Михаил Булгаков - «Мой бедный, бедный мастер…»

• Название: «Мой бедный, бедный мастер…»
• Автор: Михаил Булгаков
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 2006
• ISBN: 978-5-9697-0364-3

Известный знаток творчества Михаила Булгакова В. И. Лосев реконструировал историю создания одного из самых известных романов XX века. В томе представлены все сохранившиеся важнейшие редакции романа. Каждый из текстов заметно отличается от последующих, каждый по-новому интерпретирует описываемые события и героев «закатного» романа, добавляя к ним новые яркие штрихи…

Представлен в томе и канонический текст «Мастера и Маргариты».

Для любящих творчество М. А. Булгакова чтение этого подробно и со знанием дела откомментированного тома — увлекательнейшее занятие. Читатель проследит эволюцию замысла, увидит, как крепла рука мастера, как преображалось произведение, связанное тончайшими нитями с современной писателю действительностью.

В оформлении использованы фрагменты иллюстраций Б. А. Маркевича к роману М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита».

---

— Помилуй, Григорий Данилович,— наконец неуверенно заговорил Варенуха,— по-моему, ты зря деньги послал!

— Они придут обратно,— веско отозвался Римский,— а вот он сильно ответит за этот пикничок.— И добавил, указывая на пакет: — Поезжай, поезжай, Иван Савельевич, не теряй времени.

Варенуха взял пакет и вышел.

Он спустился вниз, увидел, что перед кассой очередь, узнал от кассирши, что та ждет через час аншлага, потому что публика чрезвычайно заинтересовалась черной магией. Велел кассирше загнуть и не продавать двадцать лучших мест в ложах и партере на случай, если явится кто-нибудь, кому нельзя будет отказать, тут же у кассы отшил от себя назойливого молодого человека и нырнул в свой кабинет, чтобы захватить кепку.

Лишь только он водрузил кепку на голову, а пакет спрятал в портфель, тут же затрещал телефон на столе.

— Да! — пронзительно крикнул Варенуха в трубку.

— Иван Савельевич? — осведомилась трубка препротивным гнусавым голосом.

— Его нету в театре! — крикнул было Варенуха, но трубка тотчас его перебила:

— Не валяйте дурака, Иван Савельевич, а слушайте. Телеграммы эти никуда не носите, а спрячьте их поглубже в карман и никому не показывайте.

— Кто это говорит? — яростно вскричал Варенуха.— Прекратите, гражданин, эти штуки! Вас сейчас обнаружат! Ваш номер?

— Варенуха! — отозвался все тот же гадкий голос.— Ты русский язык понимаешь? Не носи никуда телеграммы, я повторять больше не буду.

— А, так вы не унимаетесь? — закричал администратор в возмущении.— Ну, смотрите же! Поплатитесь вы за это! Вы слу…— и вдруг понял, что в трубке уже пусто и никто его больше не слушает.

В кабинетике как-то быстро потемнело. Варенуха выбежал вон, захлопнув за собою дверь, и через боковой ход устремился в летний сад, принадлежавший Кабаре.

Варенуха был возбужден и полон энергии. Теперь, после наглого и таинственного звонка, он не сомневался в том, что какая-то шайка хулиганов проделывает скверные шуточки с администрацией Кабаре и что, возможно, все это связано с таинственным исчезновением Лиходеева.

Желание изобличить злодеев и распутать клубок буквально душило администратора и, как это ни странно, в нем зародилось предвкушение чего-то приятного. Так, впрочем, бывает, когда человек стремится стать центром внимания, принося куда-то сенсационное сообщение.

В голове Варенухи тасовался его будущий доклад, и даже зазвучали в этой голове какие-то комплименты по его адресу.

«Садитесь, товарищ Варенуха… Что такое? Гм… гм… Владикавказ? Гм… Очень хорошо, что вы немедленно дали знать… Так вы говорите?.. Гм… Голос гнусавый, вы говорите? Так, так…»

Варенуха открыл, Варенуху мы знаем, Варенуха — молодец… Варенуха!..

И слово «Варенуха» так и прыгало в мозгу у Варенухи.

Ветер дунул в лицо администратору и засыпал глаза песком, как бы преграждая ему путь, как бы предостерегая. Хлопнуло в здании окно так, что чуть не вылетели стекла, в вершинах лип в саду прошумело тревожно. Потемнело и посвежело.

Администратор протер глаза и увидел, что над Москвой низко, почти задевая краем летний сад, ползет желтобрюхая грозовая туча. Проворчало густо.

Как ни торопился администратор, как ни хотел проскочить до грозы, неодолимое желание потянуло его на минуту забежать в летнюю уборную, чтобы на ходу проверить, исполнил ли монтер его приказание поправить в ней электрический провод и одеть лампу в сетку.

Мимо тира, мимо будочки, где продавались статуэтки, Варенуха добежал до дощатого голубоватого домика в кустах начинающей зеленеть сирени и вбежал в отделение с надписью «Мужская».

Монтер оказался аккуратным человеком, лампа под крышей была обтянута металлической сеткой, но огорчило администратора то, что даже в предгрозовом потемнении на стенах можно было разобрать недавно выписанные карандашом странные рисунки и неприличные слова, из которых одно было тщательно выведено углем на самом видном месте и огромными буквами.

