлопали крыльями и взлетели над прудом. Сначала я подумала, что это всего лишь легкое землетрясение, но в этом не было смысла: в нашем волшебном мире не должно быть землетрясений. Рамы с платьями упали, две женщины закричали. А дрожь все не прекращалась.

Где был мой муж? Я побежала в сад. Я отбросила свой человеческий облик: превращаться из человека в лису было очень больно, словно мои кости размягчили в кипящей воде и они могли сгибаться и изменять форму. Когда превращение закончилось, я выбежала в реальный мир — выползла из норы и стала выглядывать из кустов в поисках мужа, уверенная в том, что он потерялся где-то за пределами нашей магии.

В настоящем мире землетрясения не было. Деревья шумели на ветру, холодном и резком, но земля под ногами оставалась твердой. В доме Йошифуджи было шумно и людно.

Все комнаты зданий были наполнены ярким светом. Факелы освещали веранды, дым от них подымался высоко в воздух. Ширмы были отодвинуты, и я могла видеть, что происходило в комнатах.

В нашем волшебном мире был больший порядок, чем здесь. В реальном мире люди были повсюду, их было так же много, как воробьев на рисовом поле. Казалось, в их движении нет порядка, в какой-то момент даже женщины смешались с толпой слуг. Я никого не узнавала. Любая моя попытка выделить кого-то из толпы — по платью, запаху духов или волосам — заканчивалась неудачей: люди текли мощным беспрерывным потоком.