Игорь Попов - Россия и Китай: 300 лет на грани войны

• Название: Россия и Китай: 300 лет на грани войны
• Автор: Игорь Попов
• Издательство: АСТ, Астрель, Ермак
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-019955-4 («ACT»); 5-271-07502-8 («Астрель»); 5-9577-0487-3 («Ермак»)

Книга рассказывает о 300-летней истории российско-китайских взаимоотношений — с XVII века до 1917 года. Россия и Китай — две крупнейшие, соседствующие друг с другом мировые державы, имеющие почти четырехвековую историю взаимных контактов и связей. На Россию самой судьбой была возложена функция служить мостом и одновременно форпостом между Востоком и Западом, соединять воедино весь огромный Евроазиатский материк. Россия и Китай исторически олицетворяют совершенно различные цивилизации: славянско-православную и конфуцианско-китайскую. История взаимоотношений двух государств, периоды конфронтации и мирных и добрососедских отношений — всё это и многое другое нашло свое отражение на страницах этой книги.

Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся отечественной и зарубежной историей.

---

Российский военный агент в своих донесениях подробно анализировал сложившуюся в Пекине ситуацию и выделял две главные причины, по которым китайское правительство пошло на отказ от предложения российской стороны. Он отмечал, что слабость центральных органов власти империи не позволяла Пекину эффективно влиять на положение дел в провинциях, где местные правители выступали категорически против любых реформ в военной области, резонно опасаясь ослабления личного влияния на местах. Кроме того, китайские дипломаты заявили российскому посланнику в Пекине, что принятие российского предложения вызвало бы «целую бурю» среди представителей иностранных держав, прежде всего Англии, Германии и Японии, которые не преминут воспользоваться этим предлогом для предъявления Китаю новых политических и экономических требований.

Оценивая ситуацию с принятием военных реформ в Китае в целом, полковник К.И. Вогак вновь подчеркнул: «… центральное правительство и местные власти оценивают всякое дело не с точки зрения его пользы для государства, а только в смысле выгоды своих личных интересов. Это тем более справедливо, что Китай, за редким исключением, никогда не вводил у себя по собственной инициативе европейские нововведения, а делал это под давлением дипломатии или войны»{197}.

В декабре 1896 года, когда переговоры с китайской стороной уже начались, полковник К.И. Вогак донес рапортом в Главный штаб, что китайские власти просто не желали осуществлять реальные военные реформы. Официальным доводом китайской стороны было отсутствие денег. Все деньги, выделявшиеся военному ведомству, разворовывались китайскими чиновниками и шли фактически только на содержание войск и закупку некоторого количества вооружения. Обучение военному делу не считалось в Пекине делом важным и необходимым.

На основании анализа военно-политической обстановки в Китае полковник К.И. Вогак делал вывод: «…Китайское правительство ответит отказом, в том или другом виде, на сделанное нами Цзунли ямэню предложение о командировании в Китай наших офицеров и унтер-офицеров. Если китайцы и не решатся на категорический отказ, то ответ их, во всяком случае, будет уклончивого характера, в расчете на выигрыш времени».

Далее российский военный агент отмечал: «…я считаю своим долгом еще раз доложить, что, по моему глубокому убеждению, Китайское правительство согласится на реформы, в настоящем смысле этого слова, лишь под более или менее сильным дипломатическим давлением. Вся история Китая показывает, что Империя эта никогда не предпринимала каких-либо новшеств по своей собственной инициативе; ей всегда приходилось уступать силе оружия или дипломатическому давлению извне. Нет ровно никаких оснований допустить, чтобы в данном случае Китайское правительство сделало исключение для военных реформ, к которым оно относится более нежели равнодушно, чтобы не сказать враждебно».

В своем рапорте К.И. Вогак дал военно-политическую оценку состоянию и перспективам развития российско-китайских военных отношений, отметив необходимость проявить твердость в деле обеспечения российских интересов: «Решаюсь добавить к этому, что раз мы обратились к Китаю с предложением о присылке ему инструкторов для армии, то отступать нам уже нежелательно. Сказанное нами предложение, как и все те, с чем мы за последние два года обращались к Китаю, имело характер требования и принятие отказа со стороны Китая, а тем более допущение сюда военных инструкторов какой-либо другой нации, несомненно, нанесло бы удар нашему достоинству, нашему преобладанию в этой стране, для достижения которого нами принесено уже немало жертв»{198}.

Миссия полковника Воронова

В декабре 1896 года китайский генерал Не-Ши-Чен (Не Шичен)[4], командующий войсками Печилийской провинции, обратился к российскому правительству с просьбой командировать в его войска одного офицера и одного урядника в качестве советников по кавалерии.

С самого начала предложение китайского генерала выявило принципиальные разногласия между дипломатическим и военным ведомствами России. МИД полностью поддержал просьбу Не-Ши-Чена, призывая развивать отношения с провинциальными китайскими властями на местах, в то время как российское Военное министерство настаивало на необходимости межгосударственного соглашения. Военное ведомство было озабочено статусом и полномочиями российских инструкторов в Китае, опасаясь превращения их в «простых наемников» при провинциальном генерале. На основании этого военными специалистами делался вывод, что деятельность российских военных инструкторов не будет отвечать стратегической цели — помощи вооруженным силам Китая в осуществлении военной реформы. В справке Главного штаба, составленной по материалам донесений полковника К.И. Вогака, в связи с этим отмечалось: «При таких условиях наши офицеры и унтер-офицеры, командированные в китайскую армию, не будут приносить никому пользы, и положение их не будет отвечать достоинству чинов Русской армии»{199}.

В апреле 1897 года в Главный штаб пришло шифрованное донесение от полковника К.И. Вогака, в котором он возбужденно докладывал: «Поверенный в делах в Пекине сообщил частным письмом, что решено не навязывать Китайскому правительству наш проект об инструкторах, ограничившись частными командировками офицеров из Приамурского ВО в качестве советников к разным генералам, и просить моего ходатайства. Ввиду полного противоречия этого с полученными мною инструкциями, прошу указаний»{200}.

Несмотря на разногласия, оба российских ведомства находили важным и необходимым всемерно развивать с Китаем отношения в военной области. Российский император 20 декабря 1896 года «изъявил признать возможным и желательным командировать наших инструкторов для китайских войск»{201}.

Однако уже через десять дней императору докладывается поступившее из Пекина шифрованное донесение от полковника К.И. Вогака: «По вопросу инструкторов китайцы ответили уклончиво, отложив обсуждение на неопределенное время, что равносильно отказу, — Китай вовсе не думает о серьезных реформах». На поступившем из Военного министерства документе российский император собственноручно написал «Странно»{202}.

В действительности ничего странного в позиции китайской стороны не было. О ней в своих донесениях в Главный штаб неоднократно сообщал российский военный агент в Китае, и в российском военном ведомстве внимательно отслеживали обстановку вокруг проблемы военных инструкторов.

В создавшихся условиях российская сторона вынуждена была удовлетворить просьбу китайского генерала Не-Ши-Чена.

Первоначально предполагалось подобрать соответствующих кандидатов в Приамурском военном округе, однако вскоре выяснилось, что округ найти достойных кандидатов для выполнения задания в Китае не может. И все же 10 февраля 1897 года командующий войсками Приамурского ВО генерал-лейтенант Духовский донес в Главный штаб о своем решении командировать в Китай корнета Родственного и одного сверхсрочного унтер-офицера в качестве инструкторов в кавалерию генерала Не-Ши-Чена, запросив при этом средства на командировку. Не получив никаких указаний и разрешения из столицы, Духовский в конце февраля приостановил все мероприятия по командированию корнета Родственного{203}.

И только 17 мая 1897 года начальник Главного штаба генерал-адъютант Обручев доложил Военному министру: «Имею честь доложить Вашему Высокопревосходительству, что Лейб-Гвардии Гусарского полка полковник Воронов изъявил полную готовность отправиться в Китай для исполнения там обязанностей кавалерийского инструктора при войсках Печилийской провинции…»{204}.

Вместе с рапортом докладывалась краткая записка о службе полковника Воронова:

«Родился 26 июля 1862 года.

Из дворян Костромской губернии.

Воспитывался в Николаевском кавалерийском училище и окончил курсы по 1-му разряду.

Произведен в полковники 6 декабря 1895 года.

Назначен помощником командующего полком по строевой части 2 мая 1896 года.

Штрафам не подвергался. Холост.

В походах и делах против неприятеля не был.

Получает содержание:

— жалованье 687 р.

— столовых 849 р.

— квартирных 250 р».{205}.

Полгода шло оформление документов, согласование всех вопросов и технических деталей, связанных с отправкой российского офицера в Китай. Вместе с ним направлялись также два унтер-офицера того же полка — Тимофей Запорожцев и Сидор Артамонов, а также рядовой Петр Лебедев в качестве прислуги{206}.

В августе 1897 года полковник Воронов получил секретную инструкцию от начальника Главного штаба, где в общем виде указывались его права и обязанности. Одним из принципиально важных пунктов был следующий: «Равным образом Вы не будете непосредственно подчинены генералу Не-Ши-Чену, а все вопросы, касающиеся Вашего положения при названном генерале, будут решаться соглашением между Цзукли ямэнем и нашей миссией в Пекине.