— Что же это за мерз…— начал было администратор и вдруг услышал за собою голос, мурлыкающий:

— Это вы, Иван Савельевич?

Администратор вздрогнул, обернулся и увидел перед собою какого-то небольшого толстяка в кепке и, как показалось Варенухе, как будто с кошачьей физиономией.

— Ну я,— ответил Варенуха неприязненно, уверенный, что толстяк погнался за ним в уборную, чтобы выклянчить контрамарку на сегодняшний вечер.

— Ах, вы? Очень, очень приятно! — пискливым голосом сказал котообразный толстяк и вдруг, развернувшись, ударил Варенуху по уху так, что кепка слетела с головы администратора и бесследно исчезла в отверстии сидения.

Удару толстяка отозвался громовой удар в небе, в уборной блеснуло, отчего особенно ясно выделилось черное слово на стене, и в ту же секунду на деревянную крышу обрушился ливень. Еще раз сверкнуло, и в зловещем свете перед администратором возник второй — маленького роста, но с атлетическими плечами, рыжий, как огонь, один глаз с бельмом, рот с клыком. Этот второй, будучи, очевидно, левшой, развернулся с левой и съездил администратора по другому уху. И опять грохнуло в небе, и хлынуло сильнее.

Крик не вышел у Варенухи, потому что перехватило дух.

— Что вы, товари…— прошептал ополоумевший администратор, тут же сообразил, что слово «товарищи» никак не подходит к бандитам, избивающим человека в общественной уборной, прохрипел: — гражда…— смекнул, что и этого названия они не заслуживают, и получил третий страшный удар от того, с бельмом, но не по уху, а посередине лица, так что кровь из носу хлынула на толстовку.

Темный ужас поразил администратора. Ему показалось, что его хотят бить до смерти. Но ударов более не последовало.

— Что у тебя в портфеле, паразит? — пронзительно, перекрывая грозу, осведомился похожий на кота.— Телеграммы?

— Те… телег…— ответил полумертвый администратор.

— А тебя предупредили по телефону, чтобы ты их никуда не носил? Предупреждали, я тебя спрашиваю?

— Предупре… ждали… дили,— задыхаясь, ответил администратор.

— А ты все-таки пошел? Дай сюда портфель, гад! — гнусаво, тем самым голосом, что был слышан в телефоне, крикнул второй и выдрал портфель у Варенухи из трясущихся рук.

— Ах ты, ябедник! — возмущенно заорал похожий на кота.— Ну ладно, бери его, Азазелло!

И оба подхватили бедного администратора под руки, выволокли его из сада и понеслись с ним по Садовой. Гроза бушевала с полной силой, вода с грохотом и воем низвергалась в канализационные отверстия, из водосточных труб хлестало, хлестало с крыш и мимо труб, из подворотен бежали пенные потоки. Все живое смело с Садовой, и спасти Ивана Савельевича было некому. Прыгая в мутных реках, то и дело освещаясь молниями, бандиты в одну секунду доволокли полуживого администратора до дома № 302-бис, влетели с ним в подворотню, где жались к стене две босоногие женщины, держащие туфли и чулки в руках.

От страху все мутилось и плясало в глазах у Ивана Савельевича, и он и не заметил, как вознесся в руках у негодяев на пятый этаж, как волшебно сама собою распахнулась дверь и как его швырнули на пол в передней хорошо знакомой ему квартиры Степы Лиходеева. Близкий к безумию, Варенуха повалился на пол, и лужа распространилась вокруг него.

И сгинули оба разбойника, а вместо них появилась совершенно нагая девица, рыжая и с горящими в полутьме глазами.

Варенуха понял, что это-то и есть самое страшное из всего, что приключилось, и, застонав, пытался куда-то скрыться от ведьмы, но ни ползти, ни бежать было некуда. Он поднялся, прислонился к стене. А девица подошла вплотную к администратору, положила ладони ему на плечи, и волосы Варенухи поднялись дыбом, потому что даже сквозь холодную, пропитанную водою ткань толстовки он почувствовал, что ладони эти еще холоднее, что они холодны ледяным холодом.

— Дай-ка я тебя поцелую,— нежно сказала девица, и у самых глаз Варенухи оказались фосфорные глаза. Тогда Варенуха лишился чувств, поцелуя не ощутил.

Глава XI Раздвоение Ивана

Бор на противоположном берегу реки, еще час назад освещенный майским солнцем, стал теперь неузнаваем, он помутнел, размазался и растворился.

Вода сплошною пеленой валила за окном. В небе то и дело вспыхивали ослепительные нити, небо лопалось, комнату больного на мгновение заливало трепещущим светом.

Иван тихо плакал, сидя на кровати и глядя на размазанный бор и мутную, кипящую в пузырях реку. При каждом тяжком громовом ударе он тихо вскрикивал и закрывал глаза руками.

Исписанные Иваном листки валялись на полу, их сдуло порывом ветра, залетевшего в комнату перед началом грозы.

Попытки поэта сочинить заявление относительно страшного консультанта не привели ни к чему. Лишь только он получил от Прасковьи Васильевны огрызок карандаша и бумагу, он деловито потер руки и торопливо пристроился к столику. Начало он вывел довольно бодро